Афанасий Бейтон (часть 1)(СИ)

Капитану отвели светлую комнату ("горницу") с маленьким окошком. Из мебели в ней была только кровать с периной, да большой сундук для вещей. Остро не хватало стола. Но Бейтон не ворчал. Спокойная и размеренная жизнь состоятельного горожанина ему нравилась. Тем более, что хозяин пристрастил капитана к русской привычке, прежде обходившей его - к бане. В небольшой жарко натопленной комнате с особым строением из раскаленных камней, лесенкой высились нары. Чем выше, тем жар сильнее. Рядом бочки с водой стоят. Можно мыться, а можно и париться. Париться - это, как понял капитан, такой особый способ массажа с помощью веток. Больно, странно и не особенно приятно. Но последующие ощущения легко компенсировали все. Переставали болеть старые раны, улучшалось настроение. Особенно понравилось Бейтону после бани сидеть в исподнем за кружкой холодного кваса и слушать неторопливую беседу хозяина, которого звали Никифор, с домочадцами с капитаном.

- А что? - начинал хозяин - мыльни в Неметчине есть, такие, чтобы паром, с веничком, да кваском после парилки?

- Нет, - честно сквозь дрему отвечал Бейтон - В Неметчине это нет.

- А вот скажи, мил человек, сбитень у вас зимой пьют?

- Нет. И сбитня у нас не пьют. У нас делают грог или пьют горячий вино.

- Эх, бедные вы. Вино ж это баловство сплошное. А с морозца сбитня выпить, так и жизнь милее.

Такие беседы продолжались долго. Бейтону, охваченному послебанной истомой, было лень рассказывать про Европу. Потому и выходило, что ничего в ней хорошего нет. И, как люди там живут, совершенно не понятно.

Несколько смущало капитана то, что мужчины и женщины мылись совместно, при этом, совершенно не стесняясь своей наготы. Хотя, в каждой стране свои обычаи. Не ему, иноземцу, их исправлять. Порой, закрадывалась странная мысль, что будь в бане Ирина, он не смог бы оставаться столь спокойным. И что ему до нее? А ведь сидела заноза, не выковыряешь.

Посещал он и двор воеводы, где жил Бутурлин. Сидел с ним и с воеводой коломенским за столом. Пробовал местные блюда из огромных рыбин, целых кабанов и неизменных щей и пирогов. Сидел скромно. Больше помалкивал. Не по чину ему было вступать в разговоры. Хотелось увидеть воспитанницу. Но случая не было. А специально искать встречи ему казалось неприличным. Не забывал капитан и занятий с оружием, проверки готовности солдат, коим предстояло идти с ним в Сибирь. Знакомил ближе с будущими сослуживцами. Люди разные, но офицеры хорошие, опытные. Службу знают. Особенно часто говорил с ван Гейденом про укрепления, фортификацию, устройство артиллерийского огня. Стрелять из пушки Бейтону доводилось. А вот организовывать огонь - нет. Потому слушал он опытного ван Гейдена с особым вниманием.

За всеми этими, полезными для тела и души занятиями пролетел остаток зимы, вскрылась река. На шести кочах, больших палубных кораблях с парусом, воевода и все его ближние и дальние люди отправились в Нижний Новгород. Там особенно не задержались. Уже и лето подходило. Поплыли наверх по Волге, потом по ее притоку Каме до городка Соль-Камская. Места те были не особо обжитые, но и пустыми их не назовешь. То там, то здесь попадались деревеньки или татарские шатры из шкур животных, которые назывались юрты.

Городок Соль-Камсакая был немалый. Кузни и соляные варницы теснились по его окраинам. Самым большим зданием была государева таможня, близь которой теснились постоялые дворы. Острог был хоть и деревянный, а крепкий. В Соль-Камской пришлось задержаться на несколько дней. С кораблей перегружали пожитки, оружие и всякие нужные в дороге вещи на телеги. Дальше путь предстоял посуху через Большой Камень, горы, именуемые еще Уралом. За Уралом и начиналась Сибирь.

Хоть и не высоки горы, хоть и не первый год проложена дорога, а идти было не просто. То вверх, то вниз, между невысокими холмами, именуемыми здесь сопками, шел караван. Сопки были покрыты густым лесом, стеной стоявшим вдоль дороги. Редкие прогалины и поляны зарастали кустарником. Для всяких разбойных дел - места лучше не сыскать.

Теперь Бейтон жестко требовал воинского порядка. Первым шел проводник. За ним два рейтара на конях и при оружии. Следом воевода с казной и ближниками со своей охраной. За ними телеги со скарбом, людишками и прочим. При них для охраны поручиках и пять рейтар. Колону замыкал Бетон с оставшимися воинами. На ночевку телеги ставили в круг, образуя защиту от нежданных гостей и диких зверей, выставляли караулы, жгли костры. Несколько раз дорога оказывалась заваленной стволами деревьев, а кусты вокруг подозрительно шевелились. Но, видимо, караван производил достаточно грозное впечатление, потому прямых нападений пока не было. Завалы разбирались, и поезд шел дальше.

Раз на ночевке капитан увидел Ирину, шедшую за водой. Почему пошла она, а не послала крепостную девку, бывшую при ней, остается только догадываться. Но Бейтон решительно последовал за ней. Нагнал у озерца.

- Не есть хорошо девице одной в темноте. Опасно! - твердо произнес он.

Девушка смутилась, почему-то покраснела, как все блондины до самых корней волос и почти шепотом произнесла.

- Ночью в шатре душно. Я свежей водички набрать для батюшки.

- Это есть правильно - ответил капитан, но кувшин отнял и до лагеря нес сам.

Шли молча так ничего, и не сказав друг другу. Но слова и не всегда нужны. Порой промелькнет между людьми невидимая молния, и все будто и сказано.

Но путь продолжался. Начиналась Сибирь. Огромное, бескрайнее пространство, с гигантскими, не обхватишь, деревьями, с невероятными богатствами в земле, с ценным пушным зверем. Только лежало это все без хозяина. По лесу переходили редкие племена остяков, да стояли остроги с деревеньками вокруг них. Песчинка в океане нетронутой тайги. Только к концу второй недели показался острог Верхотурье. Бейтон уже начинал привыкать к видам рубленных сибирских острогов, с бревенчатыми башнями, бойницами, посадам, защищенным некрепкими деревянными стенами, именуемыми "надолбы".

Здесь задержались не долго. Вновь перегрузились на корабли, и пустились по Туре до Оби, затем по Иртышу. А там, в столицу Сибири, город Тобольск. В принципе, можно было плыть и сразу в Томск. Но шла осень. Погода портилась. Все чаще хлестали дожди, срывая недолгое осеннее многоцветье с деревьев наземь. По ночам начинало подмораживать. Было понятно, что еще одной зимовки в пути не избежать. И лучше провести зиму в Тобольске, чем в берегу Оби в землянке.

Да и Тобольский воевода среди Сибирских воевод считается старшим. Бутурлину "по чину", русские особенно трепетно за этим следили, полагалось представиться ему. И хотя воевода Томского разряда с недавних пор Тобольскому не подчинялся, но Бутурлин считал визит в Тобольск обязателен, тем более, что воеводой там был его давний знакомец, князь Алексей Иванович Буйносов-Ростовский. Правда, по словам того же Бутурлина нрава князь был тяжелого. Да, как говорил Бутурлин, сильно не любит иноземцев. Ну, да капитану с ним не детей крестить. Пусть воеводы между собой разбираются.

Это путешествие было менее спокойным. Несколько раз на берегах показывались всадники, вооруженные луками. Два раза по кочням, палубным речным кораблям, на которых плыли путешественники, всадники открывали стрельбу, воя на манер диких зверей. Первый раз Бейтон не ожидал, что лук окажется столь мощным оружием. Не отдал вовремя приказ открыть огонь. В результате были ранены один солдат и один мужик, едущий с воеводой. Правда, как только раздались выстрелы из мушкетов, противники ретировались. В следующий раз, лишь только всадники, неожиданно вышедшие к берегу подняли луки, он лично выстрелил, попав в одного из нападавших. Остальные почти мгновенно исчезли.

Бейтон велел отвезти кочни к середине реки, с тем, чтобы избежать нападений с берега. Когда же приходилось ночевать на берегу, старался соорудить хоть какой-то заслон, выставлял стражу, на ближайшем к берегу корабле, на всякий случай, держал заряженную пушку и пушкаря при ней. Бог миловал. Пушка не пригодилась. А вскоре, на высоком берегу Иртыша показался и город Тобольск.