mediatores (СИ)

-- Очень благодарен тебе за твоё беспокойство, но лишнее, -- сдержанно сказал я, усаживаясь в одно из кресел. -- Думаю, консультации мне больше не нужны.

-- Что так? -- Арнольд сел в соседнее кресло, не выпуская из рук третий том Тагора.

-- Терапия твоего брата.

-- А, тот самый театральный кружок? -- вспомнил он.

-- Да, название подходит...

-- И это в самом деле так помогает? -- усомнился врач. -- Их можно рекомендовать?

-- Если у твоих пациентов есть лишние пятьдесят пять тысяч, которые они готовы отдать за час терапии, тогда конечно, -- иронически ответил я.

-- Так дорого? -- Арнольд поднял брови, но, кажется, и не особо удивился; выразить хотя бы ради приличия огорчение от того, что его друг заплатил так много, ему, само собой, даже в голову не пришло. -- Я думал, это что-то вроде энтузиастов-любителей... Ты хочешь сказать, твоя альтернативная личность больше не наблюдается?

-- Уже два дня как нет, -- подтвердил я.

-- Хорошо, но я бы пока не обольщался: об устойчивых результатах можно будет сказать только через две недели. Так -- а бредовые идеи? -- настойчиво спросил он.

-- Бредовые идеи?!

-- Я использую слово в медицинском смысле, и незачем меня переспрашивать с оскорблённым видом! Фантазии, выдаваемые за реальный опыт, всё ещё присутствуют? Ты ещё убеждён в том, что эта Аврелия, или Альбертина, или как её, Августа существовала на самом деле?

-- Почему бы мне не быть в этом убеждённым?

-- Ты рано отказываешься от консультаций, Владимир!

-- А почему, собственно, ты считаешь её именно фантазией, Арнольд? У тебя есть какие-то доказательства, бумаги на руках, показания свидетелей?

-- Какие у меня могут быть доказательства! Но сам ход твоих рассуждений, твоя агрессивно-оборонительная позиция... Почему считаю? Потому что я врач, вот почему! Потому что знаю, как выглядят определённые клинические случаи!

-- Кстати, о врачебной этике, -- сказал я, с трудом сдерживаясь. -- Ты побеседовал с моей матерью без моего согласия. Считаешь, это этично?

Мне этот его поступок действительно крайне не понравился, хоть и понимал я прекрасно, что в глазах врача он выглядит совершенно естественно и неупречно. Но ведь речь шла о моём друге, не просто о враче!

-- Что, извини? -- Арнольд растерялся. -- Так мне... -- Наверное, ему хотелось выдать что-то вроде "Так мне не нужно спрашивать твоего согласия, раз ты болен". Но произнёс он другое: -- Так мне казалось, ты согласился?

-- Тебе показалось. Кто из нас теперь принимает фантазию за реальность?

-- Я не могу так! -- Арнольд встал. -- Я решительно не могу разговаривать, когда со мной говорят таким тоном! При всём сочувствии к тебе! В конце концов, это может стать для меня небезопасно!

-- А, ты беспокоишься, что у меня начнётся припадок, и я брошусь тебя душить? -- я не мог не улыбнуться этой картине. -- Я благодарен Вам, Арнольд Иванович, за Ваши консультации и за внимание, проявленное к моей скромной персоне. Боюсь, я оставлю Вашу диссертацию без дальнейшего материала. Ну, что ты стоишь и буравишь меня глазами? Как мне ещё дать тебе понять, что тебе здесь не рады?

-- Не "рады" -- так вас всё же несколько? -- уточнил врач, сощурившись. Он тоже был зол на меня: то ли это раздражение пробудило в нём издевательский сарказм, то ли ослепило его, так что он говорил вполне серьёзно (признАемся, что самые умные материалисты в духовных вещах немного туповаты). -- Сколько уже: три, четыре? Процесс диссоциации идёт полным ходом? А я предупреждал, что так будет! Я уйду, хорошо! Но меня не оставляет ощущение того, что ты нездоров, Владимир! -- заявил Арнольд, полный оскорблённого достоинства. -- Тебе требуется продолжение терапии!

-- Возможно, -- согласился я. -- Мы все несовершенны... Иди к чёрту, любезный.

Арнольд, выйдя в прихожую, проворно оделся и вышел не прощаясь, хлопнув дверью. "Надо бы извиниться коротким сообщением: нехорошо говорить старому другу "Иди к чёрту!"!" -- пришла мне в голову мысль. "Нет, не сегодня, -- тут же пришла другая мысль. -- Сегодня мне не извиниться перед ним хочется, а кинуть ему вслед тяжёлым предметом. Что там говорила Аврора: что во мне двадцатилетняя девушка живёт, сама скромность и деликатность? Ха-ха! Больше не живёт: выселилась".

VI

В первый рабочий день нового 2014 года, как это часто случается, на меня свалилась масса дел, из которых каждое в отдельности было несложным, даже тривиальным, но в совокупности их оказалось для первого дня многовато.

Началось с самого утра: я ещё ехал в школу, когда мне позвонила замдиректора по учебной работе. С утра не вышла учительница истории: у неё случился приступ мочекаменной болезни.

-- Ну, посадите восьмой класс вместе с девятым, -- предложил я. -- Что у них в девятом по расписанию?

-- Я им лучше контрольную дам!

-- Вот видите: Вы ведь сами уже нашли решение!

-- Я просто чтобы согласовать, Владимир Николаевич!

-- Понимаю, и спасибо.

-- Владимир Николаевич, стесняюсь спросить... а может быть, Вы их сейчас подхватите?

-- Нет-нет, увольте! -- запротестовал я. -- Я когда ещё буду! Я в пробке!

Вот, правда, только этого не хватало: когда ж руководить, если заменять всех подряд? Мне и на свои-то четыре урока в неделю, к которым я никогда не готовился, времени было жалко.

-- Я так и поняла, -- грустно ответила завуч. -- А надо бы что-то решать с Анной Станиславовной: у неё эти приступы регулярно случаются, и в самое неподходящее время!

-- Вы же знаете, Ирина Дмитриевна, я не могу ничего с этим сделать до тех пор, пока она приносит больничные! А она их приносит. И где мы в середине года найдём нового учителя?

-- Но решать вопрос нужно!

-- Ну, давайте после об этом потолкуем... -- миролюбиво согласился я.

Потолковать нам не пришлось: едва я приехал в учреждение, как меня с порога атаковала "техническая служащая" Клавдия Ильинична: в мужском туалете на втором этаже в канализацию не уходит вода!

Я "произвёл инспекцию". Вода действительно не уходила: продукты школьных кишечников красноречиво плавали в унитазах. Я вызвал рабочего по комплексному обслуживанию.

-- Василий Михайлович, засор: грешу на "лежак" в подвале, -- пояснил я, имея в виду под "лежаком" горизонтально идущую трубу. -- Говорили Вы, у Вас был трос сантехнический?

Мужчина аж руками замахал:

-- Какое там был! У меня же так, смех один! И пяти метров не будет! Что пять, вру, четыре! А там ведь "лежак", почитай, десять метров!

-- А сколько десятиметровый трос может стоить?

-- Тыщи две-три... Я ж говорю: откуда возьмёшь? "Аварийку" вызывать надо...

-- "Аварийку" вызывать не будем, а вот Вам, Василий Михалыч, три тысячи, -- открыв ящик стола, я достал "специальную шкатулочку" и отсчитал деньги из "фонда пожертвований". Желающие могут кинуть в меня камень, но без такого фонда повседневная жизнь школы каждый день рисковала остановиться. Можно, конечно, было получить нужные деньги и через бухгалтерию, выписать на надёжного человека лишнюю "премию", но этих денег пришлось бы ждать до даты получки. Да и фонд оплаты труда тоже не резиновый... -- Идите прямо сейчас и покупайте. Чек, как обычно, принесёте.

Василий Михайлович тяжёло вздохнул: не хотелось ему ни в магазин идти, ни лезть в подвал.

-- Баловство это всё, -- пробормотал он, но деньги взял. -- Всё равно ж системно надо решать...

-- "Системно", Василь-Михалыч -- это двадцать тысяч на новый "лежак". Нету их у меня! Знаю всё сам про "системно"! Идите уже, не томите душу!

Рабочий ушёл, я меж тем включил компьютер, быстро набрал и распечатал объявление "Туалет не работает". Одновременно открыл и электронную почту, в которой уже чернелось какое-то новое письмо из Департамента образования, как всегда, с угрожающими словами вроде "Срочно!" в заголовке. Не успел я поглядеть то письмо, как в кабинет после нетерпеливого стука вошла Лена Петрова.