Гера

– Кто? Герасимов? Этот твой воскресший парень? Он еще не вышел на связь? И ради него ты готова рисковать своей жизнью?

         Она молчит и отпускает его руки.

– Ради него? Чем в таком случае я могу тебе помочь?

– Влад, я… мне очень тяжело. Я не понимаю, что происходит. Не понимаю, почему я.

– Я тоже не понимаю.

– Когда я была ранена и умирала, не думала, почему я. А теперь я постоянно думаю об этом:  почему я, а не кто-то другой? Почему?

         Он подводит ее к постели и усаживает.

– Тебе нужно уснуть…

– Я ничего не соображаю.

         Теперь звонит ее мобильный. Аня берет телефон и смотрит на Влада.

– Ты прогнала своих гостей, я знаю, – говорит знакомый голос. – Ты очень правильно сделала. Ты должна ждать только меня…

         Влад молчит. Похоже, что Роман не знает о его присутствии. Он знает только, что «фоксы» покинули ее квартиру. Может, он только их знает в лицо. Но, так или иначе, это значит, что он рядом, следит за ее подъездом, за ее зашторенными окнами. Он совсем близко…

– Я не могу бороться с этим, – говорит она Владу.

– Ты не должна с этим бороться. Это не зависит от тебя, понимаешь? Тебе не по силам это побороть. Ты не виновата в том, что он выбрал тебя. В этом никто не виноват. Он больной подонок, и все, – говорит Влад как можно более внятно.

         Почти по слогам. Она смотрит на него, и видит не того парня, который пришел к ней в кабинет с больным зубом, а что-то давнее-давнее, далекое-далекое. Чью-то прошлую жизнь. Может, его, а может – свою собственную. Но додумать некогда. Входная дверь открывается. Влад, войдя, не закрыл ее за собой…

         «Кто-то из «фоксов» вернулся», – успевает подумать Аня и видит перед собой Романа. Влад успевает отступить за шкаф, сделавшись невидимым для вошедшего.

– Здравствуй, моя куколка, – говорит гость, останавливаясь в дверях и прищуриваясь. – Твои женихи бросили тебя на произвол судьбы. Я им позвонил и сказал, что назначил тебе свидание на Почтовой площади. И что ты пообещала прийти в полночь. Уже почти полночь…

         Снова звонит телефон, и Аня понимает, что это кто-то из агентства. Но ответить она уже не может.

– Зачем ты это делаешь? – спрашивает у него.

         Он приближается. Аня уже четко видит его тонкие влажные губы, видит, как подергиваются его обвисшие щеки, как подскакивают от дрожи руки. Слышит его сиплое, прерывистое дыхание…

– Зачем? Затем, что никто не должен смотреть на тебя, гладить твои волосы, наслаждаться тобой. Ты должна быть безобразной для всех, кроме меня. Иначе я не оставлю тебя живой…

– А твоя девушка разве не красива?

         На миг он задумывается.

– Ее больше нет. Этой сучки больше нет! Теперь она не сможет изменять мне и смеяться надо мной! И ты тоже – изменщица, рыжая шлюха!

         Он делает рывок к ней, вытянув вперед руки, надеясь схватить ее за волосы или сдавить горло. В этот момент она уже не помнит о Владе, она бросается к окну, пытаясь – чего бы это ни стоило – спастись от его прикосновения.

         Влад останавливает его резким ударом в висок. Тот отшатывается назад и теряет равновесие.

– Не смотри, Аня! – успевает бросить Влад, прежде чем хватает со стола вазу и опускает ее на голову гостя.

         Звук от удара глухой. О его силе можно судить только по тому, как внезапно Роман падает на пол. Из разбитой головы течет кровь. Аня наблюдает парализовано.

– Не смотри, я же тебе сказал! – бросает Влад снова.

         Потом берет со стола салфетку, вытирает вазу и дает ей в руки. Она держит ее обеими руками и молча смотрит, как он протирает все дверные ручки.    

         Наконец, обращается к ней и говорит как можно понятнее:

– Меня здесь не было. Ты оставила дверь открытой. Он вошел. Стал тебе угрожать. Ты ударила его вазой. Он упал. И умер.

         Она молчит, прижимая вазу к себе.

– А он умер?

– Сейчас обязательно кто-то появится из твоего агентства, как только они поймут, что он их обманул. Запомни главное: меня здесь не было. И ничего не воспринимай всерьез…

         Он делает паузу и продолжает:

– В этом нет ничего серьезного. Это всего лишь игра. Я рад, что помог тебе сохранить жизнь. Она у тебя всего одна. И она мне нужна. Дальше – ты должна действовать сама – четко и уверенно. Кошмар закончился. Соберись, Аня – остались только формальности. Мы вместе дошли до этого уровня. И когда ты пройдешь его до конца, мы встретимся. А сейчас я должен идти… Скажи, что ты все поняла.

– Я поняла, – говорит она сквозь слезы. – Потом ты расскажешь мне, где хранится ключ от моего счастья.

         Он улыбается.

– Ради этого ты играешь? Ради ключа, который сама выбрасывала десятки раз?

– Теперь он мне нужен.

– Хорошо, я расскажу. 

         Влад уходит, а она остается наедине с трупом. И с вазой. Аккуратно ставит ее на краешек стола. Потом снова берет обеими руками и прижимает к себе. Наконец, на лестнице слышатся шаги.

14. ФОРМАЛЬНОСТИ

– Анна Михайловна! Анна! Вы живы? – Колос врывается в квартиру и замирает в дверях.

         За ним вырисовывается перепуганный Костик.

– Я жива, – говорит Аня и роняет вазу на пол.

         Выходит – не очень эффектно, потому что ваза не разбивается. Она утыкается в ковер, как незадолго до этого и сам Роман.

– Звони в милицию, Костя! – распоряжается Колос, и Костя начинает подсоединять телефон.

– Я не помню, как это произошло… Он вошел. Он просто вошел…

– Успокойтесь, Анна Михайловна! 

         Формальности все тянутся. Приезжает милиция, скорая, начинаются допросы и протоколы. Колос словно заслоняет собой Аню и не оставляет ее ни на секунду.

         Только к вечеру следующего дня – рассасывается.

– Они установили личность. В его квартире нашли вещи убитых женщин. Он оставлял талисманы на память: одежду, сережки, нижнее белье. Соседи говорят, что был скромным. Выпивал редко. Кстати, высшее образование.

         Аня кивает, словно знала все это раньше.

– Никогда не разыскивался, не привлекался. Но на его счету – шесть убитых женщин. И, может быть, еще… неизвестно. Вы, Анна Михайловна, просто остановили маньяка…

– Он сам стремился к гибели, – Аня качает головой.

         Колос не соглашается:

– Ну, это вопрос философский. Очень туманный. Главное, что у милиции к вам больше нет вопросов. А как по мне – так вы и вовсе совершили героический поступок. Вместо меня, или, скажем, Костика. Поэтому денег с вас я больше не возьму. Мы сработали неважно – простите великодушно. Рад, что все обошлось.

– А у вас, оказывается, есть совесть…

         Аня улыбается.

– Как вы ночами спите? – спрашивает он серьезно.

– В эту ночь не спала. Но, думаю, компания больше не понадобится.

– Ну, дело ваше…

         Колос отступает к двери, а потом возвращается.

– Вот не скажу, а потом жалеть буду. Вы не согласитесь поужинать со мной – в честь окончания дела, так сказать?

         Она улыбается. Потом  подходит к окну. Смотрит на серое здание дома напротив. Тускло все. Неинтересно. 

– Хотите пригласить на ужин женщину, совершившую кровавое убийство?

– Анна, не говорите глупостей. Я хочу пригласить женщину очень красивую, тонкую, изящную… 

– Только вазу мне в руки не давайте.

– Все шутите. Хотя удар был нешуточный.

– Колеблетесь?

– Нет. Я готов… испытать все.

– Хорошо, – усмехается Аня. – Я тоже готова.

         Что ж… Это просто еще одна формальность – ужин с Колосом, который помог ей отвязаться от дотошных следователей. 

         Он выбирает «Токио» – ресторан очень спокойный, старомодный, но изысканный. Целиком в его манере. Аня, в синем вечернем платье, чувствует себя такой же холодной, как синяя зимняя ночь. Промерзшей насквозь. С робкой-робкой надеждой на весну.