Свободные от скверны (СИ)

Annotation

В Киалафской империи, что лежит от моря до моря, уже тысячу лет правит Владыка, бессмертный бог. Никто не помнит его имени, никто не помнит, что было до него, но все знают, что лишь Владыка способен сдержать угрозу из других миров. Зловещие клирики, слуги Владыки, огнём и мечом выжигают скверну, малефиков и демонопоклонников. Но рано или поздно всё приходит к концу...

Борчанинов Геннадий

Глава 1.

Глава 2.

Глава 3.

Глава 4.

Глава 5.

Борчанинов Геннадий

Свободные от скверны

Пролог.

Толпа расступалась перед ними, вжимаясь в грязные стены, забегая в лавки, переулки и подворотни. По улицам Нардарана шли они. Верные псы Владыки, живого бога, принёсшего людям магию. Клирики.

Они шли с зажжёнными факелами, которые разгоняли вечерний полумрак кислотно-зелёным огнём, и все понимали, что клирики идут выжигать скверну. А это значит, что лучше держаться подальше.

В Нардаране редко когда увидишь такую процессию. Ни один малефик, заигрывающий с внешними силами, не осмелится призывать нечисть, демонов или кого-либо ещё прямо в городе, где стоит величайшая на континенте академия. С другой стороны, это могла быть всего лишь демонстрация силы.

Кожевенный Квартал, дальняя окраина, вечно смердящая как выгребная яма, встретил процессию гробовой тишиной. Только кошки, видящие магию, робко выглядывали с крыш, наблюдая за яркими переливающимися пятнами.

Среди клириков особо выделялись три типа.

Мастера, которые несли огонь прямо в руках, покрытых чудными узорами. Настоящие повелители магии, почти потерявшие человеческий облик - полыхающие зелёным огнём глаза, светящаяся печать верности на лице. За внутренним светом Владыки уже нельзя было разглядеть человека.

Подмастерья, которых было больше всего, и которые обычно и представляли собой сложившийся стереотип о клирике. Лысые головы, одухотворённые лица, печать верности на которых ещё не светилась, но и не заживала, оставаясь переплетением кровоточащих разрезов. Подмастерья могли свободно выходить в свет, поэтому народ именно так и представлял себе абсолютно всех служителей Владыки.

И, наконец, неофиты - бывшие сироты, беспризорники и подкидыши, обнаружившие в себе зачатки владения магией. Всех остальных детей, что могли управлять силой, попросту отрезали от источника, ведь по-настоящему верными Владыке могут быть только Его дети. До становления подмастерьем доживали немногие, вот и сейчас из всех клириков можно было заметить лишь нескольких юношей без печатей и факелов. Судя по их лицам, из академии они вышли впервые за долгие годы учёбы.

Кованые сапоги выбивали пыль из мостовой, которая тут же оседала на белых одеждах.

Толпа горожан осторожно шла следом за ними, шёпотом перебирая варианты, кто из кожевников окажется богохульником, изменником или того хуже, колдуном. Всем было до жути страшно, но жажда зрелища всегда сильнее. Человек - существо любопытное, и в этом кроется его благословение и проклятье. Любопытство открыло людям дорогу к прогрессу, и то же самое любопытство каждый день приводит кого-нибудь к смерти. А если сунуть свой любопытный нос за грань миров - смерть это самый благоприятный исход.

Солнце зашло за островерхие крыши, и только ядовито-зелёный свет разливался по улице Шорников. Клирики дошли до перекрестка с Дубильным переулком, остановились возле двухэтажного дома и выстроились пятиконечной звездой.

Голос одного из мастеров, усиленный магией, прокатился над улицей, распугивая птиц.

- Волей Владыки, я отлучаю это жилище!

Полыхнул зелёный свет, и мир вокруг дома словно померк. Сквозь толпу горожан пронёсся тревожный шёпот.

- Нешто Андерсы малефицией занялись? - спросил кто-то из толпы.

Клирики не обратили внимания. Факелы, горящие неестественно ярко, синхронным движением полетели в окна. Каменный дом вспыхнул как сухая трава от неосторожной искры.

- Там же дети малые... - раздался женский голос из толпы, но её быстро заставили замолчать. Не стоит злить тех, кто может одним щелчком пальцев воспламенить твои кости.

Серый гранит плавился и шипел, а сквозь треск горящего дерева слышались истошные крики отлучённых. Огонь, повинующийся воле Владыки, жёг только запятнанный малефицией дом Андерсов, не причиняя никакого вреда ни соседним домам, ни людям, собравшимся поглазеть, ни, тем более, самим клирикам.

Через несколько минут на месте двухэтажного каменного дома осталось только чёрное пятно сажи. Не осталось даже пепла.

Клирики повернулись к толпе единым движением, как один организм. По сути, так оно и было, каждый из них был глазами, ушами и руками всемогущего бога.

- Расходитесь по домам, - произнёс мастер, и его голос пролетел над толпой, не пропуская никого. - Ночь - время тёмное.

Глава 1.

Огарок свечи чадил и трещал, догорая в глиняной плошке. Тени шелестели по стенам маленькой кельи, прячась от крохотного огонька и сгущаясь в углах под потолком. Где-то за толстой каменной стеной барабанил дождь.

Молодой монах в потёртой серой хламиде брился перед маленьким зеркалом, отскабливая жёсткую щетину с подбородка. Из зеркала на него смотрел черноволосый юноша девятнадцати лет, с широкими скулами и перебитым когда-то в уличной драке носом. Этот юноша не хотел становиться клириком. Монах, который стоял перед зеркалом - должен был им стать.

В коридоре, за тяжёлой холщовой шторой, кто-то открыл окно, и ночной ветер помчался сквозь каменные внутренности академии. Пламя затрепетало, едва не погаснув.

- Перестань, - буркнул монах.

Красный огонёк встал ровно, не обращая внимания на потоки холодного воздуха. За шторой послышалось вежливое покашливание.

- Брат Коррин, - раздался голос из коридора.

Юноша смыл остатки пены с лица.

- Уже иду, - сказал он, усилием воли заставляя свечку погаснуть.

В коридоре стоял мужчина в белой рясе подмастерья. Узкое вытянутое лицо было изрезано сетью шрамов, сплетающихся в печать верности, ярко-зелёные глаза цепко следили за каждой деталью.

- Не стоит тратить свою Жизнь на мелкие чудеса, юноша, - спокойно произнёс он. - Она вам дана для большего.

Коррин послушно склонил голову. Мелкое колдовство в стенах академии, да и вообще, среди клириков, не поощрялось. Крупное, по воле Владыки, даровалось только после посвящения. Вместе со шрамами.

Юноша потрогал зудящие после бритья щёки. Вырезать печать было страшно. Клирик заметил его волнение.

- Я тоже боялся перед посвящением, - признался он. - Хвала Пресветлому, он меня принял. Не бойся, брат.

- Мастер Освальд, - начал юноша. - Сколько монахов было в вашем выпуске?

- Девять, - ответил клирик.

- И сколько из них получили печать?

Мастер Освальд на мгновение задумался.

- Двое, - ответил он.

С губ юноши сорвался нервный смешок.

- А остальные?

- Отлучены, разумеется.

Монахи вышли во внутренний дворик, где восходящее солнце робко пробивалось сквозь пелену дождя. На утоптанной площадке тренировались с мечами два мастера, обмениваясь ударами на сверхчеловеческих скоростях. Клинки звенели на всю округу, но заточенная сталь пронзала только воздух и капли дождя.

Коррин завистливо посмотрел на сражение. Такое владение собственным телом пока оставалось только пределом мечтаний. Но, судя по рассказам, это далеко не предел. Сила Владыки безгранична, делится он щедро, лишь бы хватило веры.