Мать ветров (СИ)

Но еще больше звезд было в самой пещере. Известковый шпат снежно мерцал в свете факелов, кое-где неожиданно вспыхивали металлические огоньки пирита, а дальше, дальше волшебно переливался чистейший источник.

— Какие у тебя ушки, — мурлыкнула Зося и встала на цыпочки, чтобы расцеловать чуткие уши своей любовницы.

— Артур, смотри! — Хельга, растеряв привычное спокойствие, схватила мужа за руку и потащила к источнику, который бежал по довольно широкому тоннелю. — Смотри, здесь можно пройти... Мы пройдем, правда?

— Ты заразилась от меня дорогой, — рассмеялся Артур, любуясь живым блеском в льдистых глазах жены.

Вода была прохладной и невероятно вкусной. Она смыла усталость с лиц и манила-заговаривала, звала за собой к новым открытиям.

— Ослы здесь не пройдут, — с сожалением заметила Зося, когда страсти поутихли, и они вернулись к лазу. — Но нам не обязательно идти всем вместе. Та пещера, где лагерь, довольно удобная, склоны хорошо просматриваются. Хищники не нападут, и ребята вполне проживут несколько дней на старых запасах и дичи. Самое главное — воды вдоволь.

— У нас-то еды будет не вдоволь, но мы берем с собой неприкосновенный запас мяса и сала. На черный день, — бодро сказал Артур и выразительно похлопал себя по животику.

Хельга потерлась щекой о свою любимую подушку и скользнула ладошкой под рубашку мужа.

— И шерсти. На носки, коли похолодает.

— Виновные наказаны? — председатель малого Совета, избранный на должность пару месяцев назад, обращался к Саиду, не поднимая глаз от записей.

Виновные наказаны? Интересный вопрос. Что-то такое он уже слышал в рассказах Али о поездке в лагерь на границе Озерного края. Они — виновные. Вот главная и непреложная истина, вот самое значимое в этих людях. Вина и соответствующее наказание.

Сам Саид до сих пор не пришел в себя от того, что случилось в сельской коммуне. Он едва не потерял сына, жену, брата и друга. Многое злило, бесило, волновало и пугало его в этом деле. Но спросить в первую голову, наказаны ли виновные, он бы не догадался.

— Они дожидаются суда в тюрьме, — ответил Саид. — Я хотел бы поделиться с членами Совета и моими товарищами по ЧК некоторыми подробностями.

— Да, мы тебя слушаем, — кивнул председатель, наконец-то глянув чекисту прямо в глаза.

Саид постарался опустить как можно больше рутины: законные, но изматывающие допросы вредителя, когда в разных вариациях спрашивали одно и то же, чтобы зацепиться за нестыковки, заминки и детали; составление схемы его передвижений по обрывкам фраз и косвенным знакам; поездки по деревням, обыски, «это ЧК, мы имеем право обыскивать без ордера», снова допросы. Рутина! В сухом остатке: нашли целые группы крестьян, которые незаконно нанимали батраков, и рыбку покрупнее, людей, желавших с опорой на это крестьянство требовать у Совета Республики закона о частной собственности на землю. Почему? Так ведь какие образцовые хозяйства страны пропадают! Сегодня чума, а завтра? Недогляд, недогляд, вот что значит — без рачительного хозяина, без крепкой руки.

— Частная собственность, новые собственники... Бешеные волки поднимают голову, — невесело усмехнулся один из членов Совета. — Товарищи, умышленное причинение вреда хозяйству Республики и здоровью людей — это вам не шутки. И это не первый заговор! Предлагаю вынести на ближайшее общее заседание предложение об ужесточении мер по противодействию контрреволюции.

— Бешеные волки, — задумчиво протянула Марта. — Вот уж прав Тиль, мы повторяем и повторяем эти слова, как жрецы повторяют священные тексты.

— То есть ты не считаешь бешенством попытку убить семью твоего начальника? — переспросил председатель.

— Ты подозреваешь Марту в такой гнуси?! — взбеленился Саид и аж вскочил, упершись кулаками в стол. Слова о семье начальника он пока комментировать не стал. Как и слова своей подчиненной.

Председатель примирительно поднял руки и кивнул Марте, мол, продолжай.

— Конечно, то, что они сделали — ужасно, даже если бы заразили одних коров. Я выросла в деревне, я еще помню, что такое падеж в стаде. Однако, товарищи, разве мы сами, наша диктатура не провоцирует подобные действия? Мы отказываемся отдавать в частные руки большое производство, это понятно, от него зависит существование Республики. Но разве другие наши диктаторские законы не устарели? Разве плохо, если кто-то хочет открывать свои маленькие производства, обрабатывать свои участки земли, жить самостоятельно?

— Мы боролись за свободу — и мы же эту свободу ограничиваем! — поддержал жену Анджей, тоже с недавнего времени член малого Совета. — И только потому, что когда-то Шалом увидел некие смутные картинки!

— Тебе не хватает свободы? Ты, революционер, не готов к некоторым самоограничениям ради закрепления завоеваний нашей революции?

Комната заседаний наполнилась раздраженными, резкими голосами. Саид слушал, слушал — и ушам своим не верил. Он находился среди глухих. Среди людей, которые пытались перекричать друг друга и продавить свою точку зрения, совершенно не обращая внимания на аргументы противоположной стороны.

С тоской он посмотрел на сидевшую напротив Марию. Та тоже молчала и затравленно глядела на подругу, которая недавно вышла из коммуны, на председателя и остальных товарищей.

А, в этом гаме все равно никто не заметит... Саид тихонько свистнул — старый сигнал, еще с тех далеких времен, когда все трое были рядовыми лучниками под командованием Арджуны.

Марта даже ухом не повела. Мария подобралась и тут же посмотрела на него. А Саид поймал вдруг мелькнувший обрывок мысли и чуть повел головой в сторону Марты. Плотно сжал губы, мол, остуди ее. Мария честно попыталась под столом тронуть подругу, привлечь ее внимание — бесполезно.

— Ну, будет, будет, товарищи, мы увлеклись! — призвал всех к тишине председатель. — Еще найдем время подискутировать, на ближайшем большом Совете. Итак, в связи с участившимися провокациями, вражеской агитацией и случаями вредительства предлагаю вынести на общее собрание проект по ужесточению мер. Что скажете? — и он повернулся к остальным членам малого Совета.

— Готовь проект, обсудим конкретику, — хмуро отозвался Анджей.

— Отлично! Рад, что хотя бы здесь у нас полный консенсус. Дальше вопрос к товарищам чекистам и прежде всего к Саиду. Я вот подумал, что неплохо бы вам в сложившейся обстановке принимать помощь от населения. Будем поощрять людей докладывать в ЧК о подозрительных личностях и разговорах, пообещаем скромную материальную и нематериальную плату...

— Ты предлагаешь платить доносчикам? — ахнул Саид. — Серьезно? Ты хотя бы представляешь, сколько у нас внезапно окажется контры?

— Ты используешь сведения не только ушей, но и рядовых граждан. С чего вдруг такое чистоплюйство, товарищ Саид?

— А с того, что одно дело, когда в ЧК приходят люди, которые искренне чем-то обеспокоены. И совсем другое, когда за это платят.

— Это решит Совет, — отмахнулся председатель. — Все, товарищи, расходимся, расходимся, еще дел невпроворот!

Уже в коридоре Саид остановил Марту и Анджея.

— Ребята, вы бы высказывались поосторожнее.

— Это угроза? — набычившись, спросил Анджей.

— Нет. Это дружеское предупреждение, — устало улыбнулся Саид. — Надеюсь, из-за того, что я не согласен с вами, друзьями мы быть не перестали?

В своем кабинете он попытался разобрать по полочкам беспокойные мысли. Разложил на столе отчеты, записки, доклады последних месяцев. Действительно, слова Марты и Анджея повторялись время от времени. О том, что люди боролись за свободу, а им теперь не позволяют свободно вести свои дела... Что, что во всем этом не так?

В дверь постучали. Вошла Мария. Не договариваясь, закрыла дверь на задвижку — и нырнула в широко распахнутые объятия Саида.

— Мне страшно. Если бы ты знал, как мне страшно. Все наши засады, драка в Болотище, мертвяки Шварцбурга — это такие мелочи...

— Мне тоже страшно, моя хорошая, — Саид чуть отодвинул от себя подругу и отчаянно заглянул в серые родные глаза: — Не обижайся, пожалуйста. Скажи, хотя бы тебе я могу доверять?