Избранное

Ну, вот и все.

— Теперь вам ничего не страшно, ни мороз, ни рождество Христово, Энди,— сказал Джек, когда с этой суетой покончили.

Лен сказал — ради всего святого, давайте все пошевеливайтесь, страх подумать, который час. Если он так опоздает, что жене придется доить вторую корову, она уж такой скандал закатит…

Они свалили инструменты в его «шевроле», кое-как все набились в машину, и Джек спросил — а на черта Лену канителиться с коровами? Вот и старик Вакса, и Энди отказались от этой мороки. Не можешь жить барином — держи овечью ферму, но тогда коровы только помеха. Или уж занимайся одними коровами. Вот моя женушка, она вроде меня, совсем не против дойки. Она там сейчас, лапочка, без меня доит десяток!

И он послал воздушный поцелуй в сторону своего дома.

А помощников у нее всего-то две девчонки да мой малец, продолжал Джек. Настоящий работник растет, весь в меня.

Вот так-то: за троими следи, одного нянчи, еще один скоро народится, да коров подои, о прочих заботах уж не говорю. Нет, ребята, вы не знаете, что за штука жизнь.

— Зато ты узнаешь, если родится двойня,— говорит Лен.— Бьюсь об заклад, ты ради этого и старался.

— Верно, старался, и Айда тоже. Первое удовольствие. А вот тебе, Лен, думаю, трудненько упросить свою миссис, чтоб дала тебе постараться.

Лен, нажимая на педаль, оглянулся, лицо у него стало еще красней, чем всегда.

— Ну-ну, спокойно,— говорит Эндерсон.

Мотор заурчал, Лен рванул машину с места, но сразу замедлил ход: сзади послышался яростный лай, похоже, всерьез перегрызлись собаки. Все оглянулись, высунув головы из машины, засвистели, закричали. Две Эндерсоновы суки набросились на суку Уолли, а пес Джека глядит на них, виляет хвостом и усмехается, но при этом вид у него какой-то глуповато-смущенный.

— Возьми-ка ее лучше в машину, Уолли,— говорит Джек.— Если она и поцарапает малость краску, Лен не осерчает.

Он распахнул дверцу, Уолли свистнул, и его собака исхитрилась увернуться от своих врагинь и прыгнула в машину.

Уолли обозвал ее поганой шлюхой, но, когда поехали дальше, ласково затеребил ее уши.

— Бывает, кобель укусит кобеля, а вот суку никогда не укусит,— говорит он.

— Зато сука его укусит,— говорит Джек.— Такая ихняя природа, Уолли.

Лен сказал — уж наверно, найдутся кобели, которые кусают сук.

— Спорим, разве что какие-нибудь беспородные дворняги,— говорит Джек.

Нет, Лен с этим не согласен.

Эндерсон сказал — пожалуй, только щенята кусаются без разбору. И спросил Уолли, откуда у него собака, но тут Лен сказал — смотрите-ка!

Все посмотрели — и увидали старика Ваксу. Едет верхом им навстречу, сидит очень прямо, свесил длинные ноги, лошадь под ним кажется совсем маленькой. На нем шляпа с отрезанными спереди полями, на плечи опять наброшено одеяло. И шестерка собак с ним. Все собаки сбились в кучу и оглушительно лают, а Вакса поставил лошадь боком поперек дороги и поднял руку, обратив ладонь к встречной машине. Седоки заулыбались, Джек сказал — вот что значит хорошие манеры. Лен остановил машину, и все стараются состроить серьезные физиономии.

— Добрый день вам всем,— говорит старик.

И все они, глядя снизу вверх из машины, дружно отзываются:

— Добрый вам день, мистер Макгрегор.

И потом молча выслушивают неторопливые замечания старика. Он поглядел вокруг и говорит — погода хороша. Самая подходящая для стрижки. А у них подмораживало? Он видал возле дома мистера Эндерсона несколько валухов, похоже, они отменно откормлены. Старик нагнулся, вгляделся в Дэйва и улыбнулся ему, показывая желтые зубы. Ну как, успешно Дэйв помогал сгонять овец? Миссис Макгрегор надеется, что он сегодня поужинает с аппетитом.

— Видите ли,— говорит Эндерсон,— его ждет к ужину моя жена.

Старик помахал рукой.

— Очень хорошо, пусть наш молодой человек живет в свое удовольствие. А как у вас со стрижкой, Ричардс?

Наконец-то он перешел к делу:

— Когда вы кончаете стрижку, Эндерсон?

Выслушал ответ. Уже вскорости, на днях.

Что ж, он не станет их больше задерживать. Всего доброго всем.

Лен, ругаясь, дал газ. Треклятый старик. Мог бы обо всем спросить Дэйва. Или позвонил бы по телефону. А меня жена ждет и чертовы коровы.

— Спокойней, Лен,— говорит Джек,— ты ж его знаешь. А вот Дэйв с ним ладит — лучше некуда. Ты поосторожней, Дэйв. Я так думаю, теперь, потерявши Седрика, он ищет замену.

Дэйв хотел спросить, о чем это Джек. Но Лен погнал вовсю, потом резко затормозил, и машина, подскочив, остановилась у ворот. Пассажиры вылезли, скорей похватали свой инструмент и прочие пожитки, чтоб не задерживать Лена. И Эндерсон спрашивает Берта — может, он не против пойти вперед и подоить корову.

Доедайте же клубнику, мистер Дэйли, вон несколько штук осталось. Нет, спасибо, отвечает Джек, я НДОБЛ. Это значит — наелся до отвала, боюсь лопнуть, миссис Эндерсон. Он откачнулся назад вместе со стулом и расстегнул верхнюю пуговицу штанов. Прибавил — прошу прощенья — и вежливо прикрыл рот ладонью.

Уолли? Тогда Дэвид? Ну, Берт?

Берт поглядел на ягоды, но, как юноша воспитанный, покраснел и застенчиво взглянул на мистера Эндерсона.

— Нет,— говорит Эндерсон,— не хочу, ешь ты, Берт.

Стол загодя отодвинули от стены, чтобы за ним уместились Уолли с Бертом. Мистер Эндерсон и Джек уселись по другую сторону, миссис Эндерсон и Дэйв — в торцах. Братья после мытья смочили волосы и причесались, поверх фланелевых рубашек надели чистые свитеры; Джек ограничился душем. Черные волосы его стоят дыбом и торчат надо лбом, и выглядит он в точности как в стригальне за работой, только башмаки скинул и остался в одних носках. Свитер весь в дырах, рукава отрезаны по самые плечи; на тощих загорелых руках бугрятся железные мускулы.

— Дешево брали клубнику, миссис Эндерсон? — спрашивает он.

— Дешево, как же! Эта чуть не первая на рынке. Но мне непременно надо было для джема, вот я и взяла, раз уж приехала в город. Я люблю своими глазами посмотреть, что покупаю, но, когда живешь далеко от всего, это не так просто, правда?

— На вкус она очень даже хороша,— говорит Джек.— Ваш Энди большой мастер стряпать, миссис Эндерсон, но, покуда вы были в отъезде, он к клубнике не притронулся.

— Боюсь, она не такая душистая, как в Англии,— говорит миссис Эндерсон.

— Это дождливая пора виновата, дорогая. Вот увидишь, кончатся дожди, и ягода станет душистая.

— Да, а химические удобрения?

— Ну, в Англии тоже без них не обходится.

Миссис Эндерсон пожимает плечами, словно говоря (так подумалось Дэйву) — надоели эти споры и стоит ли толковать о таких, в сущности, пустяках? На ней тот же зеленый фартук, расшитый красными маками, но Дэйв заметил — платье другое. Стоит ей приподнять руки, свободные рукава соскальзывают выше локтя, а руки тоненькие и очень белые. И она накрасила губы, и на щеках все еще румянец, но сейчас он кажется не совсем естественным.

И мистер Эндерсон тоже привел себя в порядок. Принял ванну, переждав, пока вымоются все остальные, даже пришедший после дойки Берт. Жена, видно, недовольна, у нее уже готов ужин, и она ждет, пока сам не выйдет к столу, хоть он и крикнул ей, чтоб не дожидалась, а подавала остальным. Но вышел он в светло-лиловых, безупречно отглаженных брюках, в яркой рубашке и фасонистом джемпере, на ногах домашние туфли, густые волосы гладко причесаны.

Все время, пока сидели за ужином, звонил телефон, и вот раздаются три условных коротких звонка.

— Лен, Лен, Лен,— говорит Джек.— Бьюсь об заклад, Уолли, это ваш старикан. Он просил меня узнать у Лена насчет удобрений. Он думает, Лен собирается на станцию узнавать про свои — привезли уже или нет. А я забыл. Вы сколько вносите, Энди?

Эндерсон ответил, и Джек подсчитал — столько-то на акр. Чтоб мне провалиться, Энди, говорит он, не стану я вносить такую прорву.

— Я думаю, это значит, что вы очень разумный человек, мистер Дэйли,— говорит миссис Эндерсон.