Тайна Бутлегера, или Операция «Ноктюрн»

– Вы меня?

Шабе кивнул:

– Ты хорошо поработал. Я приехал передать тебе остальное.

– Меня вызывают в полицию.

– Можешь быть совершенно спокоен.

– Я не хотел бы, чтобы там что-нибудь узнали.

Все еще не очень понимая, Томмазо недоверчиво направился было к Шабе, но тут же остановился, увидев, что машина тронулась с места. Он попытался посторониться, но сделал это недостаточно быстро. «Мерседес» неожиданно прибавил скорость и ударил его в бок. Томмазо упал.

Инцидент привлек внимание редких прохожих, но Шабе, остановив машину, уже вышел, явно собираясь помочь Томмазо, который скорее удивился, нежели пострадал при падении.

– Ох, прости, пожалуйста, мне жаль, что так получилось… – Шабе наклонился над Томмазо, глядя в его изумленные глаза. – Нога соскользнула с тормоза. – Он приобнял его за шею, словно собираясь поднять, и Томмазо застонал. – Но виноват ты сам, – продолжал Шабе. – Незачем соглашаться на такие сделки. И нечего жаловаться, если дела пойдут плохо.

В другой руке у старика появился пистолет с глушителем, он приставил его к груди Томмазо, прямо против сердца, и спустил курок. Томмазо неожиданно обмяк, словно кукла-марионетка, оставшаяся без управления.

Шабе заботливо оттащил Томмазо к машине и прислонил к дверце. Тут подошли двое прохожих. Старик покачал головой:

– Потерял сознание. Пойду поищу врача.

Он сел в «мерседес» и уехал.

Прохожие, оставшиеся возле безжизненного тела Томмазо, не знали, как быть, и не трогали его. Задержалась и какая-то проезжавшая мимо машина.

«Мерседес» скрылся за поворотом как раз в тот момент, когда к дому, где жил Томмазо, подъехала «альфетта» с карабинерами. Из нее вышел капитан Коссини и, заметив собравшихся возле Томмазо людей, поспешил к ним. Он протиснулся сквозь толпу и приподнял голову убитого. Кровавое пятно на груди быстро расширялось.

Тем временем английский посол разговаривал в своем кабинете с Питером Уэйном.

– Можете полностью рассчитывать на мое сотрудничество, мистер… – спокойно произнес посол и заглянул в визитную карточку, – мистер Уэйн.

– Это был мой долг, мистер посол, предупредить вас, учитывая обязанности, которые мисс Ванниш выполняет в вашем офисе.

– Как только что-нибудь станет известно о ней, непременно сообщу вам.

– Боюсь, что вам уже ничего не станет известно… если только уже не стало.

Посол выпрямился.

– Что вы хотите этим сказать?

– Ничего. Просто высказываю предположение, – ответил Уэйн, изучая реакцию собеседника. – Исчезновение мисс Ванниш…

– Исчезновение? Опоздание в офис на несколько часов не оправдывает такое страшное слово. – Он коварно улыбнулся. – А дома вы ее искали? Хотите позвонить еще раз?

– Пустая трата времени. Я хочу сказать, что исчезновение… простите, отсутствие вашей секретарши…

– Одной из моих сотрудниц, – уточнил посол.

– Так вот, ее отсутствие может иметь причины более… серьезного порядка.

– Мне не очень понятны ваши слова, мистер… – Он снова заглянул в визитную карточку. – Уэйн. Как известный актер?

Уэйн кивнул, и на его лице появилась неприятная улыбка.

– Постараюсь выразиться яснее. Предполагаю, что служба разведки основательно проверила персонал посольства. Следовательно, если только не считать, что ваша служба безопасности абсолютно неэффективна, немыслимо было бы предположить, что мисс Ванниш – двойной агент КГБ.

Посол отрицательно покачал головой.

– Но если не двойной агент, – продолжал Уэйн, – то уж простым агентом она могла бы быть. То есть сотрудником вашей контрразведки. Теперь я ясно выразился?

– Вне сомнения.

– В таком случае ее… отсутствие очень походило бы на бегство и явилось бы доказательством ее вины.

– Начинаю понимать вашу точку зрения. И скажите мне, я тоже мог быть вовлечен в этот… заговор?

– Нет, в этом нет никакой необходимости.

– Конечно, – сказал посол, – если я встану на ваше место… Вы ведь торговый агент, не так ли?

– В общем, так.

– Будь я на вашем месте, я бы сказал себе: что-то уж очень много англичан замешано в этой истории. – Он прошелся по кабинету и с ухмылкой продолжал: – Мисс Ванниш, рейсовый самолет английской авиалинии, стюардесса, поляк, служивший во флоте ее величества. – Он остановился, качая головой. – Слишком много англичан. Определенно слишком много. Но какой смысл нашей замечательной разведке устраивать заговор против наших лучших союзников? Я бы еще понял, если был бы ликвидирован Форст, наш соотечественник с весьма сомнительным чувством патриотизма… Но Фрэнки Хаген, рыцарь Запада! Изволите шутить?

– Вам, конечно, известно, мистер посол, что ваше правительство оказывало давление на наше и весьма настойчиво требовало отменить обмен. К сожалению, мы не смогли удовлетворить все ваши требования. Увы, бывает. – Уэйн вздохнул. – И потому кто-то в Лондоне придумал такое изысканное… наказание с серьезными последствиями для наших отношений с русскими.

– Очень надуманное предположение. Мы скорее рациональны, чем импульсивны, мистер Уэйн.

Американец сделал примирительный жест.

– В таком случае остается думать, что нас обманули русские. И что Ванниш работает на них.

– Или их жертва.

– Это я исключил бы еще и потому – у меня есть доказательства, – что она добровольно предоставила исполнителям ценную информацию.

Посол задумался.

– Как странно. Ведь никто не замечал ничего такого, что говорило бы о ее двойной жизни. Представляете, эти идиоты из разведки нашли о ней только одну забавную сплетню.

– Какую? – спросил Уэйн, явно заинтересовавшись.

– Будто в Риме у нее есть американский любовник, дипломат, которому известны многие секреты разведки. – Уэйн выдержал удар, а посол спокойно продолжал: – Какой идиотизм! Отправлю в Лондон письмо с протестом. Подозревать мою сотрудницу в том, что она работает на ЦРУ, тогда как вы, мистер Уэйн, напротив, уверяете меня, будто она служит в КГБ!

Уэйн выпрямился.

– Считаю необходимым информировать вас, причем совершенно конфиденциально, что ЦРУ представит правительству доклад, в котором КГБ будет обвинен в том, что поступил подло, не выполнив взятые на себя обязательства.

– Бр-р… Сразу же станет очень холодно, – заметил посол, обращая взгляд к барометру на стене. – Интересно, предвидели наши метеорологи в Лондоне подобную перемену погоды.

Небольшая толпа, сдерживаемая карабинерами, наблюдала со стороны, как приехавшая «скорая помощь» остановилась возле трупа Томмазо Ланци. Один из карабинеров фотографировал место преступления, другой рисовал мелом на брусчатке контуры тела.

Пока санитары, поторапливаемые капитаном Коссини, вытаскивали из машины носилки, приехали на джипе Танкреди и Гаккет. Коссини встретил их равнодушно и, указывая на труп, который санитары укладывали на носилки, сообщил Танкреди:

– На несколько секунд опоздали, полковник.

– Следы? Улики?

– Я обыскал весь дом, – сказал Коссини. – Очень хорошо были запрятаны две тысячи долларов в стодолларовых купюрах.

– Свидетели?

– Противоречат друг другу. Одни говорят «опель», другие – «мерседес». – Коссини почесал за ухом. – Успели записать номер. Я проверил. Фальшивый.

– Кто стрелял? – поинтересовался Гаккет. – Тот же человек, который наехал на него?

Коссини кивнул:

– Старик. Описывают очень неопределенно. Но я готов спорить, это тот же человек, что похитил маленькую Соню Рудинскую.

– И наверное, тот же самый, что убрал двух моих людей на четырнадцатом посту, – заметил Танкреди.

Все трое подошли к носилкам. Гаккет приподнял край покрывала и взглянул на бескровное лицо Томмазо.

– Ни этот крепкий молодой человек, ни лондонская блондинка не скажут нам, кто их купил. Умирая, они, однако, кое-что сообщили нам.

Он опустил покрывало. Коссини сделал санитарам знак закрывать машину. Гаккет продолжал, говоря как бы с самим собой: