Между двух стульев

- О да! - проникновенно заговорил Слономоська. - Спящую Уродину лучше всего целовать на рассвете... Может быть, на вид она

- 87 действительно тошнотворна, однако масштабность ее как явления природы восхищает. - Тут Слономоська глубоко вздохнул, чтобы в его тяжелые легкие набралось побольше воздуха, и истошно заорал: Вперед!

Самозабвенно любезничавшие Бон Жуан и Тридевятая Цаца, вздрогнув, сорвались с места и в мгновение ока скрылись из виду.

- Вы не заметили, в какую сторону они унеслись? озадаченно спросил Слономоська и признался: - Я проглядел.

Петропавел заметил и показал. Слономоська схватил его в охапку и бросился туда же с криками о помощи.

- Разве они тоже знают, где лежит Спящая Уродина, изумленно и полузадушенно прохрипел Петропавел. - Этого же, кроме Вас, не знает никто. Вы ведь сами утверждали...

Пожав на бегу могучими плечами, Слономоська попросил:

- Пожалуйста, соблюдайте разницу между тем, что  1в ы с к а  1з ы в а е т с я 0, и тем, что  1у т в е р ж д а е т с я 0. Путь к Спящей Уродине знаю только я - Я действительно высказывал это. Но я этого не утверждал.

А между тем не прошло и пяти минут, как выяснилось, что пресловутый сей путь отнюдь не долог, и не труден: они довольно скоро догнали Тридевятую Цацу. Та, пребывая теперь в неподвижности, держала на руках смертельно уставшего Бон Жуана.

- Это здесь, - заговорщически сказал Слономоська. c Петропавел не увидел ничего, кроме каменной стены, не имевшей ни начала, ни конца и уходившей в небо. С трех сторон от нее простиралась равнина.

- И где тут Спящая Уродина? - спросил он, спрыгивая на землю.

- Да вот же она! - Слономоська изо всех, как показалось Петропавлу, сйл лягнул стену.

- Где? - переспросил Петропавел, не поняв жеста ноги.

- Не пытайтесь увидеть ее: мы подошли слишком близко. Сейчас вся она не дана в зрительное ощущение. Вы созерцаете ... да, я могу ошибиться... часть ее спины. - И Слономоська кивнул на стену.

Петропавлу сделалось жутко. Он потрогал стену пальцем: камень как камень!

- Из чего она сделана? - шепотом спросил он.

- Из плоти и крови. Как Вы, - Тут Слономоська рассмеялся. - Да не шепчите Вы: у нее крепкий сон. - В доказательство он еще раз лягнул стену. В ней действительно ничего не произошло.

- А Вы уверены, что она проснется от поцелуя? - засомневался Петропавел.

- На сто процентов!.. Перестаньте же наконец любезничать! - крикнул он Бон Жуану и Тридевятой Цаце. Те любезничать продолжали.

- Интересно, чем она питается...

- 88

Слономоська развел конечностями: он не знал.

- А в каком направлеиии надо идти к голове?

- На юг, - по солнцу определил Слономоська. - Вам-то какая разнйца! Целовать можно хоть здесь! - И он боднул стену.

- По-моему, это глупо, - помолчав, признался Петроавел. И потом: как Вы собираетесь на ней жениться? Вам... не много ли всего этого будет?

- Нет, мне нравятся рослые, - отвечал простодушный Слономоська и обратился сразу к троим: - Ну что, приступаем?

- Приступаем! - отозвалась Тридевятая Цаца, как ни странно, следившая за ходом событий. Потом горделиво добавила: Там, у себя за тридевять земель, я тоже такая... огромная.

- А разве мы никого больше не будем приглашать? - вспомнил Петропавел. - Все-таки историческое событие...

- Обойдутся! - грубо сказал Слономоська, - Поцелуй Спящей Уродины - это таинство. Скажите спасибо, что Вас пригласили!

Петропавел не понял последнего заявления, но смолчал, а Слономоська забескоился:

- Оставим Бон Жуана одного или нам можно побыть рядом?

- Зачем же, это 1 н а д о л г о 0! - Тридевятая Цаца мяукнула и засунула в оба уха по ватному тампону, протянув такие же Слономоське и Петропавлу. - Возьмите, - многозначительно сказала она, - пригодятся!

- Может быть, не слишком вежливо - обращаться к ней со спины? - опять подал голос Петропавел.

- Бон Жуану все равно! - уверил его Слономоська. - Ой, я так волнуюсь!.. Решается моя судьба. - И он засунул тампоны в уши.

Петропавел последовал его примеру, подумав с горечью: "Что ж тогда мне-то говорить? Или я в результате наконец попадаю домой, или..." - о том, как он будет растоптан Слономоськой, Петропавел не решился даже подумать.

Втроем они отошли шагов на сто от места переговоров. Тридевятая Цаца жестом попросила всех отвернуться. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Так, отвернувшись, с ватными тапонами в ушах, простояли они много месяцев, Правда, н е в с е: Тридевятая Цаца частенько отлучалась по своим делам, не сообщая о них никому, - впрочем, Петропавел и Слономоська не слишком-то интересовались, потому что на пятой, кажется, неделе от усталости оба Они вообще перестали реагировать на внешние события. Наконец Тридевятая Цаца развернула их лицом к месту переговоров - и Петропавел, даже не увидев еще ничего, услышал потрясший равнину страшный крик Слономоськи:

- Что вы с ней сделали?

Он взглянул и обмер: оказалось, что за эти месяцы Бон Жуан, сейчас весело держащнй зубило в руках. прорубил в Спящей Уродине довольно широкий коридор - с аркой и красивыми коринфскими колоннами.

- 89

Жуткая тишина повисла над равниной. Внезапно Слономоська зарыдал в голос:

- Она очень мучилась? - слова его были почти невнятны.

Бон Жуан, по-видимому, потрясенный неподдельными страданиями Слономоськи, даже забыл, что не разговаривает с мужчинами, и с глубоким сочувствием ответил:

- По-моему, она даже ничего не заметила: во всяком случае, не издала ни звука.

- Крепкий сон - выручатель нервной системь! - рыдая, констатировал Слономоська. - А Вы хоть спросили перед... перед этим, кого из нас троих она выбрала бы ... если бы... - и он захлебнулся в слезах.

- Да нет, я не спрашивал ... - смешался Бон Жуан. - А надо было?

Слономоська с ревом бросился на Бон Жуана:

-  1К т о 0 Вас просил вырубать коридор в моей невесте? 1 К т о просил Вас? - и он начал бодать его, уже плохо соображая, что делает.

- Это... Тридевятая Цаца. - сконфуженно бормотал Бон Жуан, изредка в целях самозащиты укалывая Слономоську зубилом в щеку, она и объяснила мне, что  1т а к о в о 0 Ваше задание: дескать, Вы с молодым человеком так сильно любите Спящую Уродину, что не можете прорубить в ней коридора... и просите меня...