Сталинка (СИ)

- Серафим Андреевич моей двоюродной племянницы отец. Вдовец он. В семье дочери жить пожилому мужчине тягостно. А вместе нам, - лёлька улыбнулась, - куда как веселее. Книжки читаем, телевизор смотрим.

- Ну, зачем же замуж... - опять не знала, как закончить фразу Татьяна.

- Помру, наследников у меня нет. Пропадёт квартира. Чтобы квартира... после моей смерти не пропала, надо кого-нибудь прописать. Вот и пришлось нам... двум вдовцам брак зарегистрировать. А уж потом он дочь свою, мою племянницу прописал. Ведь и он не молод.

На следующее утро, раным ранёхонько, Михаил завез вентилятор Татьяниной лёльке. Передал Серафиму Андреевичу, и заспешил на работу.

С этого дня прошло чуть больше месяца, когда незнакомый голос в телефонной трубке попросил Татьяну приехать забрать вентилятор.

- Какой вентилятор? Где забрать? - растерялась она.

- Серафим Андреевич просил вам передать. После похорон жены он резко сдал. И мы решили не оставлять его одного, хотя он сопротивляется. Но мы живём далеко, каждый день проведать нет возможности, а оставить одного, мало ли что?

-Лёля Аня... умерла? А... вы кто?

-Ну да. А то мы завтра оставшиеся вещи... э... перевозим. Ах, да, вы спрашивали кто я? Я муж её племянницы. Серафим Андрееч почему-то очень настаивал, чтобы вам позвонили, думаю из-за вентилятора. Так вы заедите?

- Оставьте вентилятор Серафиму Андреевичу. Он поймёт. Где лёлю похоронили?

Оказалось, что поскольку последние свои дни Анна провела у племянницы, которая жила и работала на территории закрытого городка под Красноярском, то и похоронена там же. И попасть на могилу к ней Татьяна никакой реальной возможности не имела.

Глава 25 Юркина мама

Если идти от дома, где жил Михаил со своей семьёй до стадиона, на котором зимой мальчишки катаются на коньках, а летом гоняют футбол, непременно минуешь жёлтую пятиэтажную хрущевку. Рядом со стадионом небольшой супермаркет, так что Татьяне частенько приходилось миновать этот дом. И каждый раз, проходя мимо адресной таблички на углу, она вспоминала бумажку с адресом Давыдовых, оставленную бабушке Петровне, когда они переезжали из секции. Это был именно тот дом. Только что толку? Юрка в нём никогда не жил. И даже не узнал, куда переехала его семья. Понимала, конечно, что с того света не приходят, но странное, по-детски наивное чувство, что всё-таки когда-нибудь Юрка обязательно даст о себе знать, не оставляло её. Каждый раз, проходя мимо этого дома, на мгновенье останавливалась, окидывая внимательным взглядом заросший акацией двор, и только потом направлялась к магазину. Хотя, кто знает, где теперь Давыдовы? Живы ли?

Давно исчезла во времени пластмассовая машинка, которую Юрка оставил ей на сохранение, но память о детстве живёт в нас до наших последних дней.

Возле магазина пожилая женщина немного стеснительно предлагала прохожим старые газеты.

- Купите газетку. Купите газетку! Купите... завернуть что-нибудь.

Татьяна прошла в магазин, положила в корзину батон, бутылку молока и, забыв про остальные покупки, заспешила на выход.

Возле крыльца магазина женщина по-прежнему предлагала прохожим старые, немного помятые газеты. Чёрные, кудрявые волосы с серебристыми нитями проседи, узлом заколоты на затылке. Некогда модное синее шифоновое платье с цветочным рисунком, перехваченное в талии тонким пояском, закрывало ноги чуть ниже колен. Чёрные туфли на невысоком каблуке начищены до блеска. Не молодая женщина, всё ещё стройная, не утратившая былой красоты, смотрела на Татьяну черными, бездонными глазами и протягивала свернутую в трубочку старую газету.

- Купите газету, пожалуйста. Завернуть что-нибудь, пригодиться.

Татьяна нащупала в кармане купюру, протянула женщине:

-Возьмите, пожалуйста. - Ощущение чего-то сверхъестественного, непонятно близкого, но пугающего охватило Татьяну. Она бросилась в сторону, перебежала через дорогу. Потом шла по улице силясь осмыслить, понять происшедшее. Почти дойдя до той самой жёлтой пятиэтажки, развернулась и бегом кинулась назад.

- Это тётя Мария, Юркина мама. Наверное, она осталась почему-то одна. Ей некому помочь, ей не на что жить! - Рассуждала сама с собой.

Но женщины у магазина уже не было. Возле соседнего входа разгружали машину с упаковками товара.

-Вы тут женщину не видели, газетами торговала?

- Нет. Покупателей с сумками - вон, полно. Нет, никто тут газетами не торговал. А мы с полчаса даже чуть больше разгружаемся.

Оказалось, женщину не видел никто... кроме Татьяны.

- Может, другие внимания не обратили? Кому нужны старые газеты? Господи, как я могла сразу не узнать? Конечно, она постарела. А я ей сто рублей сунула! Как я могла? Как могла? Это же тётя Мария, Юркина мама. Так случилось, что ей нужна помощь, а я... перепугалась! Чего, спрашивается?

На следующий день точно в тоже время Татьяна направилась к магазину.

Погода стояла прохладная. Женщина поверх шифонового платья была одета в поношенный мужской чёрный пиджак. И всё также продавала газеты. И опять люди, будто не замечали её.

- Надо подойти, спросить... Возможно я ошибаюсь и это совсем другой, просто похожий человек. Потому что, если бы Давыдовы до сих пор жили в этом доме, а я ни первый год хожу мимо, наверняка кого-нибудь из них встретила бы. - Шёпотом убеждала сама себя Татьяна.

Но поравнявшись с женщиной, словно онемела. Ни сказать, ни спросить ничего не могла. И опять протянула бумажную купюру. И опять мучительно переживала, что не смогла помочь ей. А ещё корила себя за то, что не взяла у неё газету. Ведь зачем-то женщина так настойчиво предлагала... старую газету? Возможно это просьба о помощи, а возможно подсказка судьбы. Однако никогда потом эта женщина возле магазина не появлялась. Ну, или Татьяне увидеть её не пришлось. И значит, теперь не узнать, хранила ли та газета какую-то тайну, нет?

Эту, так поразившую её встречу, Татьяна хранила при себе. Как, рассказывая подобную историю, будет выглядеть серьёзная деловая женщина? И потом, это только её личная история. Пусть такой и останется.

Но встреча удивительным образом получила продолжение. Случилось это через семь лет.

На берегу Черного моря в небольшом южном городке Михаил купил квартиру, чтобы было куда ездить поправлять здоровье им с Татьяной, сыновьям и внукам.

Старый кирпичный забор загораживает своей мощной, местами уже выщербленной и покрытой мхом спиной чей-то новый роскошный дом. Вдоль забора выстроились в ряд дикие антоновки. Яблочки на деревьях только завязались и свисают над головами прохожих обещая упасть, как только созреют. Под кронами деревьев с одной стороны деликатно прячутся в тени скамьи, украшенные узором кованных виноградных листьев, а с другой асфальтовую дорожку подпирает железобетонный бордюр, высотой чуть меньше метра. Массивный, обшарпанный бордюр невольно привлекает внимание каждого проходящего отдыхающего. Этим пользуется пяток кошек, устроившихся на нём, как на прохладном постаменте и жалобно мяукающих, выпрашивая у отдыхающих какую-нибудь вкусняшку. Впрочем, в южных городах за счёт отдыхающих живут не только кошки, а всё трудоспособное и не очень население. Не в первый раз, проходя по этой аллее, Татьяна заранее запаслась пакетиком сухого кошачьего корма. Трёх кошкам кто-то уже насыпал кити кета. И они мяукали скорее по привычке попрошайничать, чем по необходимости. А вот сидящие следом за ними товарки взывали к людям от неподдельного голода.