Сделай ставку - и беги, Москва бьет с носка

Дико оглядев разрастающуюся на глазах, уже перегородившую трамвайную линию толпу, зампред исчез в подъезде. Дверь за ним тотчас заперли. Исполком затих, будто крепость, внезапно подвергшаяся нашествию варваров.

Трамвайное движение оказалось парализовано. Пассажиры выскакивали из останавливающихся трамваев и увеличивали собой число зевак.

Кто-то из исполкомовских с перепугу позвонил в воинскую часть. Прибывшие на двух грузовиках вооруженные солдаты с любопытством выглядывали из кузова. В кабине сидел нахохлившийся, растерянный офицер. В отдалении опасливо похаживали подтянутые отовсюду милицейские патрули. Меж тем на другой конец площади, к Театру юного зрителя, подкатил автобус с иностранцами, которых привезли насладиться святым - памятником Ленину. Но при виде скандирующих людей интуристы смяли перетрусившего гида и, выхватывая на ходу фотоаппараты и камеры, устремились к исполкому, - митинг протеста в Советском Союзе был по тем временам зрелищем невиданным.

Вслед за иностранцами из Москвы подъехали телевизионщики и принялись сноровисто разматывать кабели. Начались недоуменные звонки из обкома КПСС.

Делать нечего. В сопровождении двух сотрудников и милиционера на крыльцо вышел сам председатель исполкома Непомнящий. Заметно округлившийся.

- Хряк появился, - выдохнула толпа. И - в ожидании дальнейшего затихла.

- Я принимаю деньги, - сухо поджав губы и стараясь не глядеть на Листопада, отчеканил Вадим.

- А вот хренушечки! Сперва пересчитаешь до копейки, - Иван с усилием снял мешки и шмякнул Непомнящему под ноги. - Суд тебе велел принять, - выполняй. А то, шо мелочь, - уж извиняйте, дядьку, что набрал. С шапкой по людям, можно сказать, пришлось пойти после твоего погрома. Так шо садись на карачки и в соответствии с решением суда пересчитывай. Или ты, перерожденец, наш советский суд и советскую власть не уважаешь? Так народ тебя поправит!

Вадим с тоской поглядел на глумящегося, ненавистного врага, легко манипулирующего толпой и явно способного одним словом бросить ее на штурм исполкома. Устроит массовые беспорядки, а потом решением суда прикроется.

О том, чтоб пересчитывать двадцать тысяч мелочью самому, не могло быть и речи. Но даже если поставить трех-четырех доверенных лиц, окаянный Листопад наверняка зажучит пару монеток, а потом потребует пересчитывать заново. Так что процедура могла тянуться сутками, - на потеху всему городу.

- Чего ты добиваешься, Дуров задрипанный? - с тихой ненавистью произнес Вадим. - Выдашь расписку в получении. Но шоб под мою диктовку! - на всю площадь объявил Листопад. Выхода не оставалось. С цирком надо было заканчивать немедленно. Непомнящему передали листок и ручку. Он покрутил головой в поисках подставки.

- А пиши на родиче! Его тоже Вадичка зовут, - Листопад, под общий хохот, с готовностью похлопал по крупу хряка. Такого удовольствия Вадим ему не доставил. Один из сотрудников подсунул папку.

- Пиши! - прогремел Иван. - Я, такой-то сякой-то, публично поименованный зажравшейся свиньей, настоящим подтверждаю, что по решению суда деньги получил полностью и претензий за свинью больше не имею...Подпись не забудь, погромщик!

Укрывшись в спасительном подъезде, Вадим еще раз глянул на беснующуюся толпу. "Вадичка, и тебе это нужно? Или нет других способов хорошо жить?" - чувствуя внизу живота холодок страха и ненависти, пробормотал он.

Сразу после той истории Листопад распродал остатки разоренных предприятий. Вырученных денег хватило, чтоб освободить арестованных кооператоров и рассчитаться с сотрудниками. Из Твери Иван уехал таким же, каким когда-то сюда попал, - злым и голодным.

А через полгода следом убыл в Москву под отцовское крыло и Вадим Непомнящий. Идти на перевыборы под кличкой "хряк" оказалось неуютно и, главное, бесперспективно.

Слушая тогда мать, Антон невольно улыбался. Да, это был прежний его друган Иван - во всей красе. Несгибаемо-наглый с недругами и щедрый с теми, кто доверился. И все-таки встречи с ним не искал. Не мог забыть ни поспешного бегства, ни брошенных модельщиков. Хотел бы забыть, как ни бывало. Но - было ведь.

И только сегодня, спустя почти двадцать лет, Антон узнал, что освобождением модельщики, да и он сам, были обязаны Листопаду, который собственно и напустил на Тверь всю эту адвокатско-журналисткую армаду.

- Так чо, Антон Викторович, могу забирать? Негрустуев удивленно вскинул голову, - он даже не услышал, как вернулся Андрей Мантуров.

Андрюша быстро стрельнул глазом в сторону лежащей доверенности. Убедившись, что она не подписана, помрачнел:

- Какие-то проблемы?

- Надеюсь, что нет, - Антон жестом заставил нетерпеливого инвестиционщика присесть. - Вопросительные вопросы появились. Новороссийская земля, да еще на косе, - кусок и впрямь лакомый. Как это вы ее ухитрились так задешево взять? Неужто конкурентов не было?

- А то! - напряженное мантуровское лицо растеклось в шельмовской улыбке. - Как грязи набежало. Только мы их развели!

Дождался поторапливающего кивка вице-президента.

- Ноу-хау придумали. Вбросили дезу, будто в этом месте немцы в войну скотомогильник организовали. Вмиг все отвяли.

Он прервался, изумленный тому, как переменился выдержанный обычно вице-президент.

- Чего-то не так, Антон Викторович?.. Ну, скотомогильник. Для скота, умершего там от сибирской язвы, скажем. На этом месте сто лет после нельзя ни строиться, ни жить. Вы чо, не слышали?

- Да нет, слышал. Очень даже ловко, - Антон оправился. - Сам додумался?

- Так не даром хлеб едим, - Мантуров скромно потупился. Но в голосе его Антону почудилось невольное смущение, - Андрюша что-то привирал.

- Значит, так, - Антон принял решение. - Послезавтра буду в Киеве. Готовь мне встречу с американцами. Если всё в порядке, сам подпишу. И для них солидней будет.

- Так это... - не ожидавший подобной "засады" Мантуров засопел. - Там всё как бы под меня заряжено.

Под проницательным взглядом он смешался.

- Впрочем как скажете. Если не доверяете...Оно, конечно, - уровень сразу на порядок...

- Так и скажу!

- Но у Вас же в понедельник правление.

- Ничего. К правлению вернусь, - чем больше упрямился растерявшийся Мантуров, тем более укреплялся в своем решении Антон. - Всё. Определились, - жестко закончил он. Дождался, когда вконец расстроенный инвестиционщик уберется восвояси. Нажал на кнопку мобильника.

- Уж не хочешь ли ты сказать, что едешь домой? - ответил ехидный голос жены.

- Да. То есть...Ты перезвони, пожалуйста, Таечке. Подтверди, что будем.

- Что?! - голос жены мигом взвился вверх, словно закипевшее молоко. - Да ты - юродивый! Ладно, при Тайке я отмалчиваюсь. Но на самом-то деле, вспомни хоть начало девяностых. Ведь по краю пропасти по его милости прошли. И что? Готов всё простить? Вот скажи - готов?! Или уже позабыл?

- Чего уж теперь винами считаться? - пробурчал Антон. - Им покруче нашего досталось. Да и потом все равно совпадает. У меня как раз переговоры в Киеве нарисовались.

- Этой грязи ты всегда найдешь. Тебя на необитаемый остров запихни, и там переговорный процесс затеешь.

- Внезапное дело.

- Угу! Внезапное, - не поверила жена. - А как же гольфклуб? Я уж и девочкам с телевидения пообещала.

- Раз пообещала, сходи. А я съезжу один.

На том конце хмыкнули.

- Как же, - один. Тебя как Иванушку дурачка отпусти. А потом разыскивай за тридевять земель меж спящими красавицами, - в начавшей увядать жене всё чаще стала проглядывать ревность. - Нет уж, вместе, так вместе. Столько лет страдала, притерпелась, знаешь ли. Что молчишь?