Анамнез декадентствующего пессимиста

И все время плакала. Послушай, ты когда-нибудь забавлялся с сумасшедшей? Это надо испытать. С самого начала она без умолку болтала всякую чепуху. Не могу воспроизвести эту ахинею, но она словно не подозревала, что я тружусь на ней в поте лица. Послушай, я не знаю, имел ли ты когда-нибудь женщину, которая во время этого самого жрет яблоко?.. Но можешь себе представить, как это действует на нервы. А тут в тыщу раз хуже. Это меня так достало, что я подумал, будто и сам немного ку-ку… А сейчас ты мне вряд ли поверишь, но это сущая правда. Знаешь, что она отколола, когда мы кончили? Она меня обняла и сказала спасибо. Погоди, и это еще не все.

И что, ты думаешь, эта ненормальная сделала? Она побрилась, ты понимаешь… Ни волоска между ногами. Потому-то статуи и оставляют тебя холодным. Дело в том, что все они одинаковы. Когда видишь их в одежде, чего только не воображаешь; наделяешь их индивидуальностью, которой у них, конечно же, нет. Только щель между ногами. Она настолько бессмысленна, что я смотрел как завороженный. Я изучал ее минут десять или даже больше. Когда ты смотришь на нее вот так, совершенно отвлеченно, в голову приходят забавные мысли. Вся эта тайна пола… а потом ты обнаруживаешь, что это ничто, пустота. Подумай, как было бы забавно найти там губную гармонику… или календарь! Но там ничего нет… ничего. И вот это-то и противно. Я чуть не свихнулся… Из книги, даже самой плохой, всегда можно что-нибудь почерпнуть, a это, знаешь ли, пустая трата времени… Угадай, что я после всего этого сделал?

Бесценный друг, маменька, милый дружок. Очень аппетитная штучка, право слово. Кругленькая и пухленькая, как молочная булочка. Ночная рубашка пенсионерки покрывает это изобилие наивности, настолько необычной у этой бабушки, что внезапное возбуждение охватывает мой низ живота.

Я посвящал ей сеансы усердной мастурбации и замирал, выкрикивая ее фамилию и называя ее Мадам и обращаясь к ней на вы. Я звал ее тогда с такой страстью, что она могла вот-вот появиться здесь, материализоваться в моих руках, во всей славе этого тела, которое я представлял восхитительно слишком нежным, которое я обожал, не вопреки знакам, оставленным временем, а как раз благодаря этим ускользающим и таким волнующим изъянам.

Не исключено даже, что она плакала; вполне могу представить себе, как утром, одеваясь в одиночестве, она вдруг разражается рыданиями. И, незаметно для неё, отвлекает её от источника, породившего печальное настроение, так что через несколько минут она и сама с удивлением спрашивает себя, что такое случилось с нею. Она чувствует то облегчение, когда у постели садится доктор, блестя премудрыми очками: "Ну-с, ангел мой, с нынешнего дня мы будем вести себя так…"

Следующей оказалась русская с пепельно-русыми волосами и весьма развитыми формами, несмотря на свои четырнадцать лет, с виду дрянь дрянью; потом он задал пару вопросов остальным, подпрыгивая, красуясь в своём смокинге с серебряной каймой, отпуская более или менее непристойные шуточки.

И вопят шлюхи, требуя горячей воды – их руки внизу между юбками и босыми ногами (ах, коленки с ямочками и, да, ямочки на лодыжке), лямочки их платьев спадают чуть ли не до локтя, поэтому одна туго стянутая грудь видна чуть ли не вся, сила броска природы, и видишь маленький мясистый уголок ляжки, где она встречается с подколенной ложбинкой, и видишь тьму, скрывающуюся под – я хочу уйти туда, где есть густые толстые ковры для пальчиков ног, где драма бушует вся бездумная…

Когда мы беседовали с Блэки, от его искренней серьезности у меня мурашки по груди побежали – вечно так, и мужики есть мужики – разве Блэки меньше мужик оттого, что никогда не был женат и у него нет детей и он не подчинился поведению природы множить трупы самого себя?

Свою мысль о состоянии человечества он выразил в мрачной притче об армии на вражеской территории, которая не представляет, в чем цель войны, так что каждый солдат вынужден заключать свой собственный мир. Он как тот герой, что вернулся с войны, несчастный, искалеченный полуидиот, увидевший в реальности свою мечту. Когда он садится, стул разваливается под ним; когда он входит в комнату, она оказывается пуста; когда он кладет что-нибудь в рот, во рту остается противный привкус. Все как раньше, ничто не изменилось, все элементы те же, и мечта не отличается от реальности.

И ни у нее, ни у нас уже нет хода назад. Это как война. Во время войны все мечтают о мире, но ни у кого не хватает мужества сложить оружие и сказать: "Довольно! Хватит с меня!", и я понимаю, каким никудышным солдатом я был бы, если бы по глупости попал на фронт. Но как можно заставить человека идти в бой, если у него нет ни малейшей охоты воевать? Есть трусы, из которых не сделаешь героев, даже перепугав их насмерть. Не исключено, что у них слишком развитое воображение. Есть люди, которые не живут настоящим, их мысли или отстают, или забегают вперед. Мои мысли постоянно сосредоточены на мирном договоре.

Величайшие беды происходят из-за войн и подготовки к ним. Но если бы не угроза войны, говорит Кант, у людей совсем не осталось бы свободы, потому что эта угроза – единственный фактор, который заставляет правителей уважать человечество и ту способность к творчеству, которую дает одна только свобода. При наличном состоянии культуры, считает Кант, вечный мир недостижим. На этой стадии война, а не мир ускоряет движение человечества. Быку нужна трава, а человеку нужна свобода, и потому война, государство и зло должны существовать.

Превратить войну гражданскую в войну империалистическую – это не только алчное желание небольшого сообщества власть имущих. Это объективно необходимый цивилизации процесс, сравнимый с превращением кустарного производства в промышленное. Война – крайне ответственный производственный процесс. Война не в меньшей степени, чем мир, является состоянием, необходимым обществу, развитие общества без нее невозможно. Какой-то части населения, скажем, женщинам и старикам, война менее удобна, но значительной части: предпринимателям, спекулянтам, политикам, полководцам, президентам – война удобнее. Какому-то сектору экономики удобнее мир, но никак не меньшему – удобнее война. Война выполняет массу практических функций – от налаживания производства и предоставления рабочих мест до социальной стабилизации и регулирования демографии. Если во время войны и гибнут люди, то на момент ее окончания приходится пик демографического роста. Война в известном смысле есть процесс омоложения: старое общество, словно змея, меняет кожу, а если в старой коже и остаются тысячи и миллионы убитых, так это просто клетки, которыми организм жертвует для омоложения. В большей степени, чем государство противника, объектом войны является собственное государство. Война – метод управления. Война есть самое надежное средство для укрепления закона и порядка. Большинство императоров и президентов начинали войны во избежание конфузов и осложнений в собственном отечестве. Так поступал Агамемнон, оставляя в своем собственном доме полную неразбериху с Эгисфом, Клитемнестрой и нервными детьми, чтобы прославиться в чужих странах. Помимо этого, война – катализатор этических ресурсов. Конечно, пожарные проявляют храбрость на пожаре, бизнесмен выказывает волю, продавая негодный товар, домашние хозяйки демонстрируют жертвенность, прощая мужьям измены. Но это довольно низкий процент использования заложенного в человечестве героизма. Редкому менеджеру среднего звена придет в голову отдать жизнь за топ-менеджера, а отдать жизнь за командира – явление на войне обычное. Герои делаются примером для нации, нормативы поведения становятся выше. Можно ожидать, что резня мирного населения пополнит пантеон героев: скульптурные ансамбли греческих храмов невозможны без Троянской войны.

И даже козни умных самок… Не ори. Не хнычь. Тобой дорожили. Сядь напиши письмо. Телевизор не включай. Портила мне жизнь как могла… Я прокрадывался к себе домой, точно вор, и, едва переступив порог, запирался. Девка чертовка, открой на прощанье секрет. Зачем ты плачешь, женщина? Чего, дура, затужила? Ай свет клином сошёлся? Утешься. Верни как-нибудь обиды. Ну, чего тебе ещё от меня надо? Будь ты проклята, девка, тоска и отрава, моя вечность налево, твоя вечность направо. При вате женщины, мужчины при оружье. Женщина выбирает мужчину, который выбирает её. Как ехидны и лукавы женщины!