Пером и шпагой

олем Польши.

В отчаянии, забив в пистолет пулю, Вильямс приставил его к виску, и одинокий выстрел расколол утреннюю тишину старинного родового замка. Англия этого выстрела почти не услышала.

Великое королевство не любило вспоминать о своем позоре.

Англичанам приятно считать, что лучшие дипломаты мира - это британские дипломаты.

***

Теперь, с удалением Вильямса, Лопиталь остался в Петербурге без соперников в политике.

- Удивительное трио разыграно в Ораниенбауме, - рассуждал Лопиталь на досуге. - Трио из негодяя, сумасшедшего и фата... Правда, Вильямса не стало, и трио обернулось для нас дуэтом. Но скоро, очевидно, мы услышим соло.

Лопиталь вскоре заметил: Екатерина предпочитает носить широкие одежды, чтобы плоды любви с Понятовским не слишком-то выпирали наружу.

Маркиз очень удивился бы, узнай он только, что писала о нем Екатерина: "Я испытываю предельное отвращение к Лопиталю, он не нравится мне чрезвычайно, потому что он - француз, а это для меня хуже собаки!.." Но сейчас Екатерину тревожили только беременность и все осложнения при дворе, связанные с приплодом дому Романовых. Елизавета Петровна так говорила Шувалову:

- Этот "партизан" приплод нам оставил... Пусть окотится, как-нибудь прокормим! Сейчас ребенок мне нужен: выродка этого, чтобы альянс политический с Францией окрепнул, попрошу Людовикуса крестить. Чай, мы с Версалем теперь не чужие...

Впрочем, Бестужев недреманно стоял на страже "молодого двора", и Понятовский пока пребывал в безопасности. Канцлера же сейчас занимала ситуация: "Ежели императрица умрет, то как удобнее захватить власть?"

Екатерина усиленно интриговала:

- Должна решить сила, а Шуваловы, сам ведаешь, тридцать тыщ солдат при себе держат. Тебе же головы не сносить в любом случае. Супруг мой тебя не жалует, что ты над Пруссией усмешки строил... Быть тебе без меня в наветах опасных!

- Апраксин-то в дружках со мною, - практически мыслил Бестужев. - Надо будет, так всю армию из Пруссии обратно вызволим и обсервацию Шуваловых разобьем здесь же - на площадях и улицах Петербурга, крови не убоясь...

В случае удачного переворота канцлер желал оставаться главой государства, подчиняя себе сразу три коллегии: иностранную, военную и адмиралтейскую. Быть почти царем - вот куда метил канцлер... А пока, чтобы успокоить подозрения, он решил закатить банкет для французского посольства.

С утра от русского Тампля отошла щегольская эскадра галер и гондол с гударями и балалаечниками. Из зелени садов, за стрелками Невы, открывались дивные усадьбы вельмож, карусели, китайские киоски, танцевальные павильоны и воздушные театры.

Сам канцлер загодя, нацепив фартук, изготовил в своей загадочной аптеке вино по собственным рецептам. Назвав его почему-то "котильоном", Бестужев намешал в этот вермут всякой дряни покрепче, которая должна была свалить с ног любого дипломата.

Осмотрев праздничные столы, расставленные под открытым небом, Бестужев наказал слугам:

- Откройте мой остров для