Преодоление (СИ)

Наталья была занята своими переживаниями. Она регулярно переписывалась с Андреем, и только это помогало ей смириться со своим положением. В начале февраля Алексей отправил ее в сопровождении горничной в Петербург, чтобы немного развеяться. И встретиться со своим настоящим мужем, конечно.

К середине февраля погода совершенно испортилась. Сильные морозы уступили место снежным буранам, дороги замело, выйти из дому было невозможно.

В одну из этих снежных ночей Петр Алексеевич почувствовал себя хуже. Вызвали лекаря, однако тот только руками развел, дескать, ничего поделать не могу, батюшка ваш совсем плох. Алексей и Василий сидели у постели больного до самого утра, но тот так и не пришел в себя, скончался на рассвете. Утром метель улеглась.

Срочно нужно было распорядиться о похоронах. Василия Алексей отправил в Благое, за Николаем. Одно письмо отправилось и в Петербург, к Наталье, с требованием приехать как можно скорее.

Петра Алексеевича похоронили на местном погосте, рядом с женой. Народу было немного, только самые близкие. Николай приехал один, Ольга по состоянию здоровья не могла его сопровождать. Были Долгорукие и другие соседи, среди прочих лиц Алексей узнал и Степана Владимировича Тропинина, с которым они обменялись лишь парой слов. Пришли и крепостные, но стояли поодаль от господ.

Алексей, занимавшийся похоронами последние дни, испытывал какое-то странное оцепенение. Он понимал, что должен скорбеть по отцу, но противостояние, установившееся между ними в последние месяцы, давало о себе знать – он скорее испытывал облегчение, чем что-то другое. С возвращением Ивана решил повременить, пока не улягутся последние волнения.

Однако вечером в день похорон он узнал нечто, кардинально изменившее его планы.

Алексей, Николай и Наталья сидели в гостиной, время от времени перебрасываясь парой слов. Подниматься наверх никому не хотелось, было слишком грустно оставаться одним. Вот они и сидели в тишине, попивая напитки, пока Алексей не попросил брата:

- Ты не мог бы прислать Ивана ко мне через пару дней?

Николай сначала непонимающе посмотрел на него, отвлекаясь от своих мыслей, помолчал чуть смущенно и ответил:

- Ты разве не знаешь?

Алексей вскинул голову, предчувствуя дурные вести. Что еще могло случиться?

- Чего не знаю?

- За два дня до смерти отца пришло письмо… я сам этим делом не занимался, все было адресовано Савелию. Ивана продали. Думал, ты знаешь.

Алексей вскочил в страшном волнении.

- Как – продали? Кому?

Николай, кажется, тоже испугался.

- Я не знаю. Говорю же, Савелий это решал.

Алексей заметался по гостиной, схватившись за голову, не в силах остановиться на какой-то одной мысли.

Продали! Отец продал Ваню! Несмотря на все, что сделал его сын, он ему не поверил! Боже, нужно срочно найти Ивана.

Алексей выскочил из гостиной и бросился наверх, решив ехать в Благое прямо сейчас. То, что Ивана продали уже… сколько? Пять дней назад? Это было очень плохо. Очень плохо.

Собрался он в рекордные сроки, взяв только теплой одежды и денег. Внизу Николай пытался расспросить его и остановить, говоря, что неразумно ехать в ночь, но Алексей отмахнулся.

На его счастье, вечер был ясный. Дорога до Благого была хорошей. Однако в имении брата его ждало еще одно разочарование.

- Я не могу вам сказать, - твердо отвечал Савелий на требование господина рассказать, кому он продал Ивана.

Алексей не выдержал – схватил того за грудки, намереваясь вытрясти душу из управляющего.

- Да как ты смеешь! Я твой хозяин! Говори немедленно, куда Ивана дел!

- Не могу! – чуть не плакал мужик. – Я вашему батюшке обещал!

Алексей отступил, тяжело дыша. Нет, он не мог сдаться. Он едва насмерть коня не загнал, пока добирался сюда, должна быть зацепка, хоть какая-то…

Решив до поры оставить Савелия в покое, он опросил других слуг, вдруг кто-то что-то знал. Помог ему только Михей, поделившись подслушанным случайно:

- Это был торговец, - говорил он, по обыкновению пришепетывая. – Не для себя брал.

- Не для себя? Откуда знаешь?

- Слыхал ихнюю беседу… что в город повезет. На рынок.

Значит, перекупщик… и Иван будет выставлен на продажу на рынке.

И Алексей, не теряя времени даром, поменял коня и отправился в Петербург. Если Ивана еще не продали, он его рынке непременно найдет. А если продали… найдет все равно, чего бы это ему не стоило. Он уже не обращал внимания на собственное состояние, подгоняемый желанием скорее найти Ивана.

Два дня Алексей бегал по «невольничьим» рынкам с утра до вечера, пока не расходились последние торговцы. Рынков было несколько, на самый большой из них, Никольский, у него ушло полдня.

Он был измучен. Сказывались бессонные ночи, все время хотелось спать, но спать Алексей не мог. Стоило только прилечь, как ему виделись ужасы, грозящие Ивану, а уж когда он нагляделся на крепостных, выставленных на продажу, и вовсе потерял покой. Ободранные, несчастные, замерзшие, порой вонючие, они, как товар на прилавках, предлагались всем желающим. На их головах висели ярлыки с ценой и именем. При мысли о том, что Иван так же стоит где-то и его кто-то хочет купить, Алексея мутило, хотелось бежать, а куда бежать, он понятия не имел.

Он опрашивал с дотошностью каждого торговца, где не помогали простые слова, сыпал золотом, чтобы развязать языки, но люди об Иване из Благого не знали. Он почти уже отчаялся, когда после очередного неудачного разговора ему посоветовали съездить в Малую Коломну, где, говорили, некий дьячок продает крепостных с аукциона.

Дом дьячка Порохина Алексей нашел быстро, его в Малой Коломне знали все. Сначала, правда, впускать в дом его не хотели – аукционы проводились еженедельно в строго определенное для этого время (по пятницам, с девяти утра до часу дня), но после очередной взятки смилостивились.

Дьячок Порохин, маленький человечек с козлиной бородкой, сначала юлил и отвечать на вопросы не хотел. Затем все же сознался, что, действительно, был у него такой Иван, из имения Благое, принадлежавшее Вяземским. Был, да только сейчас нет его.

- Где он? – Алексей готов был самолично задушить мерзкого типа. Куда он дел Ивана?

- Понимаете ли, - начал тот, отводя взгляд. – Юноша этот весьма был непокорен… никак его не успокоить было. Пытался бежать, дважды.

«Ах, Ваня, - с тоской думал Алексей, слушая визгливый голос Порохина. – Зачем? Ты же обещал…»

- Где он? – терпение Алексея было на исходе. Он итак измучен был бессонными ночами и тревогой за Ваню, сдерживаться сил не осталось.

- В больнице, если не помер еще, - выдал дьячок и тут же сжался, увидев полыхнувшую ярость в глазах собеседника. – А что вы хотели?! Он сбежал от хозяина! Да любого за это насмерть забить нужно!

- Что вы, я так понимаю, и сделали?

- Всего лишь поступил как должно!

- Как должно? Должно убить человека за проступок? – Алексей вздохнул, успокаиваясь. Придушив этого идиота, он Ване не поможет. – В какой он больнице?

Порохин хмуро выдал:

- За каналом. Больница для бедных.

Это был какой-то непрекращающийся кошмар. Алексей смутно представлял себе, что такое больница для бедных, но понимал, что ничего хорошего ждать не стоит.

- Мне нужны документы на Ивана.

Глаза Порохина зажглись жадным огнем.

- Вы хотите купить его?

- Да.

Сторговались сразу. Порохин заломил за Ивана двести рублей, намекая на то, что парень (если выживет) сильный и хороший работник. Алексей, стремясь скорее найти Ивана, с ценой согласился, расплатившись тут же и забрав купчую.

Больница была переполнена. Здесь даже врача найти удалось не сразу, не то что Ивана. Находилась она в полуподвальном помещении, сыром и холодном. Серые стены с трещинами и низкий потолок создавали ощущение скорее тюрьмы, нежели больницы. Здесь, кроме прочего, царил полумрак, потому что окон было мало, и все они под самым потолком. Больные лежали на матрасах прямо на голом дощатом полу, кроватей было всего ничего – пара-тройка штук.