Поймать лаптем удачу

Я, Рязанцева Виктория Алексеевна, обещаю слушаться своего будущего мужа, Гущина Сергея Александровича. Обещаю его не бить, чем попало, а нежно целовать и гладить по головке, как бы он не провинился и какую бы глупость не сказал. Обещаю его встречать с улыбкой на лице с ласковыми приветствиями, когда он опаздывает с работы или вообще не приходит ночевать, ведь он работает на калыме, во благо семьи, на новый отпуск жене. Обещаю не рожать, пока муж не разрешит, так как Серёжа не готов ко второму ребенку. Не называть мужа дебилом, уродом и придурком. Серёжа сильно обижается на такие ласки. Не ревновать к красивым девочкам и многочисленным подружкам, потому что Серёжа работает с ними, а не делает всякие непотребности. Обещаю быть к мужу внимательной, интересоваться его занятиями и, вообще, познакомиться с ним. Обещаю после брака не гнать его с кровати и исполнять свой супружеский долг, забыть все староверские причуды и амбиции, и разрешить своему организму расслабиться. Число и подпись».

Я рассмеялась. Серёжа косился на меня и пил сладкий чай. Когда же я дошла до слова «познакомиться», у меня в груди ойкнуло. Значит, Серёжа намекнул мне, что я его совсем не знаю. А ведь правда, я никогда не интересовалась, как у него дела… Далее… Я покраснела.

— Опять приколы? — я не знала, куда мне деваться.

— Какие приколы? — Сергей был как никогда серьезным. — Это ряд моих условий.

Я не могла поверить и у меня затряслись руки:

— Ты смеешься?

— Вовсе нет. — Гущин взял из моих рук бумагу, расписался и передал мне. Я на него с сомнением посмотрела. Что я вообще о нем знаю? — Будешь сейчас подписывать или тебе, как и всем, «надо подумать» — последнюю фразу он пропищал со вздохом. Меня забила нервная дрожь. Он бредит или серьезно? Гущин, я никогда не пойму тебя! До этого момента я была уверена, что, для Серёжи жизнь со мной под одной крышей — просто игра, развлечение.

— Перестань! — я отодвинула лист, ручка упала на пол. Гущин широко улыбнулся:

— Ты такая предсказуемая, — он поднял авторучку. — Это не готовый документ, а так набросок тебе для ознакомления. У тебя есть ещё какие-нибудь предложения? Может, пункты, какие изменить? Добавить?

— Гущин!

Сережа поставил передо мной чашку с кофе:

— Ладно, все сделаю сам. А ты пей, а то опоздаешь, — он сел на стул. — Тебя проводить?

Да, что такое? От его взгляда я опять поперхнулась. Только кофе!

— Понял. Вызову такси. — Сережа вышел. А я накинулась на бутерброд, пока его нет. После мне даже стало смешно. Я побила все рекорды по скорости поедания всухомятку. А на работе я спокойно при нем ела. На работе он такую ерунду не говорил. В зале я нашла шикарные темно синие джинсы и белый ажурно вязаный пуловер, с открытыми плечами, на шею короткое колье из жемчуга. В комнату вошел Гущин.

— Это в клуб? — недоверчиво спросила его я.

— Так все сейчас ходят, — заверил Сережа. — Ты в престижном месте работаешь, а не в прачечной.

Он был прав. Я взяла выбранный им наряд и пошла в свою спальню переодеваться. «Что скажет Маша, когда узнает, что неизвестный ей парень рылся в её вещах?» — С грустью о ней подумала я. Совесть грызла меня сильнее. Одевшись и посмотрев на себя в зеркало, я сразу поняла, что преобразилась. Эти вещи мне больше подходили, чем те, что я себе сама выбирала по памяти из гардероба, что носила Маша. У Сергея вкус лучше, чем у меня, это точно. У входа меня уже ждали ботинки и сумка, и коробкой туфель для сменной обуви. Я даже об этом не подумала. Нет, стоит задуматься над его предложением. Дурак он, но очень хороший.

— Ты обо мне думаешь? — с озорством в глазах спросил он. Я не ответила и стала обуваться. Где он эти ботинки откапал? Я их раньше у Машки не видела. Ботинки были очень удобными, несмотря на каблук. Я пробежала в спальню и достала кредитную карту Павла, лист с паролями и сунула в джинсы. Всё, теперь точно готова.

— Что сегодня приготовить? — поинтересовался Серёжа.

— Что хочешь сам, — я подобрела. Такой он стоял хорошенький. Я подошла и поцеловала его в щечку. — Спасибо.

Гущин притворно свалился на пол. Я засмеялась и закрыла дверь. Когда спускалась по ступенькам, то услышала «Есть!»

Я вздохнула. Что есть? Поцеловала я тебя как хорошего человека. Ты ведь правда хороший, Сережа. Но в такси, я уже не думала о Гущине. Мой мобильник заголосил, а я, как назло, не могла его найти! «А я люблю тебя, Сергей! Чмоки-чмоки-чмоки. Я как Кайли Миноги. Чмоки-чмоки-чмоки. Выжми мне все соки. Зажигай меня сильней! Мой начальник не гей!». — Опять Гущин! Нельзя даже на секунду свой телефон оставить без присмотра. Слово «гей» эхом отозвалось в груди. «Не гей — если бы!» — со сдавленным в груди сердцем я подняла трубку:

— Утро доброе, — услышала я знакомый голос. В моей голове сразу прокрутилось «Кто это может быть?». Я вспомнила — финансовый директор! Настроение моё стало еще ниже, чем минус пятьдесят:

— Какое же оно доброе?

— С Вами все хорошо? — голос у него стал вкрадчивым, словно он пытался понять, что происходит. Но куда ему!

— Как может быть мне хорошо, когда вы меня все достали?! С тобой было бы хорошо, когда притворяются, что о тебе заботятся, а сами при первой возможности пытаются убить?

Я услышала смех:

— Всего то!

Он нормальный или нет? Разве этого не достаточно, чтобы, как минимум, напиться и все забыть, даже свое имя? Я отключилась и тут же пожалела об этом, когда мой мобильник голосом «Шпилек» закричал: «А я люблю тебя, Сергей!». Я со злостью сдавила кнопку приема:

— Да!

— Ну что? Подумала? — уже серьезно заговорил фин. дир.

— Не до тебя было, — я хотела отключиться, но услышала его голос:

— Тебе не интересно знать, кто тебя на самом деле хочет убить?

— Я и так знаю. Не глупая, — я отключилась. Нет, я не видела смысла торговаться с ним. Потом я хотела проверить, что в сейфе. Может, с помощью этой информации я узнаю, где правда. И возможно многое встанет на свои места. Мне стало грустно от мысли, что меня хочет убить Высоковский. Пусть он гей, бисексуал или кто он там… но только не убийца, циничный и холодный. У него такая красивая мать с глубокими мягкими карими глазами, в которых столько грусти, боли и тоски. Не могла такая женщина родить двух моральных уродов. Ну, на одном ребенке «природа отдохнула», но не на всех же! И в тоже время факты косвенно указывали на его виновность. Всегда, где был он — стреляли в меня! Один раз чудом не убили. Убили продавщицу. Неужели он тоже ищет деньги? Или он просто маньяк, который убивает свою жертву только, когда наиграется? Тут я вспомнила свой сон. Как красиво всё было! Паша жив был… «Это пароль, но это и шифр, Вика», — Я отчетливо слышала голос Павла. Из окна машины мне бросилась в глаза вывеска Банка «Возрождение».

— Остановите ненадолго у банкомата, — выпалила я, хоть меня мучили сомнения. Вдруг я ошибаюсь? Но надо проверить. Я же все — таки взяла одну из его банковских карт! Карта «РосИнвестБанк», кратко РИБ-банка. Я открыла листок Павла. Вот, написано, «ри -42—22», нашла строчку я и забила пароль. Что же я так удивилась, когда он оказался действительным? Ведь и ребенок догадается, к какой карточке пароль! Я проверила остаток. Не буду уточнять сумму, но осознав её, я сразу почувствовала сердечную недостаточность. Сердце так сдавило! Мне стало ясно, почему меня хотят убить. За эти деньги я сама себя бы придушила. Когда я вытащила карточку из банкомата, то она просто обжигала мне руку. Они чужие, а я незаконно держу их. Дышать было тяжело. Я чувствовала сердечное покалывание и еле доплелась до машины, ругая себя, что надела эти ботинки на столь высоком каблуке. Голова кружилась так, что мне стало страшно, как я смогу выйти из машины и буду работать. Водитель вопросительно посмотрел на меня, но промолчал, и мы поехали в офис.

У входа в здание я сразу заметила двух вчерашних ребят. Мне было трудно дышать, голова была дурной, хоть и меньше кружилась. Я не стала выходить из машины и обратилась к водителю: