Баязет

воспаленным ртом и, вжимаясь в землю, - задом, как раки, - снова отползали на карачках к своим винтовкам, снова притирали поудобнее ласковые приклады к своим жестким небритым щекам.

Карабанов заметил, что казаки целятся чрезвычайно долго и тщательно, и тут же вспомнил предупреждение капитана Некрасова:

прицелы турецких "снайдеров" рассчитаны на тысячу четыреста шагов далее наших.

Он встал.

- Ложитесь! - крикнул Евдокимов. - К чему это?

- Меня не убьют, - сказал Андрей, почему-то вспомнив пророчество Клюгенау. - Во всяком случае сегодня...

Веря в свою звезду, он во весь рост подошел к Егорычу: тот поднял к офицеру лицо, источенное оспой и продымленное порохом.

- В кого бьешь, конопатый? - спросил Андрей, ложась рядом с опытным казаком.

- А эвон, ваше благородие... Вишь, лежит? Ишо задницу эдак-то отклячил?.. По нему и бью...

- Ну, по-честному: сколько патронов на него угробил?

Конопатый поежился:

- Да не утаю греха - пару выпустил.

- А ну-ка, давай винтовку...

Тяжелый приклад вдавился Андрею в плечо, он проверил прицел.

Все как надо - хомутик отщелкнут до предела (до шестисот шагов), а дальше... Дальше военное министерство подразумевало, что солдат встанет и пройдет на врага со штыком наперевес.

- Сволочи! - выругался Андрей, целясь в турка. - Испортили оружие. Вас бы сюда, подлецов! Да в штыки...

Черненая мушка нащупала ляжку турка. Палец плавно спустил курок, и приклад откачнул Андрея в плечо. Так и есть: мимо.

Турок понял, что целились в него, и отодвинул ногу.

- Прекратить стрельбу! - крикнул Андрей, поднимаясь.

Казаки, не прекословя, оттянули свои винтовки к себе, полезли в карманы за кисетами.

И тут случилось такое, что дано видеть раз в жизни: скалы и камни, до этого черные и безжизненные, вдруг расцвели красными пятнами, словно неожиданно созрели небывалые ягоды: это турки все разом, как по сигналу, подняли из-за укрытий свои головы в красных тюрбанах и фесках...

Стало непривычно тихо, и в этой тишине, захлебываясь от дурацкого восторга, поросенком завизжал Дениска:

- Братцы-ы, малина во Туретчине поспела... Зовите девок на ягоды!..

Грянул хохот. Казаки так тряслись от смеха, что даже прыгали животами по камням. Повсюду слышались веселые дополнения:

- Малина!.. Девок станишных!.. В подолы, братцы, турку собирать будут!.. В подолы!.. Дениска, кажи, кажи турке...

Турки же выползали из своих каменных нор, прислушивались.

Им был непонятен этот смех, если гяуров всего лишь одна сотня,

а их шестьсот, и каждый на коне; может, неверные посходили с ума от страха и сейчас сами перережут один другого?..

- Дениска! - надрывались казаки. - Кажи, кажи туркам, как девки по ягоды ходят!

Но дерзкий смех казаков наконец дошел до сознания турок. И тогда волосатый бунчук опять медленно пополз в долину, послышался рев буйволовых рогов, раздались воинственные вопли: турецкие орты снова двинулись в атаку.

- Ложись, братцы, - крикнул урядник, -