Афанасий Бейтон (часть 1)(СИ)

После сибирских и уральских городков-острожков Тобольск выглядел вполне большим и благоустроенным городом, хоть и деревянным в основе своей. Больше 200 домов, высокие церкви, оглашающие окрестности колокольным перезвоном, пристань, склады при ней. Хотя цитадель здесь была каменная. Крепкие и высокие стены, мощные башни высились над Иртышем. Но город давно уже шагнул за первоначальные стены крепости. Внутри оставались только казармы для "служилых людей", присутственное место, называемое приказной избой, дом воеводы, который здесь называли "боярский двор", всякие хозяйственные и административные здания.

За пределами цитадели выросли целые улицы домишек, усадьбы купцов, гостиный двор с лавками и комнатами для приезжих, церкви, монастырь. Много, что выросло. Этот посад тоже обнесли валом со стенами, но на этот раз уже деревянными. Хотя и за ними, в низине лепились друг к другу рыбацкие хижины, мостки, склады.

Встречали их чинно. Местные военные, казаки, других Бейтон пока и не видел, выстроились на пристани. Привели коня воеводе Бутурлину. Правда, про остальных ничего сказано не было. Бутурлин, как он говорил "для чести" взял с собой Бейтона, верного управляющего из однодворцев, двух солдат. Велев остальным пока разгружаться и располагаться в посаде, поехал в цитадель.

За крепостными стенами стоял воеводских дом, больше похожий на московские боярские палаты. На высоком крыльце стоял дородный человек, видимо, сам воевода тобольский, в тяжелой шубе и высокой шапке. Из под шубы был виден шитый золотом камзол, именуемый ферязь. Вокруг боярина стояли ближники с бердышами.

- Да, уж. Не иначе, как царский выход, - подумалось Бейтону.

Капитан и остальная свита осталась во дворе у начала лестницы. Бутурлин же поднялся наверх, поздоровался с местным воеводой. Это был местный вариант чинопочитания. Младший спускался встречать старшего во двор. Равные вельможи встречались на середине высокого крыльца. Старший по чину и роду дожидался, пока младший сам к нему приблизится. Бутурлин поднялся к князю, признавая тем самым его старшинство.

- Здоров ли князь, Алексей Иванович?

- Благодарствую, Василий Иванович, вашими молитвами. У тебя все ли благополучно? Легка ли дорога?

- Да, божьей милостью, добрались. Решили заехать поздороваться с воеводой Тобольска, почтение свое выразить.

- И то, правда, хорошо, что приехали. Скука здесь. Местные татары замирены. Вогулы да остяки и прочие басурмане, всегда мирные были. Одна забота - считай барыши, да за порядком следи. Да что мы с дверях-то стоим? Проходи, сделай милость. Стол накрыт. Людишек своих зови. Слуг в людской накормят.

Бутурлин подозвал Бетона. Тот быстро поднялся и поклонился воеводе. Как это называется? А, "шапку ломать".

- Здравствуйте воевода князь - проговорил он почти без акцента.

- Немчин? - недобро спросил воевода Тобольский.

- Капитан Альфред фон Бейтон, прикомандирован указом государя к воеводе Томска для обучения солдат.

- Ну-ну. Учи, немчин, как нам Россию защитить - с какой-то непонятной интонацией проговорил князь Буйносов.

Бейтон постарался не обращать внимания на интонации Тобольского правителя. В конце концов, перезимовать здесь и забыть о существовании князя Буйносова.

Прошли в дом. В горнице стоял накрытый стол с многочисленными яствами, напитками и заедками, как это принято за боярским столом. Бутурлин сидел по правую руку от хозяина дома, Бейтона посадили чуть поодаль. Впрочем, насколько он понимал, на вполне "почетное место". Пока гости ели, ситуация была довольно мирной. Но к последней перемене, разомлевший и опьяневший хозяин взялся откровенно подначивать капитана, при этом челядь старательно и шумно подхихикивала за ним.

- А что, капитан, ты врага-то сам видел, или только за обозом присматривал? - вдруг провозглашал Тобольский воевода, победно глядя на Бейтона.

Вступился Бутурлин.

- Капитан с семнадцати лет на войне. Уже на Руси и под Смоленском повоевал, и в Могилеве, и в Минске, и в Вильно.

Буйносов насупился. Шутка не удалась. Капитан, и вправду, оказался боевой. Но что-то, может обилие выпитого, мешало ему успокоиться.

- А что, капитан, - через какое-то время вновь крикнул он - Слабо тебе с моим человеком потягаться?

- Я не есть собака, чтобы драться на спор, - едва сдерживая себя, процедил Бейтон. Ситуация начинала поворачиваться какой-то, совсем не правильной стороной.

- Ан, не отвертишься! - злобно рявкнул Буйносов-Ростовский.

Бейтон решил промолчать, но, неожиданно, ощутил вполне весомый подзатыльник.

Он вскочил. Перед ним стоял, ухмыляясь, человек на полголовы его выше, при совсем не маленьком росте капитана. Он был пьян, как и большая часть гостей. И явно ожидал возмущенных реплик от обиженного немчина. Бейтон, не произнося более ни слова, ударил снизу вверх по подбородку обидчика. Этот удар многократно выручал его в кабацких потасовках. Детина растянулся на полу и, кажется, потерял сознание. За столом мгновенно воцарилась тишина.

- Благодарю за угощение - нарочито церемонно поклонился князю Бейтон, и вышел из зала.

Вслед ему слышались крики и возня. Стражник, двинувшийся было в его сторону, наткнулся на взгляд, не обещавший ничего хорошего, застыл на месте. Выскочив с воеводского двора, Бейтон быстрым шагом покинул цитадель. А дальше куда? Ответа на этот вопрос не было. Почему-то потянуло к реке, по которой уже тянулись пока еще редкие льдинки, предвестники зимы. Сел на берегу. Бежать? Глупо. Да, и в чем он не прав? Это его оскорбили. В какой-нибудь европейской стране он бы уже вызвал этого наглого толстяка на поединок. Хотя, Бейтон прекрасно понимал, что и в Европе, скорее всего, важный сеньор предпочел бы не драться с нищим офицером, а кликнуть слуг или нанять наемного убийцу. Нигде нет справедливости и гармонии. Или, как русские говорят, воли.

Уже несколько часов сидел Бейтон на берегу, наблюдая за скользящими по воде льдинками, слушая, как они трутся краями. Вдруг раздались шаги. Вниз спускался не кто-нибудь, а сам воевода Томский Иван Васильевич Бутурлин с ближним человеком. На удивление, физиономия у воеводы была крайне довольная.

- Ну, что молодец? Здоров ты скулы сворачивать! - смеясь, проговорил Бутурлин.

- Я не хотел создавать трудности, воевода! - печально сказал Бейтон.

- А ты и не создал. Все правильно сделал. И за свою честь постоял, и моей чести не опозорил. А Буйносов всегда был таким. Горлом крепок, а умом не горазд. Как орал-то: " В бараний рог согну! Повешу!". Я ему и объяснил, что его человек кругом виноват. А с ним и сам князюшка.

- Этот парень жив? - спросил капитан. Не то, чтобы его это уж очень сильно волновало. Но убивать без причины он не любил.

- Да, что ему сделается. Водицы на него плеснули. Очухался. Глазами крутит. Понять ничего не может. Смех один. Ладно, капитан. Поезжай в дом, что я тебе, да твоим офицерам снял в посаде. Но, береженого Бог бережет. Давай без надобности по городу не шастай, а в кремль и дорогу забудь. Понял? Вот и ладненько. Ступай. Нечего на бережку мерзнуть. Не лето, чай.

Капитан встал на ноги. И в самом деле, не будет же он, как девица от несчастной любви, в воду бросаться? Для офицера это даже и смешно. Усмехнулся и пошел следом за воеводой. Благо, идти было не далеко.

Дом был совсем не плохой. Скорее, не дом, а усадьба. На втором этаже были комнаты для офицеров, ближней челяди воеводы. Сам воевода жил поблизости. На первом этаже жили солдаты из сопровождения. Жили тесновато, при арсенале. Зато все под присмотром. Во дворе баня, портомойня, амбары, склады, конюшня. Впрочем, в конюшне коней было не много. Дальше-то опять по воде до самого Томска. Есть большой двор, чтобы солдат учить, да самому не забыть, с какой стороны держаться за саблю и мушкет.

Потянулись короткие осенне-зимние дни, коротаемые учениями, да ежедневными караулами в дом Бутурлина, где хранилась казна и царская печать воеводства. Вечерами он сидел со своими собратьями по несчастью, иностранными офицерами. Вспоминали жизнь до приезда в Россию. У всех она была не особенно устроенной. Подданные империи почти полностью повторили путь, которые прошел и сам Бейтон. Война, мир, нищета, приглашение в Россию. Голландец имел немного иной опыт. Был он канониром на корабле, артиллеристом в крепостях, имел определенные трения с законом, потому и решил, что Русь для него лучшее место, чтобы пересидеть какое-то время, пока все утихнет.