Афанасий Бейтон (часть 1)(СИ)

Фон Штадена в городе уже не было. Не было там и короля, которого местные жители называли царь, не было и армии. Правитель вместе со всем воинством отбыл на осаду польской приграничной крепости с не выговариваемым названием "Смоленск". От купцов поручик выяснил местные правила, и остановился в единственном районе города, где было позволено жить иностранцам, Район этот располагался за городской стеной в ближнем посаде, защищенном земляным валом. Здесь жили купцы, иностранные наемники, инженеры, которых уже несколько поколений привечали местные владыки.

Поселок иностранцев в Москве чем-то напоминал небольшие городки в Германии. Прямые, мощенные или посыпанные песком улицы, две лютеранских кирхи и одна голландская церковь. Невысокие и аккуратные домики, мельница у малой речки. Сам же город разительно от него отличался. Во-первых, кроме крепостных стен и немногих дворцов в цитадели или возле нее он был деревянным. Не от бедности или дикости, как ему подумалось изначально. Просто леса здесь в избытке, а камня не хватает. Да и теплее в деревянном доме. А холода здесь зимой, как говорят, невероятные. В Германии было наоборот. Предпочитали камень.

Во-вторых, улицы по той же самой причине мостились деревянными плашками, называемыми "мостки", а не каменными брусками, как в империи. Это было удобно и красиво. Хотя дерево и гниет, но от грязи предохраняет лучше и городской вони меньше. Дома здесь были окружены высокими заборами, наглухо запиравшимися на ночь. Заборы тоже были деревянными. Цитадель каменная, большая. Высокие стены с затейливыми зубцами, мощные башни. На одной из них часы с боем. Впрочем, крепость эта, скорее, была не для обороны, а для отделения города с его шумной и маленькой жизнью, от мира господ, этим городом и всей страной владеющих. Там, за стенами цитадели, и находится власть, огромный царский дворец, греческие церкви с золочеными куполами, дома ближних советников, которых зовут бояре, воеводы и дьяки. Альфред попытался попасть на прием к местному главнокомандующему, которого называли "воевода-батюшка". Но его не приняли. Было сказано, что на такой прием нужно записываться заранее, за много дней. Причем, не обязательно и примут.

Молодой поручик уныло бродил по лабиринтам улиц незнакомого города, не представляя себе дальнейших действий. Пытался зайти в московский трактир. Не понравилось. Вино плохое. Есть местные пьянящие напитки. Но они слишком крепкие или сладкие до приторности. Альфред чуть не отдал Богу душу, привычным глотком отхлебнув "хлебного вина", оказавшегося воистину огненным. Завсегдатаи трактира, как здесь называют таверну, громко и обидно засмеялись, но подали бедолаге воды и кислое яблоко закусить. Кухня тоже не привычная. Много муки, пресно, хотя и сытно. Да и неуютно было в русском кабачке. Не любили иноземцев в Москве. Собственно, их нигде особенно не жаловали. Но в Гамбурге, Антверпене или даже в Кенигсберге к ним привыкли. Здесь же на него косились взрослые, а мальчишки, самые невыносимые создания во всем мире, стоило ему выйти на улицу, принимались кричать вслед обидные слова на своем языке. Альфред просиживал днями у маленького оконца в снятой им комнате, близ мельницы, или ближайшем трактире в квартале для иностранцев, медленно погружаясь в отчаяние. В городе, хоть и столичном, цены были очень невысокие, но деньги понемногу кончались, а выхода не было.

Спасло чудо. Хотя, спасло ли? Ладно, там поглядим. А случилось вот что. Поручик "солдатского полка", которым командовал Фон Штаден, снимал комнату в соседнем доме Немецкой слободы, как в Москве называли район, выделенный иностранцам. Он был оставлен, чтобы подвезти припасы для русской (себя жители называли русскими, а страну - Русью, имя "московиты" не любили) артиллерии и отставших солдат. Как-то в кабачке возле голландской церкви они познакомились и разговорились. Выяснилось, что поручик был родом из соседней с домом Альфреда местности. С ним и увязался Альфред. Точнее, сам поручик, решив помочь земляку, предложил отправиться в лагерь русских под Смоленск.

Вот и сейчас Бейтон терпеливо ехал по разбитой от прохождения многочисленных войск дороге вслед за соседом. Как-то все не ладно. Хотя, он хотел войну. На войну и едет. Значит, все хорошо. Ой, не знаю. Непонятно все.

Дорога покинула лес и теперь шла среди невысоких холмов, поросших травой. Стало легче. Какой-никакой, а ветерок. Да и кровососы отстали. Вдали заискрилась на солнце река. Солдаты зашагали бодрее и даже затянули песню на русском языке, пока еще не вполне понятном для Альфреда. Хотя, смысл он улавливал. Вся семья солдата - армия и оружие. Больше у него ничего нет. Об этом же пели солдаты в Германии, Дании, Италии - везде, где носила поручика нелегкая доля.

Солнце, наконец, смилостивилось над путниками и двинулось к горизонту, обещая прохладу и отдых.

- Halt! Стоять! - крикнул его знакомец, придержав поводья - Привал.

Фон Бейтон подъехал к командиру.

- Далеко еще до крепости?

- Не далеко, дружище. Думаю, завтра к вечеру будем на месте. Там я Вас и представлю командиру, генералу Александру Лесли, которого русские зовут Абрам Ильич. А дальше, как он решит. Сами понимаете.

- Конечно. Я так Вам обязан, Франц.

- Пустое, - весело отмахнулся офицер - Нас, германцев, здесь мало. Мы должны помогать друг другу. Чем забивать себе голову будущим, лучше отдохните хорошенько. Скоро солдаты сварят местную армейскую похлебку "кулеш". Очень интересное блюдо. Овощная похлебка на шкварках. Но будьте осторожны. Потом можно получить проблемы с желудком, а лекари здесь отвратительные.

Он весело засмеялся, а Бейтон соскочил с лошади, стреножил ее и направился к солдатам, начинающим готовить ужин.

***

Крепость Смоленск, собственно, не просто крепость, целый город, производила впечатление. Мощные укрепления даже со стороны реки. Наверняка, сильный гарнизон. Но еще большее впечатление произвел лагерь русских. Он был огромным. Тысяч тридцать, а может и сорок солдат и местных мушкетеров, именуемых по-русски стрельцы. Были еще странные иррегулярные отряды легкой конницы, которых называли "казаки". Собственно, насколько понял поручик, именно на их защиту и встал русский царь. Прежде они служили полякам, но отошли в русское подданство. Были и привычные европейские отряды в легких латах. В центре лагеря, огороженного частоколом, высились шатры высшей аристократии и военного командования. Самым большим был шатер московского царя Алексея Михайловича. Возле него высилась огромная хоругвь с копьеносцем, поражающим змея. Перед входом стояли стражники в высоких красных шапках, такого же цвета суконных камзолах, вооруженные бердышами и саблями, толпились какие-то просители.

Новый знакомец повел Альфреда в шатер поменьше, стоящий совсем рядом с царским шатром.

- Здесь живет шотландец, генерал Лесли - объяснил Франц - Он главный советник царя и руководит осадой. Постарайся ему понравиться.

Альфред для представления одел лучший камзол, нацепил легкие латы, чисто выбрил подбородок и теперь старался придать себе уверенный и бравый вид. Письмо от капитана и ответ Штадена лежали за пазухой рядом с патентом поручика. Перед палаткой стояли два стражника в синих камзолах с теми же бердышами в руках. Но Франца они знали и, перекинувшись парой слов, пропустили внутрь.

Палатка была вполне обычная. Ну, может немного побогаче, чем те, которые десятки раз доводилось видеть Альфреду. Вон в углу настоящая кровать. В походе - это роскошь. На кровати лежит шуба из дорогого меха, шкурами зверей устелен пол. Стол с разложенным планом крепости. За столом двое. Один уже пожилой. Лет сорока пяти-пятидесяти. Второй помоложе. Оба в русских камзолах, расшитых золотой нитью. Увидев входящих, старший офицер поднял голову и вопросительно посмотрел

- Господин генерал, - отрапортовал Франц, - Поручик солдатского полка Гирц прибыл с грузом пороха и снарядов для артиллерии, полусотней солдат.