Преодоление (СИ)

Алексей молча вышел, кивнув Василию, сторожившему под дверью.

«Необходимый… правильный… Если бы только знать, что меня ждет! Что ждет Ивана…»

Он бежал наверх, перепрыгивая ступеньки. Оксана сидела у кровати, наблюдая за спящим Иваном.

- Как он?

- Жар пока не спал. Надо подождать.

В комнате было тепло, видно, Оксана подкладывала в печь дрова. Пахло травами.

- Ему нужно хорошо прогреться.

Алексей кивнул, снимая сюртук и бросая его на спинку кровати.

- Я лягу с ним, - сказал он, уже совершенно не стесняясь. – Ты можешь поспать на кушетке, если желаешь.

Так и устроились на ночь: Оксана прилегла на неудобной кушетке, а Алексей обнял со спины Ивана, прижимая его к себе так крепко, как только мог.

Наутро Оксана объявила, что жар спал.

- Теперь тебе нужно его обтирать влажным полотенцем дважды в день, - говорила она, оставляя последние советы перед тем как уйти. – Корми осторожно, желательно жидким, лучше всего супом. Каждый раз перед едой давай настой из трав, что я оставила. А перед сном водки с перцем дай выпить.

Она уже готова была выйти, но у порога остановилась, обернулась и посмотрела прямо в глаза господину:

- Ты его принуждаешь?

Алексей вздрогнул, испугался вопроса, в котором было столько понимания.

- Нет.

Оксана кивнула и вышла. Она без возражений приняла от него немалую сумму за лечение Вани, но от коня отказалась, сказав, что доберется до деревни сама.

Следующие дни прошли в неимоверном напряжении. Иван пришел в себя и чувствовал жуткое смущение от того, что причинил столько волнений. Особенно стеснялся он, что Алексею приходится носить в спальню еду, при нем справлять нужду, прятаться в шкафу, когда Парашка приходит убирать комнату.

Эти дни они почти не прикасались друг к другу. Алексей думал, что Ваня еще недостаточно окреп, а Иван считал себя не вправе напрашиваться на ласки человека, через пару дней собирающегося давать брачные обеты.

День свадьбы неумолимо приближался. Накануне Алексей затеял серьезный разговор с Иваном, усадив его на кушетку рядом с собой.

- Завтра, когда все уедут, ты в Благое вернешься. Я Мирона предупредил, он тебя отвезет сам.

Алексей, и правда, со старым конюхом договорился. Это было не так уж и трудно – Мирон Ивана любил, несмотря на свой вздорный характер.

- Мои вещи возьмешь… даже не думай возражать! Ты и так не совсем здоров, а морозы еще крепки.

Иван мрачно кивнул. Спорить ему не хотелось, он понимал, что Алексей рискует ради него, заботится о нем. Он молчал, повесив голову, поэтому порывистое движение друга оказалось для него неожиданным. Алексей протянул руку и погладил его щеку, приподнимая лицо.

- Я прошу тебя, Ваня, больше никаких глупостей, хорошо? Никаких побегов, обещай мне. Мы расстанемся завтра, но это, я надеюсь, будет нашей последней разлукой. Нужно всего лишь потерпеть.

Иван кивнул. У обоих вмиг пересохло во рту, они потянулись друг другу одновременно. Целовались жадно, неистово, словно в последний раз. Иван стелился под Алексея, укладываясь на неудобной кушетке спиной, раздвигал ноги, приподнимал бедра, потираясь невыносимой твердостью о пах любовника. Алеше хотелось привязать его, чтобы перестал ерзать и дал, наконец, снять с себя штаны. Когда одежда была сброшена на пол, Алексей пытался овладеть Ваней прямо на кушетке, но было очень неудобно, пришлось прерваться и перебраться на кровать. А там уже оба дали себе волю: Алеша врывался в податливое тело что было силы, а Ваня подавался навстречу, еле сдерживая крики и стоны, кусая сначала свои губы, а потом впившись зубами в плечо Алексея.

Ночью почти не спали. К утру Иван был весь покрыт маленькими синяками, оставленными жесткими пальцами любовника, на плечах Алексея синели следы от зубов Вани, спина сплошь в царапинах.

Прощались без слов. Алексей только еще раз невесомо коснулся губ Вани, перед тем как уйти на собственную свадьбу.

Глава 9.

Во время церемонии венчания Алексей больше думал не о том, что становится женатым человеком, а об Иване. Успел ли он уже доехать до Благого? В последние дни стояла довольно ясная погода, дороги были хорошие, и при таких условиях до имения можно было доехать за пару часов.

Мысли о Ване помогали справиться с пугающими мыслями о том, насколько сильно он запутался. Что уж греха таить, среди множества мыслей мелькало и малодушное желание сдаться, оставить все, как есть. Остаться женатым человеком…

Но это желание испарилось быстро. Скромное венчание закончилось, молодые приняли поздравления от родных и отправились на небольшой праздничный обед. Наталья выглядела прелестно – мило и невинно в белом шелковом платье; темные волосы собраны в высокую замысловатую прическу, украшенную нитью жемчуга (это был свадебный подарок от тетушки). Все вокруг считали, что Алексей и Наталья – красивая пара. И это несмотря на то, что оба осунулись, похудели и вымучивали фальшивые улыбки.

Впрочем, невеста и жених мало кого интересовали. Петр Алексеевич, удовлетворенный женитьбой сына, выглядел гораздо лучше обычного. Он много шутил, разговаривал с князем Долгоруким и весьма плотно поел. Княгиня Екатерина Семеновна была в восторге, вместе с Ольгой они крутились вокруг Натальи, не давая ей вздохнуть спокойно. Алексей держался рядом с братом, таким же хмурым, как он сам, и считал минуты до окончания этой пытки.

После свадьбы дни следовали однообразной чередой, похожие друг на друга, словно братья-близнецы. В тесном семейном кругу встретили Рождество, Николай и Ольга решили остаться в Благом. Ольга ждала ребенка, чувствовала себя неважно, и переезды были для нее нежелательны. Долгорукие уехали в Петербург, к старшим детям; Вяземские втроем остались в Александровском.

Жизнь Алексея мало изменилась. Он, уже разобравшийся в делах имения, первую половину дня проводил в кабинете за бумагами и расчетными книгами. Да и там работы ему было мало – дела велись аккуратно. Поэтому Алексей больше занимался усовершенствованием того, что есть. Он читал сельскохозяйственные газеты и книги, пытаясь разобраться в нововведениях, разговаривал с крестьянами о том, какие культуры и в каких количествах необходимо сажать. Делал все, чтобы только отвлечься от тех мыслей, что тревожили сон и навевали дурное настроение.

Наталья в доме осваивалась с трудом. Она не привыкла быть хозяйкой, к тому же и не чувствовала себя ею, как призналась в одной из их вечерних бесед, что стали привычным времяпрепровождением.

- Я знаю, что все это обман, и не чувствую себя вправе распоряжаться в доме, - говорила она, сидя у камина в гостиной.

- Это весьма глупо с вашей стороны, - покачал головой Алексей. – Как бы там ни было, Александровское сейчас – ваш дом.

Наталья бросила на него быстрый взгляд и снова посмотрела в огонь. Алексей знал, что думают они сейчас об одном и том же – об отце, который в последнюю неделю практически не вставал с постели.

Это, однако, не помешало ему вызвать сына к себе и отчитать по поводу разных спален, в которых спали молодые с первого дня. Алексей и не скрывал, что жить в одной комнате с женой не собирается, однако, видимо, слуги донесли, что и на ночь он к ней не приходит. Это вылилось в весьма неприятный разговор; но не мог же Алексей сказать отцу, что Наталья ему лишь подставная жена. Пришлось изворачиваться: Алексей и Наталья проводили по вечерам в ее спальне не менее часа, прыгая на постели и гремя кроватью. После чего князь возвращался к себе, испытывая желание напиться до смерти.

Тем не менее, жизнь текла спокойно, не нарушаемая никакими внешними волнениями.

Но внутри каждого из домочадцев бушевала своя буря.

Алексей сходил с ума от тоски по Ване, его вечной спутницей стала бессонница. Днем помогали отвлечься дела, вечером – общение с Натальей, но ночью… ночью он оставался один на один со своими мыслями. Со своими страхами. Иногда Алексею казалось, что это никогда не закончится, что он больше Ваню не увидит, не почувствует ласковых прикосновений, не встретится со светлым, влюбленным взглядом.