Привычка выживать (СИ)

Плутарх сохраняет спокойствие. Быть может, все происходящее кажется ему неудачной шуткой, и он уже придумывает наказания для каждого, присутствующего здесь. Но это вовсе не шутка. Его действительно обвиняют в предательстве. Его действительно забирают в тюрьму. Два солдата в старой форме повстанцев Восьмого Дистрикта сопровождают его к машине, к его собственной машине, а он способен только улыбаться и не смотреть по сторонам. Его не занимает окружающий мир, его занимают последние слова Эффи, брошенные так небрежно:

- Фульвия Кардью переиграла вас даже после того, как вы ее убили.

Плутарх может сказать, что не убивал Фульвию Кардью, но он не будет лгать так явно. Плутарх может сопротивляться и продолжать не верить в происходящее, но он видит лица тех, кого считал отработанным материалом, и чувствует себя больше не великим режиссером, а обычной марионеткой.

- Последний вопрос, - останавливает министра и конвой Пит. – Почему вы позволили Китнисс вылечиться от охмора? То, что она больше не принимает наркотики, было слишком очевидно.

Улыбка получается у Плутарха кривой.

- Неужели ты после всего этого действительно веришь в то, что от охмора можно исцелиться?

Энорабия передергивает плечами и пропускает министра вместе с конвоем. Эффи поправляет идеальную прическу и выглядит почему-то виноватой. Пит медлит, переваривая ответ бывшего министра, а затем обращает свое внимание на стоящих рядом с ним женщин.

- Думаю, вам придется ответить на мои вопросы.

Энорабия поджимает губы.

- Думаю, когда чертовы чувства к тебе вернутся, ты просто взорвешься. Это будет справедливо, - Эффи острым локтем хочет ткнуть Энорабию в бок, но вторая даже под действием лекарств не теряет бдительности. – Что? – шипит на капитолийку. – Меня просто выводит из себя это его непозволительное спокойствие! – и значительно понижает голос. – К тому же то, что я помогла ему, да и всем вам, не говорит о том, что вы мне все нравитесь. Просто наш бывший министр нравится мне еще меньше. А теперь, когда он фактически не существует, я могу продолжать мечтать о том, что все вы умерли от землетрясений, наводнений и других стихийных бедствий…

Эффи с Питом переглядываются. За действие любых капитолийских лекарств приходится платить свою собственную цену. Энорабия не обращает внимания на их многозначительные переглядывания, и идет чуть впереди, не переставая говорить. Пит ежится не от холода, а от ужаса, внезапно схватившего его за горло.

- Так ты расскажешь мне, что случилось? – спрашивает у Эффи.

Эффи цокает языком. Ей хотелось бы начать говорить где-нибудь в уютной комнате, а не на улицах молчаливого города, но она знает, что любопытство Пита сродни паранойе, поэтому не решается мучить его ожиданием. Голос ей почти не подчиняется, прежняя выдержка уже кажется сном и мороком, но она берет себя в руки.

- Я познакомилась с Фульвией Кардью, когда проходила курс реабилитации после всего, что сотворили со мной приспешники Сноу. После знакомства с нею я стала правой рукой Плутарха, а еще той, которая предавала Плутарха каждый день, каждую минуту своей жизни…

Пит растерянно думает о том, что этот рассвет собирался встретить иначе. В спокойствии и тишине собственной могилы, а не в компании двух свихнувшихся женщин, каждая из которых полностью поглощена собственными словами. Впрочем, он не клянет судьбу за такой поворот событий. Он продолжает дышать, продолжает идти, почти не обращая внимания, как старый механизм внутри него все чаще пропускает удары, и как внутри зарождается темная волна чего-то мерзкого, подкатывающего к самому горлу и погружающего весь мир в беспросветный мрак. Пока у него есть возможность растворяться в чужих словах, он не будет обращать внимания на темноту внутри себя. В конце концов, он так преуспел в этом за последнее время.

И он искренне надеется какое-то время в этом преуспевать.

========== ГЛАВА СОРОК ШЕСТАЯ, в которой все участники Шоу напиваются друг с другом в последний раз ==========

Не сговариваясь, они отправляют Энорабию на машине до Центра. Та слишком возбуждена, выглядит совершенно нездоровой и не может остановить поток собственных слов. Действие третьей или четвертой дозы обезболивающего вот-вот закончится, колоть еще одну никто не будет, и Энорабия уже предвкушает собственный ад на земле, поэтому начинает доставать своими рассказами водителя. Пит и Эффи добираются до Тренажерного Центра пешком, хотя Эффи на каблуках идет очень медленно, но идет с большим удовольствием, вдыхая ночной воздух города и впервые за долгое время наслаждаясь им.

Улицы Капитолия большей частью освещены. Подача электричества была более-менее налажена для проведения Шоу, более того, впервые за долгое время никто не отключил подсветку зданий. Сейчас городом можно любоваться. В честь праздника на улицах даже попадаются компании веселой молодежи, на которых почти не отразилась политика сдержанности, так масштабно проводимая Плутархом. Молодежь пьяна и весела, и, завидев Эффи с Питом, предлагает им выпить; разумеется, неузнанные участники Шоу отказываются и удаляются до того момента, как будут узнаны.

Эффи рассказывает о том, как впервые познакомилась с Фульвией Кардью во время своей вынужденной реабилитации после всего, что сотворили с нею приспешники Сноу. Эффи говорит об этом будничным тоном, спокойным и размеренным, и кажется, что она зачитывает давным-давно написанную речь со своих карточек. Она не пытается передать всю глубину своих тогдашних переживаний, нет, она всего лишь объясняет последовательность событий, которая привела их всех туда, где они и находятся. Она не пытается ничего утаивать, просто в ее коротком пересказе нет места для душевных метаний и переживаний. Питу пришлось бы додумывать все самому, но на помощь приходит Вольт – такой же бесстрастный, как и Эффи; но бесстрастие Вольта оборачивается чудовищным спокойствием к вещам, которые кого угодно могут свести с ума.

На черно-белых фотографиях, которые распечатывает позже Вольт, прекрасно видно мастерство местных палачей. Все тело Эффи покрывают аккуратные шрамы от колюще-режущих предметов. Кожа ее живота темна от синяков, на сгибах локтя и коленях кожи нет вовсе. Пит просматривает фотографии лишь для того, чтобы наглядно воссоздать ту или иную часть рассказа Эффи. На поздних фото Эффи выглядит вполне здоровой, а Фульвия Кардью, скрючившаяся в инвалидном кресле, почти на себя не похожа.

- Ее лечили от нервного срыва, - говорит Эффи. – Лекарства сводили ее с ума, но никто и не думал, что она выкарабкается. Ей даже повезло – сначала отказали ноги, но мыслить здраво она могла даже тогда, когда не могла говорить.

Фульвия знала о некоторых планах Плутарха на ту жизнь, которая начнется после падения режима Сноу. Плутарх сумел очаровать ее своими пламенными речами еще до появления в ее жизни Тринадцатого Дистрикта. Фульвия знала или подозревала о многих зверствах, о которых никто не говорил прямо, но долгое время продолжала обманываться, что все это пойдет только на благо.

- У нее не было своих детей, - говорит Эффи. – Но она знала тех, которые сгорели заживо на площади перед Президентским дворцом.

Какое будущее можно построить на сожженных детских трупах? Вряд ли будущее светлое. Это был не последний раз, когда Плутарх проявлял необоснованную жестокость к окружающим его людям, но эта жестокость разом перечеркнула все варианты светлого будущего, за которое нужно платить. Как же много он говорил ей о своей мечте! О мире, который мог построить. О мире без войн и убийств. О мире, в котором все думают одинаково. О мире, погруженном в сонную безмятежность и опутанном паутиной зловещего спокойствия. Фульвия не знала, как такой мир будет построен, но ей уже и не хотелось этого знать. После убийства Койн и начала формирования нового аппарата власти, в который каким-то загадочным образом попала большая часть старого правящего состава, Фульвия начала собственную деятельность, направленную против Капитолия. Она слишком долго наблюдала за методами Плутарха, многому научилась именно от него, что позволило ей какое-то время действовать за его спиной. Связаться с руководством каждого дистрикта – не со старым руководством, а именно с бывшими повстанцами. Среди них оказался Гейл. Фульвия действовала через Бити, используя только защищенные каналы связи, и обставляла все так ловко, что Плутарх заподозрил ее в предательстве интуитивно, так и не найдя доказательств и пособников.