Сталинка (СИ)

- Я рожала, роды были тяжёлыми... - вслух сама себе сказала и оглянулась. Вдруг почудилось, что не в доме, а в каком-то странном пространстве гулком и свободном легко и невесомо парит. Неясные волны качалась, и расплывались цветными блёклыми мазками.

- А ты думала, легко одной душе переродится, и другую на свет впустить в один и тот же час, в одну и ту же минуту? Вот и мучилась твоя душа болью невыносимой, хуже телесной.

- Я же дома! И сижу на диване!

- Ну, сиди, сиди... Евдокия.

Евдокия протянула руку, чтобы ухватиться за подголовник дивана, но та будто деревянная, только неуклюже ткнулась в него. "Затекла", - подумала Евдокия и попыталась осмотреться: лежит на полу, возле зеркала, припечатавшись лбом к ножке кресла. Подтянула ноги, кое-как села. Посмотрела в окно, светает что ли? Свет зажжен. Голова раскалывалась от боли, но потихоньку пришло осознание: отчего-то вечером потеряла сознание. Не спеша перебралась на диван. Вроде показалось, кто-то кричит, или стучит? Не понять, шум в голове.

В этот день Виктор работал со второй смены, а жил ближе всех из братьев, вот и решил утром, до работы забежать к матери: воды принести, может печь истопить, да мало ли?

Окна дома выходили на улицу, обычно либо мелкий камешек в стекло кидали, либо просто кричали: "Мама! Это я! Открой!" А тут и кричал, и кидал - нет ответа. Куда могла уйти в такую рань? И он перелез через забор. Во дворе никого, заглянул в огород, вдруг с утра поливать взялась, вот и не слышит. Нет и в огороде. Решил, что куда-то уехала, и без всякой надежды дёрнул дверь в дом, а та легко и свободно распахнулась.

-Мама!

Вызванный врач констатировал гипертонический криз. Выписал таблетки и, уходя, вздохнул:

- Не оставляли бы её одну... теперь уже.

С того дня жил Виктор на два дома. С работы забегал к себе домой, всё-таки семья, дети, потом бежал к матери. Жена только вздыхала, но выход-то какой? Евдокия по-прежнему не желала переезжать ни к кому из сыновей из своего дома. Однако здоровье её заметно сдало. И все чаще Виктор звонил жене, чтобы не волновалась, что вот сегодня ему надо остаться с матерью. И, наконец, подошел такой период, когда ему пришлось совсем переселиться к ней.

Холодный ветер задувал по переулку, стучал в окна дома на Панюковке. Умерла Евдокия ранним утром, тихо, просто не проснулась.

Глава 24 Лёля Аня

Почти десяток лет как переехали из секции Соловьёвы Иван и Анна. Иногда Анна забегала в гости к Петровне, но чаще Татьяна наведывалась к лёле Ане. И было в этом обращении - лёля, что-то тёплое, родственное. А впрочем, они и не считали себя чужими друг другу людьми.

Детей в семье Соловьёвых так и не появилось. И теперь в чисто убранной, двухкомнатной квартире мирно коротали оставшиеся дни два пожилых человека. Телефона у Соловьёвых никогда не было. И потому Татьяна с мужем на своё усмотрение изредка заглядывали к ним. Казалось, время остановилось в этой семье: прежний гардероб, прежняя кровать, диван и венские стулья прежние. И даже палас на полу, когда-то такая редкость, теперь настоящий раритет, по-прежнему колол Татьяне подошвы ног.

В этот раз дверь открыл незнакомый пожилой мужчина.

- Анечка, к тебе гости.

Пригласил пройти, представился:

-Серафим Андреевич. На данный момент муж Анечки.

Татьяна прошла в комнату. Дяди Вани нигде не видно. На диване, где обычно напротив телевизора он коротал время, под одеялом, на взбитых подушках, лежала лёля. На круглом столе раскрытая книжка, лупа.

- Вот, читаю Анечке книжку вслух.

Но Татьяна растерянно молчала. Куда делся дядя Ваня, что случилось с лёлей? Болеет? Чем? Почему никто из её родственников не сообщил об этом? И тут же подумала, значит, не сочли нужным.

- Андреич, ты угости Михаила чаем. А мы с Татьяной поговорим немного.

- Да, да. Конечно. Пошли на кухню. Пусть женщины посекретничают. А у нас свежий арбуз есть! Только вот колени у меня болят. Старость, знаете ли. - Развёл руки в стороны. - А арбузы Анечка хранит... - и попытался опуститься на колени.

- Знаю, знаю. Под кроватью. Не беспокойтесь.

- Ну, нет, не так часто нас гости посещают. Так что... позвольте уж...

- Хорошо. Я сам.

Выкатил из-под кровати небольшой полосатый арбуз. После операции по удалению почки Анна осенью запасалась арбузами. Выбирая поздние сорта без малейших повреждений, хранила их почти до Нового Года под кроватью. Изредка позволяя себе эту роскошь - есть зимой арбуз. Ну и угощать не частых гостей.

Татьяна присела рядом, на тот самый стул, на котором некогда сидела, делая у лёли Ани школьные уроки, если родители где-то задерживались допоздна.

- Тут такое дело... дядя Ваня умер неожиданно, скоропостижно. Скорая только и успела, что довезти его до больницы. Сердце. Я утром пришла к нему, а он ночью умер. У меня - гипертонический криз и инсульт. В той же больнице осталась лежать. Даже на похоронах не была. На могилку к нему свозить меня пока врач не разрешает. И вроде не сказать, что совсем тяжелый инсульт, но ноги вот... отнялись. Участковая медсестра ходит каждый день, ставит уколы.

-Лёля, может какие лекарства надо? Из тех, что в больнице не достать?

- Нет, говорят, всё, что нужно есть. Вот вентилятор бы, если только... А то душно.

- Мы сегодня привезем. А... Серафим Адреевич... это, это... - не знала, как задать столь деликатный вопрос Татьяна. Замуж в таком состоянии?

- Одной целыми днями лежать - от тоски с ума сойду. На сиделку деньги есть. Она и приходит каждый день. Гигиена там, дома убрать. А весь день со мной сидеть - будет мучиться, да ждать моей смерти. А ещё вечер и ночь в одиночестве. Нет. Мне ещё пожить охота.

- А он? Он не мучается?

- Нет, нет! Ты не думай ничего плохого. Так сложилось. Что уж теперь? Серафим Андреевич хороший. Он, после того как переехал ко мне, как-то встрепенулся, ожил. А то хоть самого в гроб клади. Еле швыргал ногами, бледный. А теперь, говорит, болеть некогда. Жена, то есть я, на его попечении. В магазин сам ходит. Кушать готовит. - Лёлька улыбнулась на удивление светло и совсем не грустно.

-Знаешь, я только теперь поняла: как это быть за мУжем. Не замужем, а вот именно за мУжем, за его спиной. И так мне спокойно и хорошо жить стало, что умирать совсем не хочется. Но может ещё и обойдётся... в этот раз?

- Ну что ты, лёля? Раз выписали лекарства и закрепили медсестру, значит, планируют вылечить. - Как можно увереннее постаралась проговорить Татьяна.