Сосуд скверны

Мисс Джонс было далеко за сорок. Ничто в ее облике не говорило о той решимости, которую она только что выказала. Во всей ее фигуре и походке была какая-то странная шаткость, словно ее качает от любого ветерка. Это даже походило на кривлянье. И та сила характера в ней, с которой вы сталкивались, представлялась просто невероятной. Была она высока ростом, плоскогруда и худа, как палка. Вытянутое лицо ее было болезненно бледным, тонкий нос длинным и обычно красноватым. Темные волосы она гладко зачесывала назад, а маленькие серые глазки были у нее так близко посажены, что придавали ей сварливый вид. Она часто страдала от заболевания тропическим лишаем и то и дело мучилась от несварения желудка. Жила она с непоколебимым убеждением в том, что наш мир греховен, а люди отвратительно порочны. И если ей удавалось найти хотя бы крошечный пример благочестия, она со скромной гордостью указывала на него, подобно фокуснику, вытаскивающему из своей шляпы живого кролика. Вообще-то говоря, мисс Джонс все же была сведуща, находчива и быстра в своих решениях. Прибыв на Мапутити, она увидела, что нельзя терять ни минуты, чтобы спасти жизнь больного. С большими трудностями, показав одному из туземцев, как делать анестезию, она оперировала больного и три дня в тревоге не отходила от него. Все обошлось хорошо, и она даже подумала, что и брат не сделал бы операцию лучше.

Мисс Джонс пробыла на Мапутити до того дня, когда уже можно было снять швы, наложенные больному. Она тешила себя тем, что и здесь не теряла даром времени: осмотрела туземцев, нуждавшихся во врачебной помощи, укрепила в вере маленькую группу обращенных в христианство, предостерегла нерадивых и распущенных и посеяла добрые к семена там, где могли взойти всходы благодати божьей.

Моторная лодка, которая должна была зайти на Мапутити с одного из соседних островов, задержалась и пришла в этот день позже обычного. Тем не менее, было решено, что к полуночи они смогут дойти к Бару, так как сейчас стоит полная луна.

Кроме вещей, на моторную лодку погрузили мешки с копрой, но мисс Джонс была привычна к ее сильному запаху. Как смогла, она поудобней устроилась на палубе и ожидала отплытия. Провожавшие ее туземцы в который уж раз повторяли свою благодарность, когда неожиданно из-за пальмовых деревьев, окружавших эту прибрежную деревеньку, появилась еще одна группа туземцев. Среди них мисс Джонс заметила одного белого с длинными рыжими волосами. На нем был тюремный саронг и баджу [7]. Она сразу же узнала Рыжего Теда. Его сопровождал полицейский. Они пожали друг другу руки, потом Рыжий Тед попрощался за руку с остальными туземцами, которые передали ему на лодку связку плодов и большой кувшин (как тут же догадалась мисс Джонс, с рисовой водкой местного изготовления). К своему крайнему удивлению, мисс Джонс обнаружила, что он, оказывается, тоже едет с ней. Его срок кончился, и пришло указание отправить его с этой лодкой на остров Бару. Взойдя на палубу, Рыжий Тед бросил быстрый взгляд на мисс Джонс — она, конечно, тотчас отвернулась, — но не поздоровался с ней. Моторист запустил двигатель, и они тронулись по протоке, ведущей к выходу из лагуны. Рыжий Тед уселся на мешках с копрой и закурил сигарету.

Мисс Джонс делала вид, что не замечает его. А уж его-то она знала, как облупленного. У нее защемило сердце, когда она подумала о том, что этот тип возвращается в Бару. Опять он начнет пьянствовать, устраивать скандалы, посягать на честь женщин, словом, снова станет бельмом на глазу у всех порядочных людей. Она знала, что ее брат добивался высылки этого типа, и ее выводило из себя поведение резидента, не понимавшего своих прямых обязанностей.

Как только они вышли в открытое море, Рыжий Тед потянулся к кувшину с водкой и хорошенько приложился к нему. Затем он передал кувшин двум мотористам из туземцев, что составляли команду лодки. Один из них был средних лет, другой совсем молодой.

— Я не желаю, чтобы вы пьянствовали во время нашего пути, — строго заметила мисс Джонс мотористу постарше. Тот в ответ улыбнулся и выпил.

— Немного арака не причинит вреда, — сказал он, передавая кувшин своему молодому помощнику, который тоже выпил.

— Если вы еще выпьете, я пожалуюсь резиденту, — заявила мисс Джонс.

Старший моторист что-то буркнул (слов она не поняла, но подозревала, что он грубо выругался) и вернул кувшин Рыжему Теду.

Прошло более часа, как они находились в пути. Море было зеркальным, солнце садилось в ослепительном сиянии. Оно опускалось за одним из островов и на несколько мгновений превратило этот остров в сказочный город небес. Мисс Джонс с восторгом глядела на пышную красоту заката, и сердце ее преисполнилось умилением.

«И лишь только человек порочен!» — про себя процитировала она.

Они шли прямо на восток. Вдалеке виднелся скалистый островок, который она узнала, когда они проходили мимо него. Он был необитаем, зарос дремучим девственным лесом. На лодке зажгли огни. Наступала ночь, на небе густо высыпали звезды, но луна еще не взошла.

Внезапно корпус лодки слегка задрожал и стал странно вибрировать. Мотор задребезжал и заработал с перебоями. Старший моторист передал штурвал своему помощнику и спустился вниз к двигателю. Лодка замедлила ход, а мотор вскоре совсем заглох. Мисс Джонс спросила у молодого моториста, ставшего у штурвала, что случилось, но тот недоуменно развел руками. Рыжий Тед слез с груды мешков с копрой и тоже спустился в люк к двигателю. Когда он вернулся, ей очень хотелось узнать у него, что же там случилось, но она сочла ниже своего достоинства обратиться к нему и продолжала молчать, занятая своими мыслями.

Набегала волна, лодку слегка качало. Наконец снова запустили двигатель, который загрохотал, как сумасшедший, и они стали двигаться вперед. Сотрясаясь всем корпусом, лодка шла очень медленно. Возникли, по-видимому, какие-то серьезные неисправности, однако мисс Джонс была скорее раздражена, чем встревожена. Их моторная лодка могла идти со скоростью шесть узлов, но сейчас она еле ползла и во всяком случае добралась бы к Бару лишь далеко за полночь. Старший моторист, все еще продолжавший возиться у двигателя, крикнул что-то своему помощнику у штурвала. Они говорили на туземном диалекте, который мисс Джонс плохо понимала. Однако вскоре она заметила, что их лодка изменила свой курс и, казалось, направилась к скалистому необитаемому островку, который они перед тем прошли.

— Куда мы едем? — с тревогой спросила мисс Джонс рулевого. Тот указал на скалистый островок. Тогда она поднялась, подошла к люку и позвала старшего моториста.

— В чем дело? Почему вы не идете к Бару?

— Мы не сможем дойти.

— Вы обязаны дойти. Я требую, приказываю идти к Бару.

Моторист пожал плечами, повернулся спиной и спустился обратно в люк. А к ней обратился Рыжий Тед:

— Сломалась одна из лопастей винта. Моторист считает, что мы сможем доползти лишь до этого островка. Там мы заночуем, а утром во время отлива он поставит запасной винт.

— Я не могу провести ночь на необитаемом острове с тремя мужчинами, — закричала мисс Джонс.

— Многие женщины запрыгали бы от радости, что представился такой случай.

— Я требую идти к Бару. Во что бы то ни стало дойти туда.

— Не волнуйтесь, голубушка. Мы пристанем к берегу и утром заменим винт. А на островке нам будет неплохо.

— Как вы смеете так говорить со мной! Это наглость!

— Все будет в порядке. У нас много еды, и мы хорошо перекусим на бережку. Вы глотнете арака и почувствуете себя, как дома у камина.

— Вы наглец! Если мы не пойдем к Бару, я добьюсь, чтоб вас опять посадили в тюрьму.

— Никуда мы не пойдем и не можем идти. Мы пристанем к этому островку, а если вам это не нравится, то дуйте вплавь куда вам угодно.

— Ох, вы поплатитесь за это.

— Заткнись, старая корова, — рявкнул Рыжий Тед.