Уткоместь, или Моление о Еве

е отношения, как уже не с зубом. Вижу, что мальчикам не интересно то, кто отец Катькиного маленького. Такова реакция этого поколения. Раз не было свадьбы - значит это дело не семейное и тем более не общественное, а единоличное. И ребеночек будет Катин. И ничей больше. Им нравится такой расклад.

- Будем нянчить, - говорят одновременно мальчишки.

- Не будете, - отвечаю я.

На краю безумия, где они уже оказались и где им надлежит теперь жить, я рисую им здоровую и сильную реальность, в которой существуют рыцари веселого образа. Это они собирают по миру брюхатых Дульсиней, дабы тем не грустилось в одиночестве и не скисало от печали их кормильное молочко. Я рассказываю и о себе, гадине, которая против всего этого. Я жажду наказания дочери своей Катерине за грех. Они думают, что у меня такие шутки. Но я настаиваю, я очень противна себе в этот момент. Мальчишки удивлены, они мне не верят, они начинают искать глазами мать, которая другая, чем я. Дети мои! Если б вы знали, до какой степени она другая!

- Что это за мальчики? - кричит из кухни их мать. - Познакомьте меня с ними! - И она идет к ним с улыбкой идиотки и протягивает руки.

- Меня зовут Рая, - говорит она, - я учусь в автодорожном, а вы?

Я заполняю собой все пространство между ними; почему я не Демис Руссос в пору своей необъятности; почему я не человек-гора; в крайнем случае, почему я не просто гора, а жалкая горстка рассыпанных камней?

____________

Я - Саша.

Это называется ретроградная амнезия. Рая забыла последние двадцать лет. Сейчас она только что вышла замуж и собирается покупать палас, для чего перевешивает дверь в кухне, чтоб та стала открываться в прихожую. Она ещё не была даже беременной... Она ещё не кончила институт. По её потерявшей время логике, у неё случилось носовое кровотечение, я взяла её за руку и отвела домой, а она - такая балда! - забыла, что родители поменяли квартиру. Рая всхлопывает руками, её левое лицо смеется над этим, а правое плачет. Ей неловко перед посторонними мальчиками. Они такие славные... Видимо, соседи.

Ольга вызвала "скорую". Рая села в неё спокойно. Объясняет врачам, как комками шла из неё кровь.

Мы с Ольгой возвращаемся во двор, где все произошло. Тихо, старухи сидят на той лавке, где лежал пьяный. Бутылки нет. В подъезде пахнет кислым, в лифте следы крови.

- Там у вас в лифте кровь, - говорит Ольга старухам как бы между прочим.

- Человека убили, - радостно сообщает лавочка. - Писательница у нас тут жила. Еще не старая. Но не богатая ничуть, если грабить.

- Убили? - обморочно спрашиваю я.

- Ну не до конца, но вряд ли выживет... Вряд ли... Кровищи было... А сколько её в человеке, чтоб жить? Мерка.

____________

Но Полина Нащокина была жива. На следующий день об этом написали газеты. В лифте собственного дома... Удар бутылкой... С поличным пойман местный алкаш Друзенко, только что освобожденный. Писательница чувствует себя удовлетворительно, насколько можно при таком стрессе. И номер больницы.