Кукук

На эрготерапии я научился делать книги. Это до ужаса просто.

Под конец трёхчасового рабочего дня за завершающим производственный процесс отчётным кругом подробно докладываю: Сегодня закончилась моя первая неделя в рамках эрготерапии. Сегодня были завершены два фотоальбома (большой и маленький), папка для документов ещё спит под прессом и ждёт прокола в себе четырёх дырок, а также натягивания через них резинки. Большую книжку я уже закончил, она также должна пролежать до понедельника под прессом. Маленькую книжку я доделать не успел, оставил её на столе. С ней придётся повозиться на следующей неделе пару-тройку минут…

Вспоминаю о письме отчима. Перечитываю его:

СПб., 14.01.08.

Алеша, привет и с Новым Годом!

Ты обязательно должен в ближайшее время (до окончания срока действия твоего загранпаспорта) приехать в СПб., даже если ты решил остаться, жить в семье и работать в Германии, по нескольким причинам:

1. Необходимо в личной беседе разобраться с Адой Семеновной. У нее, как я понял, имелись некие перспективные планы по поводу твоей работы. Некрасиво подставлять человека, который помог тебе в трудную минуту. Подставлять ее и подставлять меня, ибо я давал ей некоторые гарантии за тебя. И не надо ставить себя в идиотское положение и выглядеть дураком, пытаясь обсудить эту тему с ней по телефону, ибо по телефону такие дела здравомыслящими людьми не решаются.

2. Забрать вещи и деньги. Разбрасывать заработанные деньги (независимо от их размера) — ужасно бездарное занятие. И надо думать не только о том, нужны они тебе или нет. Это — херня и жуткий эгоизм. У тебя есть дети.

3. И вообще, что это за херня, думать только о себе? Почему тебе насрать на нас? Что мы тебе плохого сделали? Когда тебе хреново, ты бросаешься к нам, и мы тебе помогаем в меру своих сил. Потом у тебя меняются настроение и планы («семь пятниц на неделе»), и мы уже и на хер тебе не нужны. Нельзя же быть таким говном.

В общем так, если ты кладешь болт на доводы разума и не приезжаешь, то мы отвечаем взаимностью, выраженную следующим образом: Дорога тебе и твоим детям в наш дом закрыта! Нам это тяжело, но другого способа воздействия на тебя мы не видим.

Мы также намерены в этом случае прервать с тобой всяческие контакты. По меньшей мере, я больше этот вопрос не намерен обсуждать. Мне очевидна абсолютная правильность моей позиции и тупость и недальновидность твоих доводов, и не охота тратить время на ее доказательства всяким мудакам (чего метать бисер перед «свиньями»). Попрошу маму занять такую же жесткую позицию. Она уже и так на грани инфаркта. И детей своих можешь довести до психо- и нервных болезней. Нельзя же быть таким мудилой и такой бессердечной сукой.

Извини за резкость, но ты ее заслужил.

В последний раз надеемся на остатки у тебя разума и принятие нашей позиции.

Сообщай заранее дату своего приезда.

Привет Севке, Насте, а также А.Меркель и всем членам бундестага: Л.Е. и Т.П.

…по нескольким причинам: 1. 2. 3…

Это он любит. Ещё у него в этих письмах-поучениях случаются и более сложные структуры. Начинаются они с римских цифр, размножаются арабскими, разветвляются буквами: a), b), c)… Сплошные житейские формулы. В бонус-треках записываются шуточки-прибауточки. Не моё. Мы опять-таки инопланетны друг другу. Охотно «прерываю с ним всяческие контакты». Рано или поздно оно должно было бы случиться. Надо было сделать это в подростковом возрасте.

Немного жалко маму, и сильно стыдно перед Адой Семёновной.

Эльвиру не заберут назад домой к бабушке. Её ждёт дом престарелых. Она уже была в одном из хаймов[87] в ознакомительных целях… Через месяц там освободится место для неё. Делает вид, что рада предстоящему переселению. Но я вижу людей насквозь и знаю, что это лишь временный самообман. Она, как и я хочет быть в семье, а не где-либо в другом месте. Пациенты спрашивают её, где находится хайм. Она говорит — на BahnstraЯe.[88] Никто этой улицы не знает, спрашивают в каком районе. Эльвира не знает, запомнила лишь название улицы.

В отличие от Эльвиры у меня есть друзья, есть дела, которыми я занимаюсь… Всё это я начинаю ценить больше и больше, но… Но меня тоже в семью не заберут. Переселяться же на BahnstraЯe или миллион других улиц Европы не имеет для меня никакого смысла. Никакой выгоды от этого. Пусть остаётся по-прежнему Adolf Hitler StraЯe. Мы много смеялись над Дедушкой, теперь пришло время посмеяться для него… Что-то происходит с Германией.

Вечером перед началом чтения. Оставляю «Хитлера» и словарь в столовой, иду готовить какао. Возвращаюсь. На пути обращаю внимание на цвета книжек. Биография Адольфа красная, словарь жёлтый… Не хватает чёрного цвета. Долго думаю, что же могло бы дополнить германский триколор. Додумываюсь до чёрной библии…

Чарко (заходя в комнату): Смотри!

Я поворачиваю к нему голову. Чарко побрит наголо. Теперь уж точно вылитый зека.

Я: Круто!

Мне нужно будет тоже об этом подумать. Ещё бы робу арестантскую раздобыть. С номером. На моём ключе от шкафа выбита цифра 4023. А то, блин, словно в санатории живу. Все вежливые, кормят хорошо, комнаты безупречные, каждый день полы моют, бельё постельное и полотенца каждую неделю новые, на экстренный случай — запас в коридоре в шкафу, врачи беседами развлекают… All inclusive. Господи, что за рай, ёлки-палки! Расслабляет. Забываешь работать над собой.

Сосед поворачивается к шкафу, складывая в него бритву и сумочку с предметами личной гигиены. На его затылке — десяток клочков несостриженных волос. Видать, сам брился, вслепую. Я говорю ему, что нужно ещё поработать над своей причёской с тыльной её части. Идем с ним в душевую, помогаю ему избавиться от сохранившейся поросли. Он меня на голову выше. Т.е. мои 1,85 плюс его голова, получается, что за два метра.

Пару часов спустя застаю соседа склонившимся над раскрытым словарём. В руках — огромное увеличительное стекло. На среднем пальце правой руки замечаю обручальное кольцо. Вслух, запинаясь, он читает всё подряд, произнося английские слова в немецкой транскрипции. Это чтение продолжалось минут пять. Затем видение исчезает…

Flashback. Года четыре назад Таня перестала носить обручальное кольцо. Меня это сильно задело. Я снял своё и положил в коробочку с Таниными драгоценностями. Как это теперь выглядит символично!..

На кухне.

Эльвира (мне): Ты на выходные домой поедешь?

Я: Нет, здесь останусь. У меня нет дома.

Она: Шутишь?

Я: Нет, Эльвира, это не шутка. У меня нет своего дома. Я здесь живу.

Она: Не может такого быть!..

Может быть оно и так, но в том «моём» доме меня не ждут. Там, в том желанном мне доме, в голове любимого человека зреет лишь одна надежда: Врачи смогут помочь ему разговорами…

Ага, помогут. Скоро с их посылки буду актёром больших и малых театров…

Перечитывая своё прибытие в А5.2, я решил разузнать, что же значит эта буква «А» перед номером отделения. Одна из сестёр охотно объяснила: «А» значит Allgemeinpsychiatrie[89], т.е. пациенты от 18 до 55 лет. Подростковая психиатрия обозначается буквой «J» (J fьr Jugend). Отделения для пациентов старше 55 лет помечены, вроде как, буквой «G»… Забываю спросить, что значит эта «Гэ», т.к. цепляюсь за цифру 55. Эделе 56, деду Розенбергеру 56, Чарко 56… Не удивлюсь, если и Ралуке столько же. А они все приземлились в «А».

Мирко: Алексей опять на кухне и опять что-то там ест.

Я (с набитым булкой и джемом ртом): Угу…

Мирко: Используешь рай на все сто?! Хочешь набрать в весе?

Я: Нет, у меня другая цель. Мне необходимо съесть как можно больше, чтобы не было искушения у тех, у кого в нашем отделении есть проблемы с весом. А именно четыре известные тебе персоны. Мне обилие пищи не вредит. Разве что надоедает всё это в себя совать… и жевать-жевать…

Мирко: Wirklich sympatisch! Ты ужасно приятный человек!