Хюльдра (СИ)

- Я услышал, что вам дают расчет, - начал он деловито, -поэтому спешу вам предложить работу. Хорошую, высокооплачиваемую, которая,однако, не отнимет у вас много времени. Вы сможете ставить ваши спектакли и,возможно, даже найдется возможность обеспечить вам репетиционную базу…

Нина взглянула на собеседника. Тот не шутил.

- Я вам уже писал об этом. Работа носит специфичныйхарактер, поэтому я представился в письме Еленой…

- Театральная проститутка? Помню, - размеренный гундежЛенивца усыплял и притуплял бдительность.

- Вовсе нет! – воскликнул он, - вам не придется заниматьничем предосудительным, лишь ставить мини-спектакли и учит девушек и юношейдержать себя на публике и на сцене. Обучать их основам актерского мастерства.Но не скрою, представления имеют эротическую направленность.

- Испытания для новобранцев «Нового века»? – к Ниневозвращалась способность ехидничать, - по-прежнему калечите юные умы?

- Ну, что вы! – засмеялся Ленивец и достал блокнот и ручку.И то, и другое было сувенирной продукцией, но ни название, ни логотип Нинараньше не видела. – Но если говорить откровенно, то все талантливые, активные иуспешные молодые люди города Б так или иначе касаются «Нового века». Носамые-самые состоят вот из этой организации…

Ленивец постучал пальцем по логотипу, что украшал обложкуего блокнота, после чего вырвал из него листочек и принялся что-то набрасывать.Нина смотрела на его круглую голову и аккуратно завязанный галстук и боролась сотвращением. И искушением стукнуть его чем-нибудь тяжелым.

Он протянул Нине листочек с адресом и набросанной схемойпроезда. «Независимое объединение разнопартийной молодежи «Доброволец», -прочитала Нина название организации.

- Здесь послезавтра в десять утра состоится первый кастинг,- пояснил Ленивец, - вы сможете осмотреть базу и непосредственно поучаствоватьв отборе, с удовольствием выслушаем ваши рекомендации. После мы сможем с вамипоговорить более обстоятельно. Понимаете, да? Время работы, оплата, спецификаобучения, и, конечно же, конфиденциальность. Деньги любят тишину.

Ленивец повторил фразу, которая неприятно резанула Нининглаз еще в его письме от имени Елены. Но теперь именно эта фраза вернула ейсамообладание.

- Я не дура, - сообщила она надменно, - я прекрасно понимаю,что вы пытаетесь затянуть меня в нелегальный бизнес. Я понимаю, что выпытаетесь все представить так, будто вы мне доверяете. Я понимаю, вы сулитебольшие деньги и обещаете площадку, чтобы привлечь меня в союзники. А всоюзники вы меня хотите привлечь, потому что помните, что ночь на 26 июля япровела практически в сознании. Я знаю ваши тайны, и вам меня проще прикормить,чем убить.

Нина старалась казаться спокойной, но внутри она съежиласьдо размеров мячика для пинг-понга. Ее одинаково страшила и перспектива быть убитой,и перспектива вести дела с «Новым веком».

Ленивец улыбался.

- Вот моя визиточка. Я думаю, мы с вами сработаемся, - налист со схемой проезда он аккуратно положил белый картонный прямоугольник с темже затейливым логотипом – лоснящимися позолотой латинской «D»и кириллической «Б», переплетенными в четырех местах – и вытисненным названием«Доброволец».

Ленивец отпер дверь и, церемонно поклонившись Нине,просочился в соседний кабинет. Там он церемонно раскланялся с ректором и,наконец, вышел. Ректорша подошла к двери, оглядела Нину и устроенный еймаленький беспорядок.

- Вы тоже из этих? – спросила Нина. Она подхватилаоставленные Ленивцем «знаки внимания» и вывалилась из своей пыльной тюрьмы.

- Не понимаю, о чем ты, - ответила уже бывшая начальница ипододвинула к ней заранее подготовленную стопку белой бумаги и ручку.

Обдумывая услышанное, Нина на автомате написала все, что отнее требовалось, и вышла в коридор, не попрощавшись. Захватив своинемногочисленные пожитки из репетиционного зала и пообещав отделу кадров зайтина днях за трудовой книжкой, она вышла в фойе Института Искусств. Здесь онаостановилась посередине и задумалась.

Мимо нее сновали студенты: балерины в репетиционных пачках,дизайнеры с огромными плоскими папками и склеенными из бумаги макетами,музыканты с кофрами и ничем не выделяющиеся в обычной жизни будущие режиссеры иактеры.

Смоленская пыталась осознать происходящее. Например, то, чтоздесь она больше не работает. Или то, что сейчас ее жизни угрожает реальнаяопасность. В ее голове фейерверками взрывались вопросы и горячие искры, которыеони отбрасывали, раскалили ее череп и вот-вот должны были прожечь дырку ввиске.

- Я не дура, - прошептала она и зачем-то огляделась посторонам. На нее никто, по-прежнему, не обращал внимания: новости о ее позорномизгнании еще не разнеслись по этим гулким коридорам.

- Простите за беспокойство. Вы – Нина Смоленская, не так ли?

Нина обернулась. К ней обращался неказистого вида маленькиймужичок ниже ее ростом.

- Да, это я, - ответствовала Нина со сдержаннымдостоинством.

- Я видел ваш спектакль! – воскликнул мужичок, - я ввосхищении. Какая глубина! А ваша игра – это нечто!

Нина польщено улыбнулась.

- Когда вы обливались водой на сцене и кричали, я плакал.Мне хотелось оборвать спектакль, подойти к вам, обнять и увести от всех этихлюдей. Как вы думаете, мог ли я так поступить?

- Конечно, - ответила Нина, - если вы это почувствовали, тонадо было так поступить.

- Я постеснялся, - смущенно улыбнулся поклонник, - вы дадитемне автограф?

Он протянул ей «Б-Афишу», раскрытую на статье, из-за которойее уволили. Нина посчитала это ироничным и, сдержав усмешку, привычным жестомподмахнула свою фотографию, которая служила иллюстрацией к этому злосчастномунабору букв. Не очень хорошую фотографию из спектакля, где она играла маленькуюдевочку, жертву педофила. На этой фотографии с капроновыми бантами, вокровавленном платье, сжимающая медведя с оторванной лапой, Нина выгляделасовершенно сумасшедшей. Для обывателя, конечно.

- Спасибо, - раскланялся мужичок, - с нетерпением ждуследующих ваших работ.

- Ага, - рассеянно откликнулась Нина.

Она вышла на улицу и глубоко вздохнула, очищая легкие отпыли, которая осела в них во время драки с Ленивцем. Похлопав себя по карманам,она достала визитку и, наконец, узнала его имя: Артур Ибатуллин. Он состоял вдолжности исполнительного директора при НОРМ «Доброволец». Чем именнозанимается объединение, равно как его местоположение, на визитке написано небыло. Нина взглянула на «дополнительный модуль» - каракули, что Ленивец такстарательно выводил на бумажке. Он хотел, чтобы Нина приехала в промышленныйрайон. Вообразив себе карту города Б, Нина прикинула, что этот полулегальныйкастинг будет проходить в бывшем заводском здании, в котором теперьрасполагались шикарные офисные лофты, площадью до тысячи квадратных метров.

Нина тут же вообразила, как получает такое помещение вбезраздельное пользование. Даже одного из четырех углов такого лофта хватило быее режиссерскому гению, чтобы развернуть масштабные репетиции. А как здорово бысмотрелся бы «Кто-то» в такой обстановке!

Занятая этими меланхоличными размышлениями, Нина добраласьдо дома. Когда она вставила ключ в замочную скважину, она вдруг поняла, чтодверь открыта.

Нина похолодела. Замок не сломан, значит то, кто просочилсяв ее дом, воспользовался ключом. Она протянула руку и пошарила по косяку –пусто. Но уже в следующее мгновение Нина заметила ключ, валяющийся у ее ног.Она судорожно сглотнула и покрепче обняла картонную коробку с рабочимимелочами: исписанными блокнотами, крутящейся визитницей, распечатаннымитекстами уже сыгранных пьес и украденным степлером.

- Заходи, не дрейфь, - раздался сзади насмешливый голос.

С бешено колотящимся сердцем, Нина обернулась, и у неепомимо воли вырвался выдох облегчения, приправленный возгласом «Слава Богу!»,хотя еще полторы недели назад и подумать не могла бы, что будет так радоватьсяпоявлению Анфисы Заваркиной на своем пороге.

- Слава Богу? – усмехнулась она, почесав левое запястье, - ясмотрю дела твои и правда плохи…