Лысая (СИ)

— Ох… Лизок, просыпайся, мать твою! — Пашка попыталась столкнуть спящую подругу с кровати, но та уцепилась слишком крепко. В итоге рухнули они обе, причём Лысая бухнулась (наверное, больно) на Лизку в лучших традициях романтических фильмов, так что их лица оказались очень близко друг к другу.

Лизок болезненно поморщилась, открыла глаза и посмотрела на Пашку.

— Ммм… — она, кажется, не придумала, что сказать.

— Ща, погоди, я встану… — пробормотала Лысая, еле шевеля языком. Несмотря на то, что она так сказала, сил вставать она в себе не чувствовала.

— Паш, от тебя несёт.

— Ты тоже воняешь, как Палыч первого января…

Лизок знала про Палыча только понаслышке от Кира, а потому ничего не сказала.

Двинувшись всем телом вбок, Пашка скатилась с подруги и бухнулась на пол рядом с ней, глядя в незнакомый потолок.

— Скажи, мы… где вообще? — спросила она, отдышавшись.

— Не ебу, — коротко буркнула Лизок, качая головой из стороны в сторону. — Паш, я… вообще ничё не помню. Что вчера было?

— Мне б знать. — Лысая потёрла глаза. — Набухались мы, по ходу, как черти…

— Да нам бы не хватило денег так много выпить, — возразила Лизок.

— Короче… Надо валить. Мы хрен знает вообще где…

— Погоди. Это, значит, не твоя квартира? — до Лизка, наконец, начало доходить.

— Нет… и не Говнаря, что ещё дерьмовее. Я понятия не имею, кто это такой добрый с нами бухал.

— Может, Простынь…

— Ага, он по барам так и шляется! Он бы нас не утащил один…

— А Серёга?..

— Тоже нет, у него в однушке нет таких хором…

— И что нам делать теперь?

— А что ещё делать? Поднимаемся и… валим.

И Пашка, и Лизок были сейчас одеты в ту же одежду, что и накануне. Пашкин телефон по-прежнему был в кармане, и ключи в куртке звенели: значит, кто бы их сюда не принёс, шмонать их он пока что не стал. А зря, упустил хороший момент…

— Уже поднимаемся? — хихикнула Лизок спустя пару минут, и Пашка, чуть снова не заснувшая, поняла, что они до сих пор не поднимаются, хотя уже пора бы.

— Да. Надо вставать… У-ух, башка-то болит… Ты как, встать мож…

— Могу, я тебе чё… Ай, бл…

— Ну вот, может она. Давай лапу, помогу… Блин, опохмелиться бы чутка.

В просторной и пустой квартире никого не было. Негромко тикали часы в прибранной гостиной, на кухне сквозь открытую форточку доносился шум улицы и шелест листвы. Подойдя к окну, Пашка отодвинула занавеску, выглянув из окна. Квартира располагалась примерно на пятом этаже, внизу располагался смутно знакомый двор. И когда Пашка припомнила, где именно этот двор располагается, настроения ей это не прибавило.

— Плохо, Лизок… — сказала Пашка. — Это Полтинник.

Внизу, сквозь густую листву угадывался тот самый двор, в котором Серёга встречался с девушкой по кличке «Харли». И в котором Пашке поручили передать весьма неоднозначное предупреждение для Кира.

— А что плохого? — Лизок умылась и теперь выглядела хоть немного лучше, чем минут пять назад. — Просто свалим да и всё…

— Угу, наверное. Главное на Клоунов не нарваться.

— Это те, которые…

— Это те, которые Кира грохнули, — лишь спустя пару секунд Лысая поняла, что получилось слишком жёстко, но ничего исправлять не стала: правда оставалась правдой. –Меня они тоже знают, так что, если увидят, разборок не избежать. Не стоило нам сюда соваться…

— Может, Серёге позвонить? — предположила Лизок. — Он бы нас забрал…

— Да ну, — Пашка махнула рукой. — Чё его зря мотать. Сами выберемся. Чай не Бастилия.

— Чего?..

— Забей.

Пашка достала телефон, но тот не включался — был разряжен. У Лизки телефона вообще не было, забыла дома. Так что если бы они даже и захотели позвонить Серёге, то не смогли бы. Настенные часы в гостиной показывали без десяти одиннадцать. На кухне, к их счастью, нашёлся графин, полный холодной воды. Пашка и Лизок полностью его опустошили, а потом ещё потратили время в ванной, хорошенько умывшись ледяной водой. Стало ненамного, но легче.

— А что мы просто так возьмём и уйдём? — спросила Лизок уже в коридоре. — Ни дверь не закроем, ничего?

— А нахера, — Пашка равнодушно пожала плечами. — Мы ж не знаем, чья это квартира… Когда хозяин вернётся, пусть вообще спасибо скажет, что не обворовали.

— Паш, — спросила Лизок, когда они торопливо спускались по лестницам, — ты со вчера вообще ничего не помнишь?

— Я просто не очень хочу сейчас вспоминать, мне херово…

— Мы же оказались в чужой квартире, и сами не помним, как это произошло! Это же как минимум странно… И кто её хозяин? И почему он ушёл оттуда? И почему мы…

— Лизок, давай не сейчас, хорошо?

Прохладная улица подействовала освежающе. Пашка вдохнула носом воздух, чувствуя, как хмельному рассудку становится немного лучше. Это ощущение живо напомнило Лысой давнюю вписку с компанией, и она подумала: а не натворила ли она в очередной раз чего-то непоправимого?

«Нет, — Пашка зажмурилась и помотала головой, — больше я такого дерьма точно не допущу!»

— По Дагестанской пойдём? — спросила Лизок, следуя за подругой. — Или через гаражи?

— На хер гаражи, пошли через Дагестанскую.

Сам по себе, Полтинник даже не был районом в полном смысле этого слова: это было несколько новых и старых дворов, окружающих промышленный комплекс на краю города. Сам комплекс был пронумерован пятидесятым, что и дало району такое название. Рядом с этим комплексом располагалась конечная остановка автобусов, пара-тройка заброшенных деревянных домов и один ларёк «Колумбия», который почти ничего не зарабатывал — его чуть ли не ежедневно крышевали все, кому не лень (Говнарь однажды очень метко сравнил этот ларёк со старой колумбийской проституткой). На окраине Полтинника находился техникум, в который уходило учиться после девятого класса большинство учеников ближайших школ. Расположение на окраине, техникум, автобусное депо, на рабочие места привлекающее массу кавказцев — все эти факторы привлекали в Полтинник не самое благополучное население, состоящее из гопников, бомжей, алкашей, наркоманов. Поговаривали, что существовала даже некая «автобусная» мафия, состоящие в которой водители не допускали появления новых маршрутов, лишавших их прибыли. Неудивительно, что именно в Полтиннике выросли Клоуны.

В общем, весёленький был район.

Пашка и Лизок вышли из дома, находящегося почти на выезде с Полтинника. Им всего-то нужно было спуститься сквозь узкую тропинку, заросшую с обеих сторон высокой травой, пройти по бездорожью, асфальта не видавшему со времён перестройки, миновать несколько мусорных баков, и впереди — выезд с Полтинника, где влияние Клоунов не то, чтобы пропадает совсем, но жить становится спокойнее.

Когда они вышли, Лизок предложила поехать на автобусе — всё же остановка была рядом, а какая-никакая мелочь в карманах осталась после попойки. Но Пашка, издалека заметившая большую и шумную компанию «спортивчиков», выпивающих на лавке вблизи припаркованных автобусов, сказала, что лучше пойти пешком, чем ждать, пока поедет автобус.

— Паш, чего ты боишься-то? — удивлялась Лизок, ступая вслед за подругой по узкой дорожке. — Ну полезут, въебёшь разок-другой — отвалят…

— Ага, один наш друг тоже так думал, — сказала Пашка негромко. — Прости, пожалуйста, что напоминаю об этом так часто, просто… Не говори так, будто Клоуны — обычные гопники. Они психи, и связываться с ними я не хочу.

Лизок понимающе замолчала.

Они почти миновали два десятка метров того самого «бездорожья», проезжая по которому, любой автомобиль рисковал остаться без колёс, когда Пашка заметила впереди ещё одну компанию. Поменьше той, что на остановке, конечно, но всё-таки это заставило её напрячься. Лизке она ничего не сказала, решив, что не обязательно впадать в паранойю каждый раз, когда видишь в Полтиннике такие компании. «Может, просто ребята поболтать собрались, чего зря кипиш разводить…»

Она попыталась о чём-то заговорить с Лизкой, чтобы отвлечь её. За беседой они прошли мимо компании, и краем глаза Лысая заметила, что на неё всё же кто-то обернулся. Они продолжили идти, и когда, наконец, компания осталась позади, и ничего не произошло, Пашка мысленно вздохнула с облегчением.