Часть вторая. Свидетельство Густава Аниаса Хорна (Книга первая)
Часть вторая. Свидетельство Густава Аниаса Хорна (Книга первая) читать книгу онлайн
Спустя почти тридцать лет после гибели деревянного корабля композитор Густав Аниас Хорн начинает вести дневник, пытаясь разобраться в причинах катастрофы и в обстоятельствах, навсегда связавших его судьбу с убийцей Эллены. Сновидческая Латинская Америка, сновидческая Африка — и рассмотренный во всех деталях, «под лупой времени», норвежский захолустный городок, который стал для Хорна (а прежде для самого Янна) второй родиной… Между воображением и реальностью нет четкой границы — по крайней мере, в этом романе, — поскольку ни память, ни музыка такого разграничения не знают.
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
192
<b>Свидетельство I (наст. изд.), комм. к с. 302.</b>Отрубленные руки… отрублены до локтей. Вроде бы топорами. Ср. рассказ матроса Поллукса о том, как была изничтожена топорами галеонная фигура «Лаис» (Свидетельство I, с. 226):
И вот стоит эта женщина — огромная, высотой с двух мужчин, осязаемая. Мы ощупали ее. И схватились за топоры. Вонзили сталь в ее груди, в бедра. Раскроили ей череп и живот.
193
<b>Свидетельство I (наст. изд.), комм. к с. 304.</b>Это очень убедительный довод. Его применил, на свой лад, еще святой Ансельм Кентерберийский: в рассуждениях о Боге. Ансельм Кентерберийский (1033–1109) предложил «онтологическое доказательство» бытия Божьего (см.: http://onkim.orthodoxy.ru/index.htm):
И конечно, то, больше чего нельзя себе представить, не может быть только в уме. Ибо если оно уже есть по крайней мере только в уме, можно представить себе, что оно есть и в действительности, что больше. Значит, если то, больше чего нельзя ничего себе представить, существует только в уме, тогда то, больше чего нельзя себе представить, есть то, больше чего можно представить себе. Но это, конечно, не может быть. Итак, без сомнения, нечто, больше чего нельзя себе представить, существует и в уме, и в действительности. <…> Значит, нечто, больше чего нельзя себе представить, существует так подлинно, что нельзя и представить себе его несуществующим. А это Ты и есть, Господи Боже наш. Значит, Ты так подлинно существуешь, Господи Боже мой, что нельзя и представить себе, будто Тебя нет.
194
<b>Свидетельство I (наст. изд.), комм. к с. 304.</b>А Кто-то, кого темные люди обмазали краской и дегтем, кто тверже бронзы и прочней самой прочной стали, вообще не позволит себя расчленить. Эти слова можно понимать как намек на то, что Эллена, вопреки рассказу Тутайна, не погибла.
195
<b>Свидетельство I (наст. изд.), комм. к с. 304.</b>— Да, моей дочерью. <…> Почему бы ей не быть моей дочерью? — Но это вообще неестественно, — сказал я. — Это очень неестественно: чтобы отец отрезал своему ребенку голову и руки. Ср. у Юнга (Таинство воссоединения, с. 487): «Отсечение головы символизирует отделение „разума“ от „великого страдания и горя“, которое природа причиняет душе». Но об этом, собственно, и мечтал молодой Густав (Деревянный корабль, с. 102): «Я хочу выстаивать рядом с собой, когда вскрикиваю или в судорогах падаю на землю».
Троекратно повторяющаяся ситуация — Густав встречается со стариком-китайцем и его дочерью, Тутайн при этом не присутствует; у Эгеди есть отец, которого ни Тутайн, ни Густав ни разу не видели; Тутайн не видел ни Старика (доктора), ни его дочь, ни Аугустуса, — позволяет предположить, что все эти «отцы» являются ипостасями или масками Тутайна. Действительно, у Юнга мы читаем (Дух Меркурий, с. 44–46):
Но особенно важно для толкования Меркурия его отношение к Сатурну. Меркурий-старец идентичен Сатурну, и для многих алхимиков, особенно древних, не ртуть, но связанный с Сатурном свинец символизировал перво-материю. <…> Сатурн — «старец на горе…» <…> Кунрат именует Сатурна «львом зеленым и красным». В гностицизме Сатурн — верховный архонт, львиноголовый Иалдабаоф, «Дитя хаоса». <…> Согласно одному каббалистическому источнику, с ним ассоциировался Вельзевул. <…> Если Меркурий и не сам злой дух как таковой, то по крайней мере несет его в себе, т. е. безразличен в моральном отношении, добр и зол, или, по выражению Кунрата, <…> «добр с добрыми, зол со злыми». Но еще точнее сущность его определяется тогда, когда он понимается как процесс, начинающийся злом и кончающийся добром. Одна в литературном отношении довольно жалкая, но колоритная поэма из «Verus Hermes» (1620) следующим образом резюмирует этот процесс: «Младенец я, старик седой, / „Дракон“ — зовет меня иной».
196
<b>Свидетельство I (наст. изд.), комм. к с. 305.</b>Кроме того, вы хотели стать тем, кем стали, а потому — пусть даже не помните этого — когда-то свели вместе вашего отца и вашу мать. Ср. объяснение алхимического делания у Юнга (Психология переноса, с. 262):
«Неблагословенный» характер первого тела имеет своим эквивалентом неприемлемую, демоническую, «бессознательную» аниму… <…> При своем втором рождении, то есть как результат opus, анима приобретает плодотворный характер и рождается вместе со своим сыном в образе Гермафродита — плода инцеста мать-сын. Ни оплодотворение, ни рождение не нарушает ее девственность. Этот христианский по своей сути парадокс связан с необычными вневременными свойствами бессознательного: все уже случилось, но еще и не случилось, все уже умерло, но и еще не родилось. <…> Сравнения, насколько они вообще возможны, являются объектом памяти и знания, и в этом смысле принадлежат отдаленному прошлому; таким образом, мы говорим о «рудиментарных остатках первозданных идей». Но в той мере, в какой бессознательное проявляет себя как внезапное непостижимое наваждение, оно представляет собой что-то, чего никогда ранее не было, что-то совершенно чуждое, новое, принадлежащее будущему. Бессознательное, таким образом, — и мать, и дочь; мать дает рождение собственной матери (increatum), а ее сын был ее отцом.
В подтверждение Юнг ссылается на такой алхимический текст (там же, с. 271): «Чья мать девственна, чей отец не познал женщину. Они также знали, что Бог должен стать человеком, ибо в последний день своего искусства, когда произойдет завершение делания, родившее и рожденное станут единым целым; и единым целым станут старик и юноша, отец и сын. Так старое становится новым». У Янна этот парадокс выражен в браке двух умерших: лишенного гениталий Аугустуса и дочери Старика, «галеонной фигуры».
197
<b>Свидетельство I (наст. изд.), комм. к с. 305.</b>…они пылятся в его бесконечной регистратуре. См. комментарий на с. 816–817 («Плоть — плохой материал для изготовления статуй»).
198
<b>Свидетельство I (наст. изд.), комм. к с. 308.</b>Я был в Гете. Гета (Geta) — самая северная община Аландских островов, деревня в 35 км от Мариехамна. Аландские острова (на Балтийском море) входят в состав Финляндии. О Мариехамне см.: Деревянный корабль, с. 452.
199
<b>Свидетельство I (наст. изд.), комм. к с. 309.</b>Немного не доходя до холма, на котором стоит церковная мельница, я вижу, как на юго-востоке падает ярко сверкающая звезда. <…> За несколько сотен метров до церкви я вижу, что на востоке поднимается багряное зарево, как бы от чудовищного пожара. К багряному подмешивается что-то черное — наподобие чада. В конце концов зарево поднимается вверх. Как чудовищная радуга, только кроваво-красная. Теперь я точно знаю, что это северное сияние, пришедшее с востока. Юнг писал о тождестве Меркурия с огнем и, в частности, с северным сиянием (Дух Меркурий, с. 25–27):
