Сделай ставку - и беги, Москва бьет с носка

- Рад, что вместе.

- Мы рады, что Вы рады, - фыркнула жена. Не выдержав ёрнического тона, шепнула. - Ладно уж, приезжай скорей. А то соскучилась.

Антон вернулся к окну. По опустевшему проспекту Сахарова пролетали редкие иномарки и с ходу врезались с опустевшее Садовое кольцо, - время незаметно перевалило за двадцать один час.

Антон нажал на кнопку селектора, неприязненно произнес:

- Машину к подъезду.

Вот уж с год как решением правления ему категорически запретили ездить самому за рулем и без охраны, что сильно его тяготило. Впрочем, еще пара дней, и - ничего этого уже не будет.

Новое время. Прежние люди

Годы 1992 - 1993

Докладная министру

Невыспавшаяся утренняя толпа, наэлектризованная нетерпением и раздраженностью, вынесла Антона Негрустуева из метро "Добрынинская" и едва не швырнула о тротуар. Удержался он на ногах, лишь опершись руками о витрину "Секс-шопа", в которой красовался могучий искусственный фалос, бесстыдно воткнутый в латексную вагину, - предприятия оборонной промышленности начали приспосабливаться к потребностям рыночной экономики. К октябрю 1992 году Москва, совсем недавно угрюмая, обреченная, притихшая в ожидании голода, преобразилась. После выхода Указа о либерализации торговли полупустые прилавки магазинов начали наполняться товаром. На улицах и площадях одна за другой возводились коммерческие палатки. У кого не хватало денег на лицензии, торговали без всяких разрешений, приспособившись вдоль стен зданий или в переходах.

Меж торговых рядов похаживали насупленные патрульные милиционеры. Плотоядно присматривались, но пока никого не трогали, - с нетерпением ждали специальных разъяснений.

Продавалось всё, - кому что Бог послал. На коробках и ящиках раскладывали рядком колготки, лезвия для бритья, презервативы, видеокассеты вперемешку с хлебом, квашеной капустой, консервами. У самых оборотистых можно было найти "Марсы" и "Сникерсы", - из-за сорокапроцентных акцизов отечественный шоколад перестал выпускаться вовсе.

После отмены государственной монополии на спиртное повсюду торговали "паленой" водкой и фальсифицированным спиртом "Ройяль".

Антон с тоской поглядывал на покрикивающих бабок, теток, мужиков в полном соку, еще вчера стоявших у станка, а сегодня весело, азартно торгующихся.

Россия пока не начала осваивать Египет. Но торг велся вполне по-египетски.

Отовсюду доносилось:

- Сколько просишь? - Сто пятьдесят. И то себе в убыток. - За тридцатку отдашь? - А то!

Обнищавшая, распродающая вещи из дома интеллигенция стыдливо жалась по уголкам, - а что остается делать, если средняя зарплата по Москве пятнадцать-двадцать долларов? Зато первые бойкие молодцы с табличками на груди - "Куплю ваучер", "Продам ваучер" набрасывались на прохожих с настырностью цыганских баронов.

Казалось, бросились торговать все слои населения. Страну-труженицу в одночасье превратили в страну-спекулянтку. Пресловутый путь к рынку проложили через базар.

Пройдя по длиннющему захламлённому переходу, Антон вышел на противоположной стороне Садового кольца, возле крохотного углового магазинчика. Впрочем за выходные успел преобразиться и он. Вместо привычной вывески "Продукты" над входом появилось гордое и загадочное - "Минисупермаркет".

Через десяток метров Антону пришлось остановиться и пропустить сразу три грузовика, въезжающих на территорию жилого дома в глубине Житной. В кузовах всех трех погромыхивали гаражные конструкции.

Резко возросло число угонов. И московские дворы одевались в "ракушки" и "пеналы", - угрюмые и нескладные, как броневики и танки времен Первой мировой.

Без десяти девять Антон Негрустуев подошел к квадратному зданию Министерства внутренних дел и, предъявив удостоверение, прошел внутрь. Вот уж скоро год как его перевели сюда из следственного управления Москвы.

* С первых шагов на Петровке следственная работа пришлась Антону по душе. Настырный и вдумчивый, он быстро освоил новую специальность, или, как говорят, "обуркался". Вскорости в разговорах с другими следователями начал с удовольствием щеголять профессиональным сленгом. Что-нибудь вроде "Слил первую девяносто вторую через пятнашку по семерке на товарищей". Что на нормальном языке означало "Прекратил уголовное дело по попытке незначительного хищения с передачей материалов на товарищеский суд". Впрочем, прекращал дела Антон редко. Чаще, наоборот, успешно разматывал заковыристые материалы, перед которыми отступались более опытные сотрудники. Особенно удавались ему контакты с подследственными, которых он умел разговорить как никто другой. Должно быть, потому, что в отличие от остальных следователей, видевших в обвиняемом противника, Антон хорошо помнил своё пребывание в следственном изоляторе и воспринимал арестованного как ущемленного, страдающего человека.

Как бы то ни было, в течение трех лет он дослужился до капитана и как подающий надежды был переведен в министерство. Но его собственные надежды повышение в ранге не оправдало.

В Главном следственном управлении МВД Антона Негрустуева направили в методический отдел и в обязанности вменили аналитику преступности в сфере частного бизнеса, - можно сказать, наступили на любимую мозоль. За дело, которое он сам полагал чрезвычайно нужным, Антон взялся энергично. Ездил по стране, изучал уголовные и административные дела, встречался с предпринимателями и представителями местных властей. И всё вернее убеждался, что повсеместно происходит откат: едва зародившееся кооперативное движение, давшее всплеск предпринимательской инициативе и надежду на появление среднего класса, глохнет. Да даже не глохнет. Попросту выкорчевывается. С помощью поборов, налогов или - с чем Антон сталкивался особенно часто - надуманных, сфальсифицированных уголовных дел. Подобных своему собственному. Такие дела находил он во множестве. Во всех областях и районах. Возбуждали их без команды. Не сговариваясь. С завидным единодушием. И с редкостным упорством и изобретательностью доводили до суда. Иногда Антону удавалось спасти какого-нибудь безвинного бедолагу. Но чаще попытки столичного проверяющего противодействовать произволу встречали на местах резкий, колючий отпор. Вплоть до упреждающих жалоб в министерство. Зато пышными крапивными зарослями расцвели те, кто присосался к госпредприятиям, и через подставные фирмы выкачивал из них оборотные средства, обрекая на умирание. И при этом щедро "отстегивал". Этих никто не трогал. Еще и потому, что в устаревшем уголовном кодексе попросту отсутствовали нормы, позволяющие карать новую разновидность воров. Схлопотав пару выговоров за превышение служебных полномочий, Антон окончательно уяснил, что ситуацию можно выправить, лишь обновив уголовное законодательство. О чем написал докладную и, как положено, передал по команде начальнику отдела. Начальник отдела, хмыкнув, предложил ему заниматься прямым делом. Он написал следующую, на имя начальника ГСУ, - с тем же результатом. Третья и последняя записка была передана настырным следователем неделю назад прямо в секретариат министра. Ближе к обеду Негрустуева вызвали к заместителю начальника Главного следственного управления генерал-майору Кожемякину. Подполковник милиции Сашка Плешко, с которым Антон делил кабинет, с досадой глянул на часы, - он сам с нетерпением ждал вызова к начальству с тем, чтоб сразу после этого свинтить со службы в торгово-закупочную фирму, в которой втайне подрабатывал консультантом. Впрочем насчет "втайне" сказано сгоряча. Едва ли не каждый сотрудник министерства искал способ подзаработать на стороне.

И руководство МВД прекрасно знало об этом. Знало и закрывало глаза, - после реформ начала девяностых официальной зарплаты едва хватало на то, чтобы прокормить семью. Потихоньку втянулся в "левый" бизнес и Антон Негрустуев. Он давно мечтал о собственных "Жигулях". Но заработать на машину на государственной службе представлялось делом совершенно нереальным. Потому, посмотрев на остальных и взвесив собственные возможности, Антон наладил так называемый регистрационный бизнес, которому уделял время по вечерам и в выходные дни. Начинание оказалось выгодным. Государство едва не каждый год выпускало новые законы и постановления, бесконечно меняя организационно-правовые формы коммерческих структур. На смену кооперативам и Совместным предприятиям начали приходить сначала предприятия Малые и товарищества с ограниченной ответственностью, затем - акционерные общества закрытого и открытого типа, которые через короткое время преобразились в закрытые и открытые акционерные общества. Предпринимателям, у которых голова шла кругом от бесчисленных и бессмысленных, по их мнению, реорганизаций, не оставалось ничего другого, как платить за очередное преобразование. Посему у Антона не было отбоя не только от новых, но и от прежних клиентов, некоторые из которых проходили перерегистрацию по третьему-четвертому кругу. И - расплачивались наличкой.