Кукук

Будучи проездом в Дортмунде, ищу в «Сатурне»[94] DVD с «Кукушкой». Навязчивая идея. Спрашиваю у молодого продавца, не найдёт ли он мне этот фильм у себя в компьютере. Времени на самостоятельный поиск нет. Что за фильм? «Einer flog ьber das Kuckucksnest».[95] Вон там, в углу лежит серия «Best picture».[96] Этот фильм там точно есть. Надо же, удивляюсь, знает своё дело этот парнишка. «Кукушка» стоит столько же, сколько и биография фюрера: 9,90.

В очередной раз замечаю, что мне становится не по себе, когда вижу рекламу мультфильмов на улице. Голова изъявляет желание сходить с детьми в кино. Эти мысли словно пробоины в моём корабле, плывущему по морю депрессии. Не знаю, как к ним привыкать.

Домой едем на попутке. За рулём молодой парень лет двадцати пяти. Я сижу рядом с ним. На заднем сидении две женщины и Акрам. Женщины и водитель спорят между собой на тему био-продуктов. Спор переходит на образование. От апатичного студенчества — к повышению оплаты за обучение — тема разговора сменяется национализмом.

Водитель (молодой девушке): Стоп-стоп! Надо определиться в толковании национализма.

Девушка: Это очень просто. Государственный нацизм — это когда я безнаказанно могу позволить себе говорить лозунги типа: «Auslдnder raus!»[97] Национализм — это когда мне, немке, неприятно, что на территории Германии в магазинах появляются продавцы, обслуживающие, к примеру, турецких покупателей на турецком языке, чтобы у последних не было нужды трудиться над изучением языка страны, в которой они проживают.

Национальная тема приземлилась на так называемую «неинтегрируемость» большинства иностранцев в немецком обществе, о гетто — районах с повышенным населением эмигрантов. Вопрос, в основе которого, конечно же, нежелание иностранцами учить здешний язык, становится во главу стола. Водитель делится своим мнением на этот счёт, сказав что, если иностранец не учит язык и таким образом оказывается недоступным для интеграции, то таковых надо высылать из страны.

Водитель (неожиданно, мне): Ты откуда? Русский?

Я: Да.

Быстро же он меня…

Он: Что ты думаешь об этом?

Я: Об интеграции? Сложная тема.

В то время, когда я сюда приехал, было не так уж и просто мотаться по миру. Имею в виду россиян и в какой-то степени весь восточный блок. В советское время за рубеж было вообще не выбраться. Ездили единицы. В результате по многим причинам у нас там сложилось впечатление, что заграница — Европа и Америка — это почти что рай на земле и туда нужно стремиться. Была такая расхожая байка: Жизнь нужно прожить ТАМ, чтобы не было стыдно за годы прожитые ЗДЕСЬ.

И вот мы находим способ вырваться из своей страны, получаем разрешение приехать сюда — в нашем случае — в Германию. Herzlich Willkommen nach Deutschland![98] Ворота распахиваются. В ожидании чуда мы заходим внутрь. Приезжаем-то мы сюда, как правило, с абсолютно наивным чёрно-белым представлением о мире: там, мол, позади — ад, а здесь, впереди — получается, что рай. Приезжаем и начинаем его, этот рай, искать. И знаешь, не находим…

Не назвать же раем отличные дороги (показываю на автобан, по которому мы мчимся)?! К этому быстро привыкаешь и более не замечаешь. А вот к отсутствию работы и соответственному ему низкому уровню жизни, к непризнанию образования и стажу работы, вывезенных с родины, к статусу эмигранта, которому тут, как оказывается, не особо-то и рады, привыкнуть не просто. Как свыкнуться с мыслью, что язык-то немецкий у большинства никогда не сбудется? Не то, что не станет родным, но даже не приблизится к нему, застряв на анекдотическом уровне: «Ich nichts verstehen. Ich Auslдnder»?[99] Здесь вдруг оказывается, что далеко не все мы способны к изучению иностранных языков. И что тогда с нами делать? Высылать за эту провинность из страны? В том числе и тех, кто десятилетиями этот язык упорно учит, но каждый раз безрезультатно? И что, их теперь, как не заслуживших доверия, депортировать?!

Он: Да, это точно — не все могут. Но я знаю одну русскую — она сама учила и очень хорошо говорит…

Я: Когда сам — самоучкой — это исключение. Таких людей единицы. Я же говорю куда глобальнее.

Об исключениях, конечно, тоже можно поговорить. Я знал нескольких людей заучивших наизусть целые словари и свод правил немецкого языка. Бывают и такие мастера. Но у этих людей при всём при этом — полное отсутствие понимания разговорной речи. Когда они открывают рот — то это нечто. Переизбыток в одном сказывается на недостатке в другом. Всё вроде как грамматически правильно, но то не есть немецкий язык. Так немцы не разговаривают. Их речь сродни компьютерным переводчикам — общий смысл бывает понятен, но сама речь — ни в какие ворота не лезет. Что толку от этих самоучек?!

[Вспоминаю своё первое общение с карманным переводчиком. Набрал первую пришедшую на ум фразу «I love you». Перевод был следующим: «Амур вам».]

Ты вообще знаешь, что такое курсы немецкого языка? Это когда ты, иностранец, ещё не успеваешь сориентироваться в новой жизни, наслушаться языка, набраться слухового опыта, а тебя уже пихают на эту фикцию, мол, нечего сидеть на социальном пособии, — якобы прохлаждаться — начинаем интеграцию немедленно. Ты входишь в класс, а в классе том сидят 20 русских. У всех один и тот же словарный запас, вывезенный с родины,— два десятка слов из фильмов о войне: Hдnde hoch! Heil Hitler! Parteigenosse. Sturmgruppenbahnfьhrer. Nicht schieЯen! Danke schцn! Bitte schцn!

Он: Ха-ха-ха!

Я: И на каком языке, как ты думаешь, они там общаются целый день?

Он: По-русски, ясное дело…

Я: Ну и?!. А как язык учить, если у тебя сплошные искушения потрепаться по-своему. Ты же ничего ещё здесь не знаешь, у тебя сплошные непонятки. Люди в первые месяцы пытаются обжиться — ищут мебель и прочую чепуху, устаканиваются. Делают зачастую всё неправильно, но откуда им знать как правильно, ежели никто толком-то не помогает. Вот и трендят они друг с другом об этих бесконечных «что», «где» да «как». Им ещё не до языка.

Имея словарный запас в дюжину слов, о многом не разговоришься. А ещё, знаешь, первое время наружу рвётся школьный английский. Каждый раз, когда не знаешь слово, вставляешь либо английское, либо пытаешься перековеркать русское на немецкий лад.

В результате — после курсов — эмигранты ничего толком по-немецки не понимают, а о том, чтобы начать говорить и речь не идёт.

И ещё, думаешь, нам там хорошие учителя достаются? Неа-а-а. Бывают профи, но об исключениях мы договорились не говорить. По результатам курсов легко судить, какие там учителя. Экзамены — профанация. У меня в сертификате стояло 80% понимаю, 70% могу донести. Я к тому моменту был лишь девятый месяц в Германии. Я тогда совсем мало что понимал, а говорил и того меньше. Ich spreche mangelhaft Deutsch.[100] Милые приятные барышни, эти преподаватели на курсах, но понятие учитель им не присвоить.

В школах этих есть программа. Программа — учебники — говно. В костёр их! Если учитель в начале урока просит открыть учебник, это уже значит для меня, что он не учитель. Почитай-ка сам эти учебники! Тоска сплошная! У тебя тут же интерес к языку пропадёт. Прочтёшь что-нибудь наподобие: Herr Mьller wohnt in einem Haus. Er ist verheiratet und hat zwei Kinder.[101] Ну, и далее в том же духе. И что? Пойдёшь ты с этими знаниями на улицу, поймаешь носителя языка, скажешь ему: Простите за навязчивость! Можно с вами поговорить? Попрактиковаться, так сказать, в языке. Вот вы знаете, например, что господин Мюллер живёт в доме?..

Он: Ха-ха!

Я: Скучно, да?! От скуки устаёшь очень быстро. Не усваиваешь материал. Не за что зацепиться. А ведь каждый день на уроке — новая тема. Беспощадный конвейер. На занятиях — тоска сплошная. Сидишь, в носу ковыряешься. А курсы длятся всего-то полгода.

Он: Да, это мало…

Я: Полгода сплошной чепухи, во время которой голова забивается всем этим бесполезным языковым мусором. Хаос полнейший. Пользы — ноль. Потом — всё, поезд ушёл. Смерть твоим мыльным пузырям — за короткое время освоить язык. А куда без языка?! Дорога в то же самое гетто. От того недовольство. Ну, и пошло, и поехало.