Гера

ТОНИ РОНБЕРГ

ГЕРА

События, описанные в романе, имели место в действительности.

Имена героев изменены.

Выражаю благодарность сотрудникам ответственных служб за консультации по ряду вопросов.

Странная воля любви — чтоб любимое было далеко!

Овидий

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

1. ДЕВОЧКА

         У девочки не очень приятный голос. Глухой, хрипловатый, невнятный. Она волнуется, микрофон дрожит в руке, а сбивчивое дыхание только усиливает дребезжание голоса. В остальном – она прекрасна. У нее золотистые волосы, сияющие в свете ламп, и огромные серые глаза, широко раскрытые в мир. Она невысокая и хрупкая, одета в длинное вечернее платье, которое делает ее старше и строже. Но ей всего семнадцать. Она стоит посреди сцены актового зала средней школы №7 и, стараясь делать паузы между словами, говорит примерно следующее:

– Мы, сегодняшние выпускники, в этот торжественный момент благодарим наших классных руководителей Стеценко Тамару Ивановну и Козлову Ольгу Тимофеевну за их внимание, каждодневную заботу и терпение. Мы благодарим всех наших педагогов и наших родителей…

Текст писала сама завуч – немного изменив сценарий прошлогоднего выпускного. Теперь ей кажется, что Полетаева читает плохо. Внятно, но без должного энтузиазма. Голос поглощает смысл ее слов и «благодарность» куда-то улетучивается.

Двоечник Брагин, зажав в руке полученный только что аттестат с заветными тройками, выдыхает в сторону своего дружка Морозова:

– Эх, я бы ей впендюрил!

Именно в этот момент Саша Герасимов понимает, что влюблен по-настоящему впервые в жизни, влюблен в эту девочку с золотыми волосами и не переживет разлуки с ней.

Несмотря на то, что Полетаева своим выступлением загубила всю торжественность вечера, завуч Валентина Николаевна не теряет присутствия духа. В этот год она очень удачно реализовала комплект золотых медалей: одна – Полетаевой, остальные – за деньги. Деньги! Теперь ее дочь Лена, проваливающая два года подряд экзамены в политех, наконец, поступит. Валентина Николаевна смотрит на Полетаеву беззлобно и думает о своем: нужно теперь ехать в институт, искать старые связи, договариваться, платить. Нужно действовать!

Учителя, поглядывая на завуча, тоже тихо радуются: ее хорошее настроение позволяет всем расслабиться хотя бы ненадолго. Так или иначе – избавились от дюжины имбицилов во главе с Брагиным и Морозовым-Отморозовым. Это ли не радость? Директор уже пьян и добродушно щурится на свет ярких лампочек. Глаза слипаются…

За окнами – спокойное, провинциальное небо. Низкое, с тусклыми звездами. Герасимов уверен, что ни одна их этих звезд не сравнится по красоте с его Аней.

У девочки, завершающей свое выступление на сцене, абсолютно беззащитное лицо. Такие лица очень редко встречаются в природе и невольно привлекают своей наивностью. Овал лица вытянут, лоб высокий, брови несколько нахмурены, нос тонкий и ровный, а глаза – огромные, серые, бесконечно искренние, честные и правдивые. И изумительные волосы – длинные, светло-русые с золотистым отливом, густые и волнистые.

Девочка очень мила, а для Герасимова даже ослепительно прекрасна. Она отличница, но не активистка, скорее – тихоня. И необходимость выступать с ответной речью от лица выпускников двух классов ее смущает. Наконец, скомкав последние фразы, она спускается со сцены. На этом официальная часть выпускного вечера заканчивается и начинается дискотека.

Дискотека радует всех без исключения. Родители получают возможность уйти с вечера, а их чада – оторваться по полной. Стулья уносят. Брагин, Морозов и Рубцов успевают покурить за школьной кочегаркой и вернуться на вечер уже «в форме». И их неестественная веселость веселит всех окружающих. Все становится легко и просто.

Герасимов находит в полумраке зала Аню. Она, еще напуганная собственным выступлением, с трудом переводит дыхание. 

– Козлиху не видела? – спрашивает он зачем-то о бывшей классной.

– Видела. В учительскую цветы потащила, – отвечает Аня, глядя куда-то в сторону.

– Пойдем на воздух. Я покурю…

Аня покорно идет следом.

– Сколько четверок у тебя? – спрашивает Сашку.

– Одна. По истории.

– История – не предмет…

– Плевал я на историю!

– Обидно, что просто так влепили. Нечестно это. Ушла твоя медаль к Кравченко. Все знают.

– Не нужна мне эта медаль! – отмахивается Сашка. – Ты куда потом? 

– В институт буду поступать. В медицинский.

– Нет, после выпускного.

– То есть?

– Рассвет встречать?

– Нет, домой пойду, – она качает головой.

– Ань…

Дым почему-то мешает ему говорить.

– Не люблю, когда курят, – говорит она хрипло. – Резкий запах.

– Когда куришь, нет.

– Все равно не люблю.

Она взмахивает ладошкой в темноте, прогоняя белое облачко дыма. 

– Я брошу курить, хочешь? – спрашивает вдруг Сашка.

– Хочу.

Он швыряет недокуренную сигарету под ноги и затаптывает. Аня тем временем исчезает, ускользнув обратно в зал. Но для Герасимова мир успевает переполниться до краев блеском ее волос и ароматом ее дыхания. Мир расплескивает радость.

– Чего это ты тут один пляшешь? – из темноты выступает Димка. – Пойдем в общество.

– Дим, у тебя хата пустая?

– Пока я тут, пустая.

– А твои?

– У бабки еще, в Беларуси. 

Сашка протягивает руку.

– Дай ключик.

– Буратино ты хренов! Залетаеву что ли потащишь?

– Ключ дай, мудило!

– А ты мне комп вчера починил?

– Завтра починю.

Димка с недовольным видом отдает Герасимову ключ.

– Чего не сделаешь ради лучшего друга, который скоро свалит!

В зале – движение. Несколько хаотичное и разрозненное, но уже ни выпускники, ни гости, ни ди-джей Сидоров из 9-В не замечают этого.

Герасимову кажется, что золотые волосы мелькают то в одном, то в другом конце зала. Он не видит Аню, но остатками здравого сознания понимает, что ее присутствие повсюду одновременно невозможно, что это ему мерещится…

Он садится на стул у окна и целиком отдается ожиданию окончания этого шоу – и начала другого. Кто-то тормошит его – врывается в его мысли, в его жизненное пространство, в него.

– Почему ты не сказал директору? Сказал бы, что она вымогала взятку. Все об этом говорят. История – вообще фигня такая. Просто нужно было где-то нарисовать тебе эту четверку.

Перед ним стоит нарядная, в платье очень похожем на свадебное, Юля Моргун. И что-то тарахтит об истории… 

– Отойди, Юль…

Кажется, она заслоняет своим белым платьем весь зал.

– Ищешь кого-то?

– Нет.

– Потанцуем?

– Давай…

Они вместе ныряют в толпу, Юлька вскидывает руки над головой – не грациозно, а как-то резко, словно хочет ухватиться за поручни в троллейбусе и не находит их. Наконец, не обращая внимания ни на порывистую мелодию, ни на усмешки окружающих, ни на отсутствующий взгляд Герасимова, опускает руки ему на плечи и прижимается к нему белым платьем. Сашке кажется, что белая торчащая ткань попадает даже ему в рот, закрывает лицо и не дает дышать. Он невольно отстраняется.

– Куда ты? – Юлька не выпускает его из объятий.

– Покурю…

И снова оказывается под звездным небом. Теперь он уверен, что небо ему улыбается. Он закончил школу, он уедет из провинции в столицу, он станет классным программером, Аня уедет с ним вместе, и небо, которое улыбается ему сейчас, тоже уедет  с ними, но это будет уже совсем другое ­– столичное, роскошное небо. Небо софитов и неоновых вывесок. Небо фейерверков и салютов. И Сашка улыбается в ответ – небу, звездам, своему будущему. И вспоминает, что бросил курить. Возвращается в зал и подходит прямо к Полетаевой. 

– Пойдем!

Снова она идет за ним – покорно и без вопросов, как и в первый раз. Школа, с ее шумом и суетой, остается навсегда позади.