Поймать лаптем удачу

— Можно, я у Вас тут посижу? На улице прохладно, а человек, которого я жду, еще не пришел.

Надеюсь, нормально я соврала? Вроде логично.

— А ты концы не отдашь тут у меня? — искоса оценивая меня, спросил шеф. Неужели я похожа на живой труп?

— Это комплимент?

— Сиди уж, «Я люблю тебя, Сергей», — засмеялся он и закурил. — Я думал, молодежь не слушает такое.

Конечно, я не слушаю. Я вообще такой блатняк не слушаю. Но продолжать дискуссию о моих музыкальных предпочтениях не хотелось. К счастью я увидела, как из машины с охраной выходит мой личный начальник. Я так обрадовалась, как будто нобелевскую премию получила. Я, неопытная секретарша, а не какой-то там ученый физик. Я в прямом смысле слова, забыв о сердечной недостаточности, выскочила из такси и помчалась к начальнику. Оба парня меня увидели, но подходить не стали, так как услышали, что я громко закричала:

— Здравствуйте! — Как там его зовут? Сердце мое колотилось бешено. — Владимир Львович… — договорила я.

Он на меня неохотно посмотрел. И я сразу почувствовала себя чихуа-хуашкой, которая до смерти всех вокруг раздражает. Словно я на него тявкнула, а не поздоровалась. Он так и не ответил, но охрана пропустила меня. В другой момент я бы на него сильно обиделась, но в этой ситуации, ему и его охранникам я была только благодарна. Поэтому я простила эту скорченную мину и брезгливый взгляд, которым меня Владимир Львович одарил. В лифт мы вошли вдвоём, без охраны. Он видно решил снизойти, и обратился ко мне:

— Не положено секретарше приходить на работу позже начальника. Ты за час должна быть на рабочем месте.

У них что, это семейное? Я машинально посмотрела на часы:

— Так еще две минуты до начала рабочего времени! — Бзиг у них, что ли!

— В нашей организации секретарь должен приходить раньше начальника. Лучше за час. Ты все поняла?

Надо описывать мои чувства к нему и ко всем Высоковским, которые меня раздражали, как кость, застрявшая в горле? Но я боялась показать свое настоящее отношение к этим людям. Прежде, чем уволиться, я должна найти сейф и открыть его, что бы посмотреть, что в нем находится. Я набрала воздух и сказала:

— Да, Владимир Львович. Я запомню. Я просто… неважно себя чувствую.

— У нас есть медпункт. Скажи Алине, чтобы она проводила тебя, — он оценил меня, посмотрел с разочарованием и добавил. — Только хроническая лень не лечится. И чтобы тебе нормально выглядеть, таблетки не помогут. Только пластика способна творить чудеса, — глядя на мою маленькую грудь, заметил он. Я покраснела не от смущения, а от злобы. Чертов вуайерист! И ответить ему я не могу. Погоди, я еще тебе на прощанье сварю кофе! От волнения у меня опять стала кружиться голова. Но мы уже приехали, я собрала все силы, чтобы ровно выйти из лифта. Благо наш кабинет был рядом. Я опустилась на стул и посидела минуты две с закрытыми глазами, ровно дыша, как я это делала в конце рабочей смены на заводе. Это всегда мне помогало. Запищал телефон и заговорил голосом моего нового начальника:

— Рая, кофе принеси и можешь идти в медпункт, только быстро. У нас совещание. Ты должна быть со мной, — и отключился. Я чувствовала себя рабой. Он даже имя мое не запомнил! На заводе мы тоже себя чувствовали неграми, но к нам относились, как к людям. По именам называли. Я уже, не столько злилась, сколько обижалась, ну пусть я не модель. Переобувшись, я заменила воду в аппарате и, так как он не сказал, какой предпочитает кофе, я налила ему, как люблю сама. Две порции сливок и очень сладенько. И вошла.

— Саша, ты все понял. Решай это быстро. Времени нет. — шеф с кем-то разговаривал так же, как со мной. Я вздохнула и поставила ему чашку. — Мы должны знать, где они, раньше, чем он узнает.

Я напряглась. Не про бумаги ли он? И раньше кого? Раньше финдира? Начальник повесил трубку, отхлебнул кофе и перебил мои мысли:

— Зоя, это что?

— Кофе. — Меня забила внутренняя дрожь, я еле сдерживала себя, чтобы не вымолвить: «Я не виновата, что у вас мозгов не хватило сказать о своих вкусах, когда приказали принести вам кофе».

— Это не капучино, — и он отхлебнул еще. — Я капучино пью. Но это тоже прилично.

Я улыбнулась. Ещё бы! Вместо того, что бы заварить тебе помои, я подала тебе вкусняшку. Владимир Львович подозрительно посмотрел на меня и сказал:

— Что стоишь? Времени много. Иди, сгинь с глаз моих. Не такая уж красавица, чтобы слиться с интерьером. И не забудь про совещание.

Вот любят эти Высоковские все испортить. Выходя из кабинета, я пыталась вспомнить его особенный интерьер, но ничего существенного в памяти не отложилось. Там темно, мрачно. Мебель… Зайти, посмотреть что ли? Хотя бы только для того, чтобы понять, чем та блондинка больше меня подходила к его интерьеру. Но раздражать своего нового начальника я не рискнула. Позвонив Алине, я поплелась к ней на встречу. И, конечно же, я увидела кучу позитива и обаяния. Пока шла по коридору, она приветливо здоровалась со всеми и у кого-то даже спрашивала: «Ну как, получили путевку в садик?», «Пробовала салатик, по твоему рецепту. Ты — умничка! Век не забуду!». Меня она встретила так же, фонтаном обаяния:

— Вика, ты сегодня выглядишь, как невеста, чуть бледна и в белом. Как вчера прошел первый рабочий день? Я слышала, что вы уехали вместе с Мишей. Значить он не маскируется?

— Хм… — нервно хмыкнула я. Мне стало казаться, что мой глаз опять задергался. Мы зашли в лифт.

— Что говорить? Он молодец. Только, Вики, не обижайся на меня, ради Бога, но у тебя странный парфюм.

У меня, наверное, лицо было, как у дауна. Какое у вас было бы выражение лица, если вы не пользуетесь парфюмом, а вам открыто говорят, что от вас несёт неизвестно чем? Алина пошмыгала носом, отчего я готова была провалиться.

— Запах вкусный..Э… что-то напоминает… Даже есть хочется.

Ну, спасибо и на этом.

— Приехали, — Алина вышла из лифта, а я шла за ней и обнюхивала свой белый кардиган. Да ни чем он таким не пахнет! Мы дошли уже до двери медпункта, когда у Алины в руках зазвонил мобильник:

— Да. Уже бегу. Вот, что, — обратилась она ко мне, как только отключилась от связи. — Меня вызывает начальство. Ты дорогу запомнила?

— Да.

— Тогда увидимся за обедом. — Алина почти бегом побежала на шпильках. А я вошла в медицинский кабинет. На несколько секунд мне показалось, что там никого нет. Яркий свет из окна ослепил меня. Прищурившись, я заметила макушку головы, что торчала за столом.

— Можно? — спросила я. Девушка выглянула из под стола и, опять нырнув, проговорила:

— Хорошо хоть не Высоковский, — встав, улыбнулась она мне. Девушка с темными волосами и с такими блестящими черными глазами! — Он не любят, когда опаздывают.

— А что ему делать в медпункте? — не сдержалась я. Она села за стол и, краснея, ответила:

— Ну не знаю я, — потом переключилась. — А Вы по какой причине пришли?

Да, собственно, что я здесь забыла?

— Сердце стучит бешено и головокружение.

— Фамилия Имя Отчество, должность.

Здесь до меня дошло, что у меня даже медкнижки нет. Она на заводе.

— Я только вчера устроилась. В вашей базе меня нет.

— Хорошо, сейчас внесем, — медсестра подвинулась к компьютеру и мы стали вносить мои данные. Потом она тонометром измерила мне давление, долго бегала к шкафу с медикаментами и обратно, звонила, как я поняла, врачу, и, наконец, сделала мне укол.

— Вам надо на больничный, — сказала мне она. — Срочно сделать кардиограмму и эхограмму.

Почему, когда я слышу о больничном и врачах, то мне сразу делается скучно и берёт тоска?

* * *

Оттуда я вышла, шатаясь, как водитель такси в конце рабочего дня в свой знаменательный день шофера. Укол видно подействовал на меня расслабляюще. Мне хотелось только одного: прилечь на родную кроватку, залезть под одеяло по самый носик и спать. Крепко спать, как после рабочих суток. Я вызвала лифт, а сама пыталась вспомнить, что же я сейчас должна была делать. Но вспомнить не успела. Двери лифта открылись. Моё сердце так кольнуло, словно в него бросили копье. А все потому, что в лифте я увидела Высоковского — младшего. До моего сознания дошло, что я была готова столкнуться с кем угодно, даже с тем человеком, который ищет бриллианты, но только не с Высоковским! Сердце предательски стучало, набирая ритм, кровь нагревалась и поднималась вверх, к бледным щекам. Я еле вошла в лифт, проклиная себя, и в душе надеясь, что он слепой и глупый — в упор не видит моего состояния. Я пыталась смотреть в стенку, лишь бы не на него. Двери закрылись и до меня, наконец, дошло, что он мой начальник, и я его ещё не видела. Я подняла взгляд и посмотрела на него. Уж лучше б я этого не делала!