Кукук

Я одно время был безработным и решил, прожив к тому моменту в Германии что-то около восьми лет, пойти на курсы, подшлифовать свой немецкий: окончания прилагательных, плюсквамперфект… Попал опять-таки в группу из одних выходцев из Союза. Они были все ещё совсем свежими — от нескольких месяцев до полугода в Германии. Смотрели на меня — бывалого — как на идиота-бездельника. Как же так — столько лет здесь, а пошёл на курсы?! Безработный к тому же. Мы-то не лыком шитые, сейчас за полгода-год выучим язык, тут же найдём себе работу — мы же все работоспособные, с опытом. И вот проходит время курсов — а они всё там же, где и были. Ни бэ, ни мэ.

И ведь все они смеялись там, на родине над кавказцами, что иногда коверкают русский язык, а сами-то здесь где?— в ещё худшем положении!

А знаешь, как, собственно, возникают гетто?

Он: Ну…

Я: Живёт себе, поживает дом с немцами. Кто-то решает съехать на другую квартиру. В доме, ясное дело, освобождается жильё. Поселяется иностранец. На лестнице, к примеру, благодаря новому поселенцу появляется обувь. Для него это нормально, он так у себя в Турции привык — в квартиру босиком заходить. Иностранцы ведь и выглядят иначе, и пахнут иначе, и звучат иначе… И не всем ведь коренным это нравится. Можно понять. Кто-то тут же съезжает из-за этой, казалось бы, мелочи. Тут же заселяется ещё одна семья иностранцев. Те, например, слушают свою идиотскую музыку, причём громко, забывают соблюдать режим. Немцы съезжают один за другим. Бегут прочь. В результате какой-нибудь немец в поисках квартиры, наученный опытом, подойдя к этому дому и увидев список жильцов со всеми этими нечитабельными фамилиями, лишается всякого желания снимать здесь себе квартиру. Вот тут-то и образовалось маленькое гетто. Кто в этом виноват?.. Ясное дело — и те, и другие.

Он: Но русские в общей своей массе, я не говорю об образованных русских, они невыносимы, все эти их разборки, конфликты, подпольная продажа сигарет, наркотиков, которую они под себя подмяли повсеместно, и прочее в том же духе. Их, видите ли, нельзя критиковать. Они, понимаешь ли, не выносят критики. В ответ на неё тут же слышишь обвинения в фашизме. Сколько раз уже такое было!

Я: Да, это херня. Но здесь надо русских различать. Их существует три вида. Первый — это так называемые Spдtaussiedler.[102]

Он: Псевдо-немцы!

Я: Хорошо, что ты это сказал. Есть ещё у вас и похлеще присказка: «Стали немцами, увидев немецкую овчарку вдалеке».[103] Смотри, для тебя — немца-немца — они «псевдо». Там, в Союзе их фашистами обзывают, не знаю, правда, за что. Они обижаются и валят сюда, якобы на родину. И там их, получается, не особо любят и здесь не жалуют. И что им остаётся? Большинство из них — родом из деревень. Т.е. крестьяне. Приезжая сюда, им на земле работать не доводится, приходится ломать свой уклад и заниматься чем-то иным…

Он: Но почему мы должны их финансировать? Мы не в силах прекратить этот поток!

Я: Э, нет! Вот они-то все как раз работают. У них, у большинства, чёткие обтекаемые требования к жизни: построить дом, купить как можно более солидную тачку и что-то там по мелочи. На выходных, правда, — вывезенные из России подвиги по распитию водки. Шок для коренных немцев. Этого не отнимешь. Я подобного уклада здесь навидался. Было дело, снимал свадьбы, много разговаривал на эту тему.

Они, я считаю, большие умницы — в отличие от русских-русских — крепко держатся семьями. Кланы разрастаются в сотни человек. Твой дальний родственник становится твоим близким другом. Все друг другу помогают взаимно. Это здорово. Но это в Германии также шаг в сторону гетто. На этих свадьбах, что мне доводилось документировать, я редко встречал немцев-немцев. Приятели-немцы-немцы этих вот псевдо-немцев приезжают в лучшем случае в церковь к венчанию. Поздравляют новобрачных и извиняются за ужасную занятость в этот день, на невозможность прибыть на празднование. Меня бы это оскорбило. Выглядят эти страхи у немцев перед свадебными пьянками русских ужасно. Дикость своеобразная. И каждый раз одна и та же история. Расхождения в традициях.

Он: Да, меня всегда удивляло — почему русские женщины так обильно красятся, это же выглядит ужасно.

Я: Ха-ха-ха! А русские говорят между собой: какие же немки бесцветные, неухоженные. Да, это отличный пример в расхождении взглядов.

У русских, кстати, в общей своей массе ужасный вкус к интерьеру. Цветные обои, на этих обоях висит цветастый ковёр, ещё один — на полу, линолеум, как правило, тоже не однотонный, кресла-диваны опять-таки в цветах, халат на хозяйке из того же репертуара; ко всему этому можно добавить и картины, и искусственные цветы, и вазочки, и миллион прочего житейского сора. С таким вот багажом мы приезжаем сюда и шокируемся однотонными обоями. У меня вообще складывается такое впечатление, что мы набрались худшего что с запада, что с востока.

Да, о видах эмигрантов из бывших советских республик! Второй вид из них — это еврейская эмиграция. Евреев принимали до последнего времени на правах беженцев. Что, по-твоему, есть беженец?

Он: Человек бегущий от войны…

Я: И вот эти, не убежавшие от войны, евреи регулярно ездят на родину навестить родственников да друзей. Не кажется ли тебе это несколько странным, лицемерным?.. Причём с обеих сторон.

Он: Я считаю, что беженцы, все эти выходцы из бывшей Югославии, в случае прекращения войны должны возвращаться в свои страны в независимости от их на то желания.

Я: Тут не всё так просто. Если ты бежал от войны, если ты к тому же навидался смерти, в том числе смертей своих родных, отведал всего этого ужаса, то хочется ли тебе оказаться в тех же местах, где каждый угол залит кровью — где вечное напоминание? Кому хочется такого повторного опыта? Ведь война может разгореться вновь. И что тогда?.. Жить в вечном страхе? Нежелание этих людей покидать убежище вполне понятно.

Он: Но беженцы не имеют права работать в Германии. Зачем им оставаться?.. Почему я должен оплачивать их содержание со своих налогов?

Я: А ты посмотри на это и с другой стороны. Ты сам беженец, к примеру. Ждёшь окончания войны. Ждёшь годами. Раз ты беженец, то интегрировать тебя не надо, да?! И нафига тогда им тоже язык учить? Получается так, что делать тебе здесь собственно и нечего. Ты не только не работаешь, но также и не учишься, т.к. за твою учёбу никто платить не станет. С какой стати?! И вот сидишь ты целыми днями, месяцами, годами покорно в своём жилище. И не возникает у тебя никаких там желаний пожить по-человечески? Ты, немец, казалось бы, помог этому беженцу, приютив его. Но человек деградирует при отсутствии перспектив и мотивации. Зачем спасать людей, если благодаря тебе они становятся бездельниками? И это в лучшем случае. В худшем — часть этих людей уходит в криминал.

А есть ещё и такие истории. Гражданская война в одной из африканских стран. Ведётся уже второй десяток лет. В общежитии для беженцев живёт семья: мужчина и женщина. Чем им заняться, если они здесь вроде бы как временно?

Он: Ну…

Я: Не ну, а они там то и дело детей строгают. Уже штук пять за это время нарожали. И родились эти детишки здесь, в Германии. Говорят по-немецки так же, как ты. Понятие родины ассоциируется лишь с Германией. Африки они в глаза не видели. Всё, что составляет их жизнь,— всё прожито здесь. Их тела выращены на немецкой пище, на немецкой земле. Дети — способные, умные, воспитанные, талантливые, красивые. И тут приходит известие. Затяжные бои в республике закончены. Войне конец, а значит… собирайте свои шмотки, уважаемая семья, и leben Sie wohl[104]…

[Вспоминаю семинар в «Карге» по проблемам, связанным с эмиграцией в Германии. Говорили о том, что люди необразованные не имеют никакого шанса получить здесь работу. Одна из участниц сказала, что она-то вот талантливая, инициативная и всё в этом духе, а всё равно безработная. Читающая лекцию женщина сказала, что подобных случаев статистика не учитывает, они, мол, эпизодичны. Большинство эмигрантов, получалось, — бесталанны и безынициативны.]