Часть вторая. Свидетельство Густава Аниаса Хорна (Книга первая)
Часть вторая. Свидетельство Густава Аниаса Хорна (Книга первая) читать книгу онлайн
Спустя почти тридцать лет после гибели деревянного корабля композитор Густав Аниас Хорн начинает вести дневник, пытаясь разобраться в причинах катастрофы и в обстоятельствах, навсегда связавших его судьбу с убийцей Эллены. Сновидческая Латинская Америка, сновидческая Африка — и рассмотренный во всех деталях, «под лупой времени», норвежский захолустный городок, который стал для Хорна (а прежде для самого Янна) второй родиной… Между воображением и реальностью нет четкой границы — по крайней мере, в этом романе, — поскольку ни память, ни музыка такого разграничения не знают.
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
155
<b>Свидетельство I (наст. изд.), комм. к с. 255.</b>…я не просто собираю черепки, по которым уже ничего не восстановишь. Ср. первые фразы романа Янна «Угрино и Инграбания» (Угрино и Инграбания, с. 31):
На дне моей души лежит особый мир; но он как будто разрушен и разбит, ибо упал с высоты. Я даже не помню последовательность помещений в крепостях и замках, которые имею в виду; они — как распавшиеся части целого. И деяния, которые там совершались, подобны тысячам прочих деяний, друг с другом они не соотносятся. Сколько бы я ни пытался думать о прошлом, никаких воспоминаний у меня нет.
156
<b>Свидетельство I (наст. изд.), комм. к с. 256.</b>…сам я — лишь инструмент, у которого выманивает слова отзвук из дальней дали. Это особого рода чудо — что ветер времен ко мне прикасается и играет на мне… Ср. слова Тучного Косаря в «Новом „Любекском танце смерти“» (Деревянный корабль, с. 250): «Друзья мои: наше тоскование натянуто в тесноте. Наша боль — музыкальный инструмент, звучащий лишь короткое время».
157
<b>Свидетельство I (наст. изд.), комм. к с. 257.</b>Кустики красивоголовника… Красивоголовник, или калоцефалус, — кустарник, достигающий в хороших условиях около 1 м. в диаметре и столько же в высоту. Стебли и листья покрыты серебристо-белым опушением.
158
<b>Свидетельство I (наст. изд.), комм. к с. 258.</b>Мы стоим перед толстыми — толщиной в дюйм — стеклянными стенами аквариума. Ср. начало речи Тучного Косаря в «Новом „Любекском танце смерти“» (Деревянный корабль, с. 250): «Зеленая водоросль покачивается в стекле морской воды. Водоросль стоит — при отсутствии зыби, — словно дерево, поддерживаемая потаенной силой жидкого. <…> Это иносказание. Вроде: пышное цветение и жалкое увядание. И вместе с тем — промежуток, отделяющий бодрствование от сна. Наподобие грезы».
159
<b>Свидетельство I (наст. изд.), комм. к с. 260.</b>…молодые воины племени масаи… Масаи — полукочевой африканский народ, живущий в саванне на юге Кении и на севере Танзании.
160
<b>Свидетельство I (наст. изд.), комм. к с. 260.</b>Нуэры, живущие в заболоченных верховьях Нила… Нуэры — один из крупнейших племенных союзов Восточной Африки, проживают в Южном Судане и на западе Эфиопии.
161
<b>Свидетельство I (наст. изд.), комм. к с. 268.</b>Итак, девушка от меня не ушла. Она осталась. Я не мог с ней заговорить. Я знал, что она меня не поймет. Я подумал, что сейчас и Тутайн о казался в чужой комнате наедине с девушкой. Эпизод с двумя негритянками соответствует алхимической стадии «Соединение» (coniunctio). Юнг об этой стадии пишет (Психология переноса, с. 195–196):
Море сомкнулось над царем и царицей, и они вернулись к хаотическим истокам, к massa confusa [неупорядоченная масса]. Физис заключила «человека света» в страстные объятия. <…> В богатом воображении алхимиков священный брак Солнца и Луны продолжается внизу, вплоть до животного царства… <…> Действительное значение conjunctio в том, что оно ведет к рождению чего-то единого и единственного. Оно возрождает исчезнувшего «человека света», идентичного Логосу гностического и христианского символизма… <…>
При поверхностном взгляде кажется, что природный инстинкт одержал победу. Но если приглядеться повнимательнее, можно заметить, что совокупление происходит в воде, в mare tenebrositatis [море затемненности], то есть в бессознательном. <…> Тексты указывают, что Солнце и Луна являются теми двумя vapores [испарениями] или fiimi [парами], которые постепенно возникают по мере того, как разгорается огонь, а затем как бы на крыльях возносятся…
На этой стадии, как можно понять из других алхимических текстов (там же, с. 205), «два превращаются в четыре… <…> Они — два пара, окружающие два светильника. Эта четверка, очевидно, соответствует четырем элементам… <…> (Если в людях имеются все четыре элемента, то… <…> их пары могут быть дополнены, смешаны и сгущены)». Первое появление негритянок в романе описывалось так (с. 266): «Были принесены две керосиновые лампы. Нашим глазам их мягкий желтый свет показался ошеломляюще ярким. Лишь через несколько секунд мы обратили внимание на две фигуры в японских шелковых кимоно… Чересполосица пестрых узоров… Зеленое, темно-синее, брызжуще-красное… Из этого разноцветья выглядывают бархатно-черные руки — две и две…»
162
<b>Свидетельство I (наст. изд.), комм. к с. 269.</b>…луна нарисовала фиолетовую, с желтым отливом, фигуру: придумав цвет, который чернее черного, который представляет собой инверсию светящего пламени. Это было настолько красиво, что мой страх усилился. Ср. у Юнга (Психология переноса, с. 124):
Как только бессознательное содержание констеллируется, оно начинает проявлять тенденцию разрушения отношений сознательного доверия между врачом и пациентом, посредством проекции создавая атмосферу иллюзии, которая либо ведет к непрерывным ложным интерпретациям и недоразумениям, либо порождает совершенно сбивающее с толку впечатление гармонии. <…> Ситуация облекается в некое подобие тумана, и это целиком согласуется с природой содержимого бессознательного: оно «черно чернее черного» (nigrum nigrius nigro), как верно замечают алхимики, и вдобавок заряжено опасными полярными тенденциями, inimicitia elementorum [враждой элементов]. Мы попадаем внутрь непроницаемого хаоса; в самом деле, хаос — один из синонимов таинственной prima materia [первоматерии].
См. выше ( с. 124–125) описание воскурений в лавке китайца Ма-Фу: «Эти цветные струйки, поначалу раздельные, вверху смешивались. Но как только они стали мутно-фиолетовым плоским облаком, это облако вспыхнуло желтым, будто к его поверхности пробился новый клуб дыма: из мерцающего золота».
163
<b>Свидетельство I (наст. изд.), комм. к с. 269.</b>…два бледных лунных камня, оправленных в серебро… Лунный камень — камень Луны и созвездия Рыб, символ Венеры и Нептуна; считалось, что он укрепляет душу; свойства лунного камня особенно хорошо проявляются, если он оправлен в серебро.
164
<b>Свидетельство I (наст. изд.), комм. к с. 270.</b>Я был один в почти недоступной церковной крипте… Сегодня ночью я был наедине с окрашенным луной фиалковым телом. Эпизод в церковной крипте имеется и в романе «Угрино и Инграбания» (Угрино и Инграбания, с. 55):
В гробу лежала, укутанная в лиловую ткань, дивной красоты женщина с закрытыми глазами, тлением не тронутая. Но от нее одной, казалось, исходил весь холод этого помещения. <…> Тут я понял, что это моя мать.
Фиолетовый цвет обычно символизирует духовность и раскаяние; переход от активного к пассивному, от мужского к женскому, от жизни к смерти; духовное начало, связанное с жертвенной кровью; символика этого цвета основана на смешении красного (страсть, огонь или земля) с синим (интеллект, вода или небо). В литургии связывается с идеей покаяния, с искуплением и самоуглублением. В письме художника-экспрессиониста Франца Марка Августу Маке от 12 декабря 1910 года символика цветов описана так (Marc/Macke, S. 27–30):
