Анамнез декадентствующего пессимиста

В день, когда у него родился сын, он обошел киоски и купил все газеты за то число. Чтобы потом, когда сыну исполнится восемнадцать, – преподнести: что было в твой день рождения! План не удался. Жена вышла замуж, и сын не знает отца, и пакет со старыми газетами, наверное, выкинули. Жена была без фантазии. А хорошо было задумано!..

Одно тебе скажу: никогда я не был счастлив в жизни, не думай, пожалуйста. Извини, что, может быть, задеваю твое самолюбие, но скажу откровенно, – жену я без памяти любил. А изменила, бросила меня еще оскорбительней, чем я тебя. Сына обожал, – пока рос, каких только надежд на него не возлагал! А вышел негодяй, мот, наглец, без сердца, без чести, без совести… Впрочем, все это тоже самая обыкновенная, пошлая история. Будь здорова, милый друг. Думаю, что и я потерял в тебе самое дорогое, что имел в жизни. Дай тебе бог того, что мне ждать поздно. Будьте, во всяком случае, счастливее меня. Прощайте. Желаю Вам жития мирна и безгрешна, ложа нескверна, здравия, спасения и во всём благого поспешения. Поклон всем.

Я чувствую себя виноватой, мне вас жалко… Может быть, я просто ещё не поняла теорию пустот. Ведь пустоту после чего-то хорошего можно заполнить только отыскав что-то лучшее.

Потому что все мы вращаемся здесь на орбите вины и прощения, вечерами всплакиваем, глядя в тёмные окна, без повода, замыкая бесконечное это круговращение в рамки тела, улицы, парка, города…

Так вот мы и танцуем, в мерзлом, ледяном ритме, на длинных и коротких волнах. Мне нравится думать именно так. Как только появится настроение, или если какая-нибудь ночь покажется тебе слишком пустой – приходи.

Вероятно, вам не покажется странным, что ноги моей не будет больше в вашем доме? Ведь если может человек вернуться на место преступления, то туда, где был унижен, он прийти не может. Но всё же время, которое я провёл в нашем союзе, было счастливейшим и лучшим в моей жизни. Несмотря на многие грустные минуты, происшедшие от внешних причин или от нас самих, – и от которых не может быть свободна ничья жизнь, ибо они служат для нее благодетельными испытаниями…

Душевно был рад познакомиться. Позвольте прижать вашу лапку, протянутую как дощечку. Желаю море счастья, капельку невзгод, океан удачи, ручеёк забот. Прощай, любовь, когда-нибудь звони, то есть пиши приветы на мёрзлых стёклах… Прощай, любезная подруга незабвенная, от всех вокзалов поезда отходят в дальние края… Вокзалы видели больше искренних поцелуев, чем ЗАГСы.

Живите в своё полное удовольствие, утешайтесь, пишите почаще вашим друзьям… Будьте здоровы, веселы, удачливы во всех ваших делах и не забывайте бурых северных компатриотов, страдающих несварением и дурным расположением духа.

И я подумал: не те ли это сети, что липкой бессмыслицей опутывают человеческую жизнь? Желание стать первопричиной событий действует на каждого подобно умопомешательству, подобно сознательно принятому на себя проклятию. Вот не плетут же теперь кружев (а моя мать плела), они были в ходу в ту пору, когда жизнь не имела цены, когда же цену ей определили, всё кончилось. («Вот видишь, как я права, ничего не выбрасываю: всегда наступит тот день, когда и оно пригодится!»)

И решил человек, что он ни при чем. Так заведено. Спасибо, говорю. (Мы разговариваем, как двое сумасшедших. Увидела это только сейчас, когда записала. Он говорит так, будто я вольна в любой момент идти куда заблагорассудится, а я отвечаю в том же духе.)

– Молчи, я ненавижу твою правоту! Ты думаешь, так устроился, что тебе всё нипочём?

– Вовсе нет. Но в жизни не так уж трудно устраиваться, когда нечего терять… когда долго смотришь вглубь себя, понимаешь, что там ничего нет. Как можно чего-то хотеть для этого ничего?.. Но я жду, когда корабли приплывут… приплывут загадочно. Просто, когда смотришь сверху, всё уменьшается.

Эй, не будь сурова, не будь сурова, но будь проста, как вся дуброва. Оборви приговор, что к губам подступает, поднимается к сердцу. Что звезды и солнце – всё позже устроится. А вы, вы – девушка в день Троицы. Мной недовольная ты. Я, недовольный тобой. У тебя – достоинство, у меня – свобода. Это наши чувства, которые «не картошка, не бросишь в окошко».

Бледна и задумчива она сказала: «Я вижу источник вашего смеха. Увидеть его не трудно. Потому что вы простодушны. Человек может не просто улизнуть из мира, но преобразить его».

– Мне непонятен твой выбор… Ты не смеешь оставлять меня одну. Не бросай меня… Ты сам писал, что любовь предполагает не только свободу, но и ответственность, что истинная любовь сопряжена с уважением. Ты отвечаешь за меня, а долг – это божественное начало в человеке. Ты не в праве уходить из этого мира по своей воле, ибо в следующий раз ты начнёшь игру с того же места, только рядом уже не будет меня. Не важно, что человек тебе может дать, важно то, от чего он ради тебя отказывается. Кому остался должен душой, того и встретишь.

Сама наша жизнь как бы является чем-то большим, чем собственно жизнью, и больше своих проявлений. Жизнь значительнее, чем мы думаем, да, значительнее, чем мы думаем. Притом вся она пронизана токами… Весь мир – большое дело. Жизнь полна удовольствий, и таких, за которые не надо платить. Но удовольствия, за которые платят, всё-таки лучше. Мы должны дать жизни по крайней мере столько, сколько мы получаем от неё. Тот, кто движется, тот и растёт. Ты поверишь, что время – источник жизни. Ты найдёшь зависимость любви от жизни. И тогда мы победим философски, – понимаешь?

Все на своем месте и занимает особое положение, так же, как и наш ум по отношению к Богу. Мир в своей видимой и осязаемой субстанции – это карта нашей любви. Не Бог, а жизнь есть любовь. Любовь, любовь, любовь.

Кто будет тогда по выходным приносить мне сладости, кто будет заводить куранты моих дней, если тебя не станет? И все те знакомые мелочи, которые не суждено узнать… Не обнимет, не поцелует, не скажет добрых загадочных слов…

– Потому, что я тебя люблю и думаю, что ты заслуживаешь лучшего-того, что есть сейчас…

Она протянула мне тюбик и сказала: «Давай станем другими людьми». Мне кажется, она тем самым как бы приглашала меня по-другому целоваться, покусывать, сосать, ласкать друг друга. «Это глупо, – сказала она с придыханием, – но давай станем другими людьми». Почему я недооценил тогда глубину ее желаний? Может быть, она хотела сказать мне: «Давай отправимся с тобой в новое путешествие, такое, в какое отправляются только чужие люди, мы запомним его, когда снова станем самими собой, и больше уже никогда не сможем стать такими, какими были раньше»…

Люди могут пить вместе, могут жить под одной крышей, могут заниматься любовью, но только совместные занятия идиотизмом могут указывать на настоящую духовную и душевную близость, ведь для доброты нет мелочей. Даже непишущие ручки могут оказаться знаком безалаберного счастья. В те мгновения, когда вы видите людей смешными, вы действительно понимаете, как сильно вы их любите. Жизнь не перестает быть серьезной оттого, что люди смеются, и не перестает быть смешной оттого, что они умирают. Жизнь расходится с философией: счастья нет без праздности, доставляет удовольствие только то, что не нужно. Например, футбол – самая существенная из несущественных вещей. «Я объявляю дураками всех тех, кто, дрыгая ногами, в прыжках дурацких и круженье находят удовлетворенье». У меня хватило ума глупо прожить свою жизнь.

Помнишь, как ты сам говорил мне, что любовь – это взаимопроникновение друг в друга, что это тоже поиск истины, и что сильная она как смерть, а потому не нужно бороться с ней, а войти с нею в доверительные отношения.

Фрейд в свои последние дни написал письмо другу, в котором говорит, что, насколько он заметил… одно заключение кажется абсолютно определенным: что люди не могут жить без лжи. Большая ложь, помогающая понять правду жизни. Истина опасна. Ложь очень сладка, но нереальна. Вкусно! Ты продолжаешь говорить милый вздор своему любимому, и он продолжает шептать тебе на ухо сладкий – но – вздор. А тем временем жизнь продолжает выскальзывать у тебя из рук, и каждый подходит все ближе и ближе к смерти. Прежде чем придет смерть, помни одно: любовь нужно прожить прежде, чем случится смерть. Иначе ты живешь напрасно, и вся твоя жизнь будет тщетной, пустыней. Именно поэтому любовь имеет отвагу заигрывать со смертью, потому что не боится ей проиграть. Прежде чем придет смерть, убедись, что случилась любовь.