Афанасий Бейтон (часть 1)(СИ)

- Солдат пострадал во время учения.

- Это его судьба. Нужно написать рапорт по инстанции и отправить его домой.

- Там он умрет.

- На все воля Всевышнего! - воздел горе глаза лекарь.

Альфред медленно положил пострадавшего на носилки, распрямился, после чего быстрым движением схватил лекаря за лацканы кафтана и вздернул вверх.

- Слушай меня, клистирная трубка! Это мой солдат. Ты его вылечишь и я, поручик-капитан Альфред фон Бейтон, тебе заплачу. Если же нет.... Ты меня понял.

Он медленно, очень медленно поставил лекаря на землю. Тот тяжело дышал, тараща непонимающие глаза.

- Ты все понял?

- Да, да Ваша светлость.

Альфред про себя хмыкнул графскому титулованию, но только кивнул и повернулся к солдатам и крикнул по-русски:

- Вы все видеть, что бывает, если ружье чистить плохо. Сегодня будем снова учить чистить мушкет и драться.

Солдаты почему-то весело загудели. Что-то изменилось в их тоне. Это "что-то" очень понравилось Бейтону. Вечером Бейтон, уже собираясь помолиться перед сном, услышал, как кто-то топчется перед входом в его палатку. Бейтон заворчал, но высунулся.

- Кто черт принес? - спросил он.

Перед палаткой стоял высокий солдат, который так бестолково пытался помочь ему днем.

- Прости, барин! Поблагодарить хотел за брата - нерешительно сказал он и опустил глаза - не побрезгуй.

Он протянул глиняный горшок с каким-то содержимым. Альфред осторожно приоткрыл крышку - мед.

- Это нам из деревни сродственники прислали - радостно объяснил солдат, видя, что "барин не гневается".

Альфред растерялся. Согласно уложению. Это была взятка и грубейшее нарушение субординации. В то же время, это было так понятно, так по-человечески.

- Я благодарить! Спасибо! - ответил он на русском языке, чтобы солдат понял. Он покопался по карманам, нашел мелкую серебряную монету, которую по изображению копьеносца именовали "копейкой", и протянул своему неожиданному визитеру.

- Это есть тебе, что был помогать. Тоже спасибо! - усмехнулся Альфред.

С тех пор отношения солдат и их командира начали меняться. Видимо, солдат Егор имел изрядный вес среди сослуживцев. Подчиненные не просто старались, но буквально из кожи лезли, выполняя приказы. Да и сам поручик, лишившись оснований для угроз и мордобития, перестал к ним прибегать. Часто хватало объяснения или показа, чтобы упражнение было выполнено. Он чаще стал подсаживаться к костру со своими солдатами, разговаривать с ними, рассказывать на смеси русского и немецкого языков случаи из боевого прошлого или о далеких странах, где ему довелось побывать. И хотя солдаты понимали не все, слушали внимательно. Большинство его подчиненных до попадания в армию не покидали своих деревень. Потому воспринимали его рассказы, открыв рот. По случаю возвращения из лазарета покалеченного парня он даже выкатил своим людям дармовое пойло. Отношения командира и подчиненных становились все более привычными для Бейтона, все больше напоминали отношения среди наемников, где командир - старший товарищ, отвечающий перед Богом за своих подчиненных.

Поскольку осада шла неторопливо, точнее никак не шла, Бейтон продолжал учить своих людей. От упражнений в стрельбе и сложных перестроений он перешел к обучению отражению конных атак, действиям в обороне, штурме. Другие офицеры, больше времени проводившие в местной питейной палатке или у гостеприимных дам, крутили пальцем у виска. Впрочем, полковник был им доволен, а сам Бейтон не лез к начальству, не чинился, охотно сиживал с сослуживцами за бокалом вина, рассказывая байки или выслушивая чужие откровения.

Одно не одобряли сослуживцы. Бетон почти никогда, если не было прямого приказа полковника, не отдавал своих людей для выполнения сельских и строительных работ местным помещикам. Эта практика была распространена, служила подспорьем к скромному жалованию, поскольку помещики щедро платили. Но в роте Бейтона ее запрещали. Не то, чтобы ему были не нужны деньги. Скорее, наоборот. Очень нужны. Бывший наемник и искатель приключений привык жить на широкую ногу. Но еще больше ему хотелось сделать из крестьян, которые попали под его руку настоящую роту. Почему хотелось? Он бы сам не смог ответить. Просто проверить себя? И это тоже. Но не только. А что еще? Господь его знает. Впрочем, проверить, что у него вышло, можно будет только в реальном бою.

Но боя не было. Несколько раз нерешительно штурмовали, даже, скорее, обозначали штурм стен Смоленска. Но стоило противнику начать прицельную стрельбу, как царь приказывал трубить отбой. Поначалу это очень удивляло офицера. Имея десятикратное преимущество и в живой силе, и в артиллерии, стоять на месте. Не случайно, русские (очень тихо и только среди своих) называли своего монарха "Тишайшим", а порой "зайчатником". Иностранцев, которые, как предполагалось, "по-людски говорить не умеют", не стеснялись. Как-то он поделился своим недоумением с Фон Штаденом. Полковник отхлебнул мозельского вина, дело происходило за столом, где полковник часто собирал всех своих офицеров, и произнес:

- Молодой человек, Вы говорите глупость. Царь, его советник, генерал Лесли, и самые умные русские все делают правильно. Сюда идет польская армия графа Радзивилла. У нее весь расчет на то, что, как тридцать лет назад, царь положить треть, а то и половину армии на штурме смоленских стен. Тогда свежие польские силы ударят по усталым и смешавшимся московитам и повергнут их в ничтожество. Так тогда и было. Сейчас все будет иначе. Смоленск в осаде, потому Радзивилл никуда не уйдет, а будет двигаться к нам. Но встретят его не потрепанные полки, а свежие и отдохнувшие части. Конечно, этим "боярам", которые только саблей махать умеют, хочется, как здесь говорят, "честь добыть". Только в этот раз царь у них на поводу не пойдет.

Альфред кивнул, чувствуя себя полным дураком.

Да, Януш Радзивилл - это серьезно. Он слышал о нем прежде. Опытный, честолюбивый. Помог королю Яну Казимиру занять польский престол после смерти старого короля Владислава. У него много отличных наемных частей из Швеции и Венгрии, польская кавалерия. Эти парни - опасные противники. Поляки были бы страшными противниками, если бы не то, что король в стране и не правитель вовсе. Рядом с ним сидят десятки сильных родов, у каждого из которых своя армия, своя политика и свои цели. Налоги до короля почти и не доходят. Потому и на армию денег не набирается. Вот и Радзивилл, Великий гетман Литовский идет на русских со своим личным войском.

Скоро будет бой. Это хорошо. Учеба учебой, но получать деньги наемник привык за баталию, а не за работу служки в церковной школе. Хотя... в русской армии пока ему нравилось. Если не лезть из кожи, чтобы пробиться вверх, то ты - сам себе господин. Есть свободное время. Почти, как в те легендарные эпохи, когда войну делали наемные роты под командованием капитанов-кондотьеров. Он сам начинал себя чувствовать таким лихим кондотьером, оттачивающим искусство своих людей. Скоро, очень скоро начнется настоящее дело.

***

Приказа о выступлении ждали, но поступил он, как всегда неожиданно. Радзивилл уже несколько дней скапливал силы на правом берегу Днепра у города Орши. Туда должны были стекаться войска из Польши. Против него и был направлен корпус русского генерала и ближнего боярина (царского советника) Алексея Трубецкого. Но поскольку силы противников были почти равны, царь, не любивший военные неожиданности, решил направить в помощь Трубецкому войско из Смоленского лагеря. В основном шла конница. Но в состав отряда был включен и полк Фон Штадена. Командовал отрядом опытный боярин из крещеных татар Яков Черкасский.

Хотя Бейтон, как офицер, мог передвигаться на коне, но предпочел шагать вместе со своей ротой. Летний марш - удовольствие небольшое. Пыль вьется столбом, пот течет так, что порой глаза открыть невозможно от соленого потока со лба, а одежду хочется выжать. Зато он точно знал, как чувствуют себя его люди. Правда, привычки у него к таким маршам было больше. Хоть доводилось служить и в пехоте, и в кавалерии, пешком он за свою жизнь находился изрядно.