Сделай ставку - и беги, Москва бьет с носка

Данилюк Семен

Дилогия. кн.1 "Сделай ставку - и беги"

кн.2 "Москва бьет с носка"

СДЕЛАЙ СТАВКУ И БЕГИ

(Книга первая)

Новое время. Новые люди. Год 2007

Кукушка за спиной надрывно вздохнула и принялась отсчитывать время. Антон Негрустуев, первый вице-президент корпорации "Юнисти", отпихнул от себя документы и откинулся в кресле, замкнув руки за головой. Пересчитывать за кукушкой не было необходимости, - она прокукует ровно одиннадцать раз и замолкнет, - ходики, подаренные подчиненными на сорокалетие, за два года не убежали ни на минуту. Начался отсчет одного часа, в течение которого преуспевающий топ-менеджер крупнейшей российской компании полностью изменит свою судьбу. В одиннадцать десять в кабинет войдет корреспондент Би-би-си. Около двенадцати он выйдет. И после этого пути назад уже не будет. Антон поднялся, подошел к окну.

Далеко внизу простирался забитый крошечными иномарками широченный проспект Сахарова. Впереди машины утыкались в бурлящий поток на Садовом кольце и медленно, с трудом втискивались в него, - транспортные артерии столицы в часы пик отчаянно пульсировали. На растяжках поперек проспекта полоскались рекламы - "Квартиры от застройщика", "Последние шесть свободных квартир на Рублевке. Звоните срочно." После кризиса девяносто восьмого года Москва переживала строительный бум. Все, кто сумел заработать деньги, спешили приобрести недвижимость, поскольку других надежных вложений в стране так и не появилось. И цены на жилье, и без того зашкалившие, упрямо продолжали расти, будто температура у тяжелобольного.

Замигала селекторная связь с секретаршей. Антон вернулся в кресло:

- Слушаю.

- Антон Викторович! К Вам господин Венгеров из Би-би-си. Говорит, что время согласовано.

- Пусть заходит.

Ну, вот и всё.

Антон привычно скосился на фотографию, стоящую сбоку, на компьютерном столике.

На фото было двое. Юный, с персиковым пухом на щеках Антон и облапивший его сверху, нахально косящий в объектив Иван Листопад. Лучший друг. И подпись наискось - "Херувимчику от Ивана".

- Давненько не виделись, Антон Викторович, - в кабинет вошел нескладный, сильно облысевший человек далеко за пятьдесят с всклокоченными волосами на затылке и на бороде. Одетый не по возрасту - в клетчатой рубахе и потертых джинсах. Антон с чувством пожал руку журналисту. Он не случайно выбрал для сегодняшнего интервью именно его, - в отличие от российской прессы, прежде буйной, а в начале двухтысячных прирученной, Венгеров в своих аналитических материалах для западных изданий оставался независимым и остро критичным, что вызывало глухое раздражение как среди власть предержащих, так и в журналистских кругах.

- Любопытно, что такого понадобилось вбросить в прессу компании "Юнисти", если решился заговорить вечный молчальник? - опускаясь в кресло, съехидничал журналист.

- О компании "Юнисти" мы не будем говорить вовсе, - расстроил его Антон. - Я хотел поделиться с Вами своими соображениями о том государстве, в котором мы сегодня живем.

- Соображениями о государстве, - недоуменно повторил Венгеров, пытаясь осмыслить, что может скрываться за столь диковинным, прямо-таки платоновским зачином. Его профессионально рыскающий взгляд скользнул по фото на компьютерном столике, удивленно обострился.

- Чтоб сэкономить время, заранее накидал тезисы и даже подписал постранично. Можете пробежать, - Антон протянул через стол несколько листов. - С нашим удовольствием, - Венгеров, отвлекшись от фотографии, подтянул под нос текст, извлек из кармашка рубахи узенькие очочки, водрузил их на кончик носа и погрузился в чтение.

- Угу, - принялся бормотать он. - "В стране олигархический капитализм"...Как говорится, кто бы спорил... "Ярких идей и имен за Путиным нет...Каковы пределы самостоятельности человека, которого во власть привел тот же олигархический капитал?... Пресловутая вертикаль власти хороша как аппарат для полицейского подавления инакомыслящих, но совершенно не пригодна как механизм для осуществления антиолигархических реформ, поскольку стволовая часть такой вертикали - чиновники "на кормлении", личные интересы которых состоят в сохранении существующей системы...Сращивание крупного бизнеса и чиновничества дало метастазы...Те же олигархи давно представлены в партии власти, потому и отпала необходимость в СПС...В начале девяностых в стране уничтожили его будущее - нарождающийся средний класс. И теперь есть либо очень богатые, либо бедные. Два разнополярных заряда. И если они сомкнутся, неизбежен социальный взрыв... Страна продолжает сидеть на сырьевой игле. Промышленный потенциал не создан... Возрождение среднего класса - единственный способ сохранить стабильность в обществе. В противном случае - тоталитарный режим, все признаки которого уже сформировались".

Чем долее бормотал Венгеров, тем большим недоумением наполнялся его голос. Он оторвался от записей:

- Круто.Скажите, а Вайнштейн, он в курсе?

- Нет, ни с президентом компании, ни с кем- либо другим это не согласовывалось. Здесь моя личная позиция гражданина и, если хотите, обывателя.

- Обывателя, - бесцветно повторил Венгеров.

- Именно! Как обыватель я хочу от государства, чтоб оно защищало меня от произвола, лечило, давало возможность достойно зарабатывать и безбедно доживать в старости. Как гражданин хочу гордиться своей страной. Ни того, ни другого я не имею. Потому желаю, чтоб мой голос был услышан.

Под ироничным взглядом Венгерова Антон сбился с пафосного тона. Оба они понимали, что слабый голосок некоего обывателя Негрустуева для государства что докучливый комариный писк. А вот выступление топ-менеджера олигархической, обласканной властями компании против этих же властей, а значит, и самой компании, - эффект будет оглушительный.

- Антон Викторович, - дошлый репортер приспустил очочки и маленькими глазками впился в Негрустуева.-Мы ведь с Вами не первый год замужем и понимаем, что такие вещи просто так не делаются. Давайте напрямую, - кто за Вами стоит?

Антон засмеялся:

- Клянусь, никто. Вы-то сами с прочитанным согласны?

- Да при чем тут?.. Конечно, согласен. Но говорить об этом моя работа. А Вас-то что подвигло?.. Стоп! Понял - не дурак! - Венгеров радостно прихлопнул крышку стола. - Вы собрались уйти в политику. Создать какую-нибудь партию среднего бизнес-класса! Ведь так?

Отрицательный кивок Негрустуева заставил его озадаченно почесать бороду: - Тогда не понимаю. Уважаю, но не могу понять. Вы-то не некий обыватель Вася Пупкин, чтоб ломиться за социальной справедливостью. Без нее обходитесь. Не самый бедный человек. Имеете устойчивое положение, связи. Насколько знаю, жена в каких-то попечительских советах. Почет, фимиам. И самому одним махом порубить всё это? Понимаете же, что с Вами станется после выхода нашего интервью. Уж во всяком случае с этого этажа точно пулей... - он изобразил рукой планирующее движение и вновь невольно наткнулся взглядом на фотографию.

- Послушайте! - вскричал он. - Но ведь это же рядом с Вами - Листопад, да?!

- Вы с ним знакомы? - удивился Антон.

- Ха! Врагу бы такого знакомства не пожелал. Сто пятьдесят километров в багажнике его "Жигулей" проехал.

- Как это?

- От Москвы до Твери, - объявил Венгеров, отчего-то повеселевший. - О тверском деле модельщиков в конце восьмидесятых приходилось слышать?

Антон напряглся. Слышал ли он о деле, по которому сидел, арестованный, в следственном изоляторе и лишь чудом избежал суда и колонии?