Каналья или похождения авантюриста Квачи Квачантирадзе

Бесо привез деньги.

Квачи почти все отсчитал крупье.

Через неделю:

— Бесо, поезжай в Биарриц и продай мою виллу!

— Ты подарил ее леди Харвей,— напомнил Бесо.

— Отыграюсь и верну...

Через две недели опять призвал Бесо.

— Бесо. Сегодня же езжай в Париж и продай особняк. Ладно, ладно... Сам знаю, что гибну, но другого пути нету... Не робей, пока ты обернешься, я обстряпаю тут дельце...

В ту пору из Лондона приехал в Ниццу брат леди Харвей — лорд Броукстоун, богатый бонвиван и денди.

Квачи и лорд по достоинству оценили друг друга. Две недели их имена не сходили с уст у всей Ниццы. Они поразили старожилов размахом и роскошью, немного выиграли, в сто крат больше проиг­рали и без счета выпили. Наконец лорд сказал Квачи:

— Пренс, будьте моим гостем в Лондоне.

— Олрайт!..

По пути в Лондон заехали в Париж. Квачи пригласил брата с сестрой в свой особняк, уже не принадлежавший ему, но еще не освобожденный для нового владельца. Он еще разок тряхнул мош­ной, вернее тем, что в ней осталось, восхитив гостей своим домом.

Перед отъездом дал Лади Чикинджиладзе секретные инструк­ции, Бесо с багажом заблаговременно отправил вперед, сам же отбыл с леди Харвей и лордом Броукстоуном.

В Лондоне стараниями Бесо его ждали апартаменты в "Астории", ландо с гербом, автомобили и куча репортеров.

На следующий день газеты опубликовали сообщение:

"В Лондон прибыл кавказский принц царского происхождения. Большой друг Англии... Сторонник русско-английского сближения. Принц, личный друг лорда Броукстоуна, остановился в "Астории"".

Лорд Броукстоун и леди Харвей повезли Квачи показывать Лон­дон: Трафальгар, Черинг-кросс, Сен-Джеймс, Тауэр...

В Вестминстере Квачи встретил спикер палаты, в Бритиш-музеуме — главный директор, в Адмиралтействе — адмирал флота.

Вечером Броукстоун дал в фамильном дворце большой обед в честь Квачи: на следующий день Квачи пригласили в яхт-клуб и за­тем приглашали нарасхват, буквально не давая роздыха.

Через две недели Квачи отблагодарил всех: устроил такое ска­зочное пиршество, что гости по сей день вспоминают его. Присутст­вовали более трехсот гостей, высшее лондонское общество: люди либо чрезвычайно родовитые, либо столь же преуспевшие и богатые. Играл оркестр, пели лучшие певцы Европы: Карузо, Батистини, Нел­ли Мельба и Тито Руфо, Зал украшали экзотические цветы и тропи­ческие растения, выписанные с Ривьеры.

Целую неделю весь Лондон говорил об этом приеме.

Квачи того и добивался.

Вскоре по прибытии сюда он получил перечисленные телегра­фом из Парижа десять тысяч фунтов стерлингов. В тот же день Бесо переслал их назад в Париж Чикинджиладзе. На другой и на третий день эти же деньги опять перечислялись из Парижа в Лондон и из Лондона возвращались в Париж.

Опытный Бесо сообщал о поступлении денег в самое неподхо­дящее время — зачитывал телеграмму князю Багратиону как раз тогда, когда у него были гости. Квачи извинялся:

— Простите, господа, должно быть, срочная депеша...

Затем отдавал распоряжения:

— Немедленно получите эти десять тысяч фунтов. Сорок тысяч срочно отправьте главному управляющему в Тбилиси... Сообщите моему банкиру в Париже, чтобы выдавал моему парижскому секре­тарю князю Трубецкому ежемесячно миллион франков, а в Петер­бург, в нашу главную контору, телеграфируйте, чтобы решали все на месте и впредь не беспокоили меня...

— Яхта вашего сиятельства на пути в Лондон.

— Прекрасно.

— Тбилисская контора запрашивает, сколько им позволено рас­ходовать ежемесячно на благотворительные цели?

— Триста тысяч.

— Еще одна телеграмма: граф Орлов согласен за предложенную вами цену — три миллиона — уступить золотые копи в Сибири.

— И слава Богу! Уведомите об этом главную контору. Осталь­ное — после... Еще раз прошу извинить, друзья...

Примерно такой диалог затевали Квачи с Бесо в присутствии влиятельных лордов и могущественных банкиров.

Квачи понимал, что деловые разговоры в присутствии гостей здесь, в Европе, "шокинг", но знал он и то, что гости не осудят его строго, а лишь скажут с улыбкой:

— Вуаля ан пренс этранже э-э... экзотик!

А его друг лорд Броукстоун примерно так заступится за него:

— У каждого народа свои особенности...

А вот к чему Квачи вел дело, никто не знал...

Прошло две недели после нашумевшего и по сей день не забы­того ужина "у князя Багратиона-Мухранского".

Квачи просматривал утренние газеты. Вдруг ему на глаза попа­лось сообщение, набранное крупным шрифтом: в Париже началась забастовка работников почты... Он выпустил газету из рук и заду­мался. Наконец подсел к столу, набросал что-то карандашом на листке бумаги и кликнул Бесо:

— Это список моих лондонских друзей. Направь всем письмо вот такого содержания. Желательно ответ получить в один день... Смекаешь?

Бесо улыбнулся:

— Еще бы! — отрезал коротко и вышел.

План был простой и ясный.

На следующий день около шестидесяти лордов, банкиров и про­мышленников получили письмо следующего содержания:

"Высокочтимый лорд (или мистер, или сэр!). Позвольте довести до Вашего сведения некоторые обстоятельства.

Завтра мне необходимо перечислить в мою главную контору в Петербурге изрядную сумму для немедленного покрытия срочных расходов. Большей частью необходимой суммы я располагаю, недостающую же велел выслать из Парижа моему парижскому управляющему.

Однако из сегодняшних газет я узнал крайне неприят­ную для меня новость: французская почта и телеграф не работают по причине забастовки почтовых служащих. Это обстоятельство спутало мои планы и задержало ход обыч­ных финансовых операций.

Это бы полбеды. Но, как мне стало известно, в ближай­шие дни собирается объявить забастовку английская почта.

Вышеозначенные обстоятельства вынудили меня, вы­сокочтимый лорд (мистер, или сэр), воспользоваться Вашим щедрым гостеприимством и дружеским расположением. Пять тысяч фунтов стерлингов (некоторым он написал три тысячи, некоторым две и даже одну) избавили бы меня от временных затруднений. На всякий случай высылаю век­сель сроком на десять дней. Нынче же отправлю в Париж одного из моих секретарей за деньгами, поскольку сущест­вует опасность затягивания забастовки.

Отныне жду возможности достойно оценить доброту Вашего сердца и широкое гостеприимство.

Заранее шлю Вам, высокочтимый лорд (мистер или сэр), сердечную благодарность и мои сожаления по поводу того, что пришлось Вас побеспокоить.

Примите мой сердечный привет и заверения в глубо­чайшем к Вам уважении.

Ираклий Багратион Мухран-батойи Князь и флигель-адъютант Императора Всероссийского"

Расчет Квачи оправдался сполна. С десяток адресатов не уда­лось нигде застать, остальным же письма были вручены и почти от всех получены деньги. Лорд Броукстоун лично посетил Квачи и вру­чил сумму вдвое больше запрашиваемой.

Леди Харвей тоже прознала о затруднениях Квачи: она заложи­ла подаренные им жемчуга и фамильные драгоценности, по телефо­ну пригласила его к себе и насильно вручила деньги, сопроводив их жаркими ласками. Могла ли бедняжка знать, что это был последний приступ умопомрачительной любовной горячки!

В тот вечер Квачи с Бесо два часа, не поднимая головы, считали деньги. Затем спешно собрали чемоданы и вызвали автомобиль.

Бесо объявил директору отеля:

— Их сиятельство отправляется в Бирмингем, посмотреть но­вейшие устройства на заводах — на предмет приобретения. После­завтра вернемся. Апартаменты оставляем за собой...

Попетляли узкими лондонскими улицами, выехали к речному порту и вниз по Темзе ринулись к морю.

Через день вместо Бирмингема они были в Антверпене.

А теперь сказ о драгоценных камнях, сумасшедшем доме, дуэли, кинокартине и прочих деяниях

С тех пор Квачи Квачантирадзе колесит под разными фамилиями по белу свету: то он князь Багратион, то наследник афганского эми­ра, то граф Тышкевич, то иранский принц Каджар. Кто сосчитает все его подвиги, кто опишет разнообразные трюки, их изящество и остроумие!