Поклон старикам

Известно, что конина для бурята первая еда. Медики вон что говорят: конина отличное, питательное, высококалорийное, даже диетическое мясо… Кто решится опровергнуть это утверждение? Ладно, посмотрим, какую еще прибыль может принести коневодство колхозу. Всего перечислять не буду, скажу только о том, что кумыс будут покупать и свои колхозники, и городские торговые организации.

Но и это еще не все… Можно сказать, что лошади в наших условиях помогут добраться до таких таежных угодий, куда не попадешь и на тракторе. А там, пожалуйста — тысячи гектаров плодородной земли. Хочешь, используй ее под пашню, хочешь, вот тебе сенокосные угодья, осваивай.

А если посмотреть на это дело, на развитие коневодства с другой стороны? Ну, скажем, как для развития спорта? Скакуны, иноходцы, рысаки всегда были украшением любых наших праздников: юноши и девушки выказывали отвагу, мастерство… А мужики наши? Это же главная из трех мужских утех… Не забыли, какие это утехи? Стрельба из лука, наша бурятская борьба и скачки. Коней не станет, что нам, на палочке по улусу скакать?»

И вот пленум райкома… Жамсаран Галданович вышел на трибуну. Все притихли: и рядовые коммунисты и руководящие товарищи всегда с интересом слушали его продуманное и острое выступление. Жамсаран не так уж здорово владел русским языком, выступал на бурятском… Но ничего, когда надо, всегда находился переводчик.

На этом пленуме присутствовал городской товарищ, работник обкома партии Хоменко. Когда ему перевели выступление Жамсарана Галдановича, он сначала удивился, потом недовольно поморщился, что-то записал в блокноте. Поманил пальцем очкастого длинного Дампилона, корреспондента республиканской газеты, что-то ему негромко сказал.

Рядом с Жамсараном Галдановичем сидел председатель соседнего колхоза Дугаров. Когда в конце заседания на трибуну вышел Хоменко. Дугаров тревожно зашептал Жамсарану на ухо:

— На кой черт ты вылез со своей речью? Ты всегда такой… Накликаешь беду на свою голову… Вон, слушай, что обкомовский товарищ говорит… Не думай, этим дело не кончится, на всю республику прогремишь…

— Ты лучше скажи, прав я или не прав?

— Брось ты… Наверху тоже не дураки сидят… Все обдумали, все взвесили… А ты — «я да я…». Да еще — «как можно…».

Городской товарищ заметил с трибуны, что Жамсаран Галданович переговаривается с соседом, сказал холодным голосом:

— Если вы, товарищ Норбоев, не желаете слушать, вас никто здесь не держит. Можете покинуть заседание.

Жамсаран Галданович сдержался, постарался спокойнее отнестись к нетактичному замечанию. Только побледнел… Сидел, откинувшись на спинку стула, с каким-то насмешливым интересом смотрел на Хоменко. Тот заметил этот взгляд и вдруг понял: «Этот сокращать конское поголовье в своем колхозе не будет… Такого не заставишь. Вон как глядит…»

Через несколько дней в республиканской газете появилась статья Дампилопа «С оглядкой назад». Чего там не было наворочено! Жамсаран Галданович даже плюнул с досады: надо же так исказить его выступление! Дампилон даже не исказил, а вывернул все наизнанку…

Он позвал жену.

— Ну-ка, прочти… Да скажи, что об этом думаешь?

Жена надела его очки, устроилась на стуле возле окна и, водя пальцем по строчкам, прочитала статью.

— Ну, что скажешь?

— Худо понимаю, пошто ты так?

— Как это «так»? — улыбнулся Жамсаран Галданович.

— Зачем говорил, что надо истребить всех коней с жеребятами? Пошто такую бестолковщину нагородил? Однако, на кого-то серчал-психовал?

— Именно! — вскочил тогда со стула Жамсаран Галданович. — Именно серчал-психовал! Теперь послушай, что я в самом деле сказал.

Он коротко пересказал свое выступление.

— Почему на тебя так набрехали? — ужаснулась Сэжэдма.

— Это куда годится? Газета, и вдруг такое вранье, прямо не верится. — Напишу опровержение! — продолжал кипеть Жамсаран Галданович. — В суд подам!

— И наживешь врагов, — неожиданно резко ответила Сэжэдма. — Они будут правы, а ты окажешься в дураках.

Жамсаран Галданович удивленно взглянул на жену: смотри-ка, как рассуждает… Он почувствовал, что она, пожалуй, права, но как согласиться? Соглашаться, однако, не стоит… И почему сегодня все против меня?

— Ты меня не учи, слышишь? — снова закипел Жамсаран Галданович. — Не вмешивайся в мои дела! Ничего не понимаешь, а лезешь с советами.

У них бывали иногда подобные споры. Порой из-за таких пустяков, что потом обоим становилось неловко.

Сэжэдма сердито ушла на кухню. Жамсаран сгоряча принялся названивать в Сосновку. Но было еще рано, райком не отвечал. «Ну и ладно, — продолжал сердиться Жамсаран. — Даже увеличу! Потом посмотрим, кто будет прав…»

Так он и сделал. За далеким Витимом, на просторных лугах Буту, Байся, Хамниган-нуга табуны колхоза заметно увеличились: председатель очень дешево скупил лошадей в соседних колхозах и совхозах… Покупал с упряжью, со сбруей, седлами, телегами. В общем, в начале шестидесятых годов его колхоз имел уже более шестисот коней. Увеличение конского поголовья приносило немалый доход, что-то около трехсот тысяч рублей. По как дорого достались председателю эти колхозные деньги, сколько ушло на это нервов, сколько сил. Трижды Жамсаран Галданович, как говорится, висел на волоске. Но снять его с председательской должности районные деятели не сумели: за ним единой стеной стояли колхозники, не давали в обиду.

Когда глубокой осенью падут на землю прочные заморозки, когда снег укроет и степь, и горы, и тайгу, у нас в Бурятии начинается усэн — в это время режут скот на мясо, запасаются на долгую, суровую зиму. И спешат, увязая в снегу, пробираясь через наледи, скользя по обледеневшим дорогам, торопятся в сторону Зазинского колхоза легковые и грузовые машины… Телефон в доме Жамсарана Галдановича не смолкает ни днем ни ночью… Звонят из Улан-Удэ, из Хоринска, Сосновки… Звонят знакомые и совсем неизвестные люди. Даже тот райкомовский работник, который недавно ругал Жамсарана Галдановича. И едут, и звонят с одной просьбой: один шепнет, что ему бы жеребца-двухлетка, второму яловую кобылицу. Жену председателя, которую и в глаза никогда не видели, все знают по имени-отчеству: Сэжэдма Бадмаевна. Норовят зайти к ним домой — кто с гостинцами для Сэжэдмы, а кто и с бутылкой белоголовки.

Однажды в эту же пору поздно вечером Жамсарану Галдановичу позвонил ответственный работник редакции «Буряад Унэн». Поинтересовался колхозными новостями, неожиданно спросил о семье, о здоровье… Никак, видно, не мог подступиться к главному… Жамсаран Галданович догадался, конечно, что ему хочется узнать насчет жирненькой конинки. Он улыбался про себя, но помочь тому товарищу не спешил. Да и не знал он его, не был знаком.

Редакционный работник под конец совсем потерял нить разговора, сам, кажется, не знал, как выбраться из неловкого положения. Жамсарану было смешно, он спросил самым невинным тоном, не надумал ли товарищ направить в колхоз корреспондента.

В трубке почувствовалось какое-то замешательство. Потом довольно бодро ответили:

— А что, можно, конечно… У вас передовое хозяйство, интересный опыт. Большая доходность… Доход у вас за сколько перевалил?

— За миллион перемахнули…

— Ну вот! Полосу можно подготовить! Вы там помогите нашему товарищу, расскажите, как работали, покажите хозяйство.

— Это можно, — удовлетворенно хмыкнул Жамсаран Галданович. — Расскажем об опыте, покажем, как все организовали. — Он вдруг заговорил другим тоном: — Но… тут такое дело… Даже говорить неловко… Доходы-то у нас в основном от коневодства. Неловко в общем-то… Может, помните, газета писала когда-то о наших отсталых взглядах. Не вперед, мол, смотрим, а назад…

В трубке невесело засмеялись:

— Что-то такое вроде было… Но времена меняются. Тот старый взгляд осужден и забыт. И вам незачем его помнить. В общем, так: завтра высылаю к вам корреспондента. Гостиница у вас есть? Отлично. А гараж? Машину же заморозим?

— Обойдется, не заморозим… Гараж с паровым отоплением.