Мать ветров (СИ)

— Да я проект по семейному праву пишу. Все мозги себе набекрень свернула.

— М? А разве семейные традиции Фёна как образец не годятся?

— Не годятся. Точнее, годятся, но... То, что на уровне конституции мы отделим религию от Республики, вопрос почти решенный. В Совете кое-кто костерит нас последними словами, но большинство безусловно «за». На семье это скажется сразу же в виде прав детей и права родителей на развод. С первым проблем пока никаких, я только успевала записывать. Ответственность за физические наказания, ограничение детского труда, обязательное образование... Ну, ладно, эдак полночи перечислять можно. А вот со вторым... У нас-то, в Фёне, развестись было как два пальца. Разлетелись по разным пещерам — и свободные пташки. За детьми только смотри, а что смотреть? Ну, ночует ребенок одну неделю в правой пещере, другую — в левой. Котел общий, постирушки почти общие, жили мы всей толпой. Для ребенка практически ничего не менялось, а родителям делить было нечего. Сейчас формально в Республике делить тоже нечего, земля-то не в собственности у семьи. Зато в семейном пользовании. Вот я и сдохла пару раз, пока прописала схему раздела урожая, распила надела в зависимости от сезона, переезда одного из супругов в другой дом, получение нового надела... Потом — с кем дети остаются, как детей обеспечивать. Морока на мороке!

— Но справилась?

— Проект набросала, а Совет решит и подкорректирует.

— И что же тебя смущает?

— Да не смущает, а возмущает! Вот хоть по заднице, хоть по лбу дай мне за аристократический гонор, но — ей-ей болото. Я умом понимаю, что фёновские правила к деревне нынешней не применить и к городу тоже, но ощущение отката назад не дает покоя. Будто вязнут все наши достижения в трясине, и обмен любви на любовь снова превращается в обмен любви на собственность.

— Ох, головушка твоя беспокойная, — Зося выкрутилась в объятиях любовницы, обняла ладонями ее лицо и ласково разгладила хмурые брови. — Я ведь и не думала, что наша фёновская семья — это какое-то особенное достижение. Когда я дома с отцом жила, я всех этих семейных дрязг и не знала, а в подполье к нашенским обычаям быстро привыкла.

— Счастливый ты крестьянский человечек. Это ты всей нашей голубокровной грызни за лишний кусок наследства не видела. К счастью, хотя бы от этих сословных проклятий, которые почему-то зовутся привилегиями, Республика избавлена.

— От одного избавились, глядишь, там и другое подтянется, — с почти материнской мягкостью увещевала ведьма. Вдруг смолкла, округлила зеленые глазищи — и расхохоталась, отчаянно пряча смех в плече любовницы. — Ой, не могу, ой, мы докумекали! Доверили сумасбродке законотворческое дело!

— Иди ты! — Марлен шутливо ткнула кулачком дрожащий от веселья бок Зоси. Сыто мурлыкнула в белоснежные косы и мечтательно засмотрелась в темноту. — А ведь правда... Знаешь, я в свое время здорово зачитывалась теми главами в работе Марчелло, где он пишет про динамику общества. Ум за разум зашел, когда узнала, что брак не всегда был тем, к чему мы привыкли.

— Ты про древние обычаи вервольфов, когда женщина спокойно рожала детей от нескольких мужчин?

— Да. А у островитян Артура и сегодня дети принадлежат не столько паре, сколько всей общине, и отвечает за них община. Ты только подумай! Это значит, что семья имеет историю, она меняется, и семья сегодняшняя не та же, что была вчера. А значит, завтра она будет иной, не такой, как сегодня.

Неизменно вежливая улыбка на тонких губах под элегантными усиками бесила неимоверно. Шел второй час допроса военного специалиста из старой аристократии, который перешел на службу Республике, и они вдвоем не выжали из него ни единого хоть сколь-нибудь полезного слова. Саид украдкой покосился на Арджуну, когда невозмутимый бывший дворянин загляделся на снег за окном. Эльф едва заметно мотнул головой, мол, у меня тоже идеи иссякли.

— Простите, у Вас есть еще ко мне вопросы? — скучающе полюбопытствовал военспец.

— Нет. Пожалуй, на этом пока что мы и закончим нашу беседу, — в тон ему ответил сто раз вскипевший в глубине души Саид.

— Я могу идти?

— Вас проводят в камеру временного заключения.

— Я не ослышался? В камеру? Милейший, у Вас нет оснований для того, чтобы в чем-либо меня обвинить, — с отеческой снисходительностью, будто разъясняя очевидную истину дитяте, проговорил подозреваемый.

— Это ЧК. Я могу задержать Вас на сутки, а при особых обстоятельствах и дольше.

— Это произвол, — в холеном голосе послышались гневные нотки.

— Это ЧК, — спокойно повторил Саид и позвал конвойного. Как только дверь за изумленным военспецом закрылась, и звуки шагов утихли в коридоре, Саид круто развернулся к Арджуне: — Слушай, мои ребята со следующим допросом и без меня справятся, а я сгоняю на место, покручусь, выясню, что и как?

Утром из небольшого городка на границе Республики и Грюнланда пришло сообщение о том, что какие-то воины неясного происхождения — то ли корона, то ли бандиты — схлестнулись с довольно слабым гарнизоном. Арджуна направил туда подкрепление, а Саид аккурат накануне начал распутывать подозрительный клубок. По всему выходило, что нападавшие прекрасно знали о недостатках обороны города. Выяснили сами? Получили данные из Блюменштадта? Один из доверенных людей ЧК случайно услышал обрывки разговора старого военспеца с неизвестным лицом. Слишком мало для обвинения. Достаточно, чтобы быть настороже.

— Весьма занимательные рассуждения. И не чьи-нибудь, а главы чрезвычайной комиссии, — с холодной улыбкой бросил Арджуна.

— Как раз в этом качестве я и собираюсь выяснить, откуда у этой... ерунды ноги растут.

— А если все же отсюда? Саид, не заставляй меня думать, что я подвел всю комиссию, когда предложил твою кандидатуру.

Да уж. Давненько эльф не бил его словами так больно. И справедливо. Справедливо потому, что Саиду неимоверно тяжко дался этот неторопливый, изысканный допрос. А в это время там, на границе, дрались и погибали его товарищи. Пока он отсиживался в уютной тиши кабинета и просматривал материалы для следующего допроса. Второго подозреваемого должны были привести через полчаса, самое большее — через час.

Умом Саид понимал, что метаться по всей Республике, пусть и весьма скромной в размерах, теперь не для него. И даже не собирался ехать-то, но обронил это «сгоняю на место» в робкой надежде на поддержку Арджуны. А вдруг?

Не вдруг. Выбить из бедовой головы дурные мысли и сосредоточиться на очередной бумажонке.

— Прости. Ты прав. Постараюсь не подвести.

Итак, второй подозреваемый, тоже военспец, тоже бывший аристократ, но моложе первого. Перешел на сторону Республики через неделю после Шварцбурга, участвовал в модернизации одной старой приграничной крепости, после переехал в Блюменштадт — обучать военных инженеров. Как и у старшего коллеги, погибших во время восстания близких родственников у него не было, друзей, по предварительным данным, тоже. Работа, недурное жалование, уважение и любимое дело. Относительно тех же родителей Камиллы оба просто отлично устроились.

— Саид, позволишь тебя отвлечь?

Ого! В лексиконе Арджуны появилось диковинное слово «позволишь»?

— Да, конечно.

— Пока не забыл, скажу тебе. Не отвечай сейчас, подумай на досуге. Я не об этих конкретных ребятах, а о старых специалистах в принципе. О тех, которые со скрипом переходят к нам на службу. Они нужны нам, со всем их треклятым гонором, барскими привычками и замашками. Возможно, стоит им немного уступить, пообещать незначительные привилегии? Противно, конечно, зато сбережем время, нервы и немного обезопасим себя от заговоров.

— Хм, — Саид взъерошил кудри и мысли, припоминая давешний долгий разговор с братьями и сестрой. Как Али не сумеет сразу внедрить фёновскую систему наказаний, так, вероятно, и в других областях придется поступиться принципами, отступить на шаг назад. — Надо прикинуть повнимательнее, но вообще — почему бы и нет? — и он потянулся в задумчивости, не глядя, за свежим протоколом допроса. Чернильница ответила ему взаимностью и не обратила внимания на локоть чекиста. — Да чтоб!..