Баязет

ва, теперь Пацевич возьмет его себе.

Она подошла к коню. Лорд косил выпуклым глазом, гладкая шкура его нервно вздрагивала. Аглая дотронулась до седла. Вот здесь он сидел. Живой, хороший. Не такой, как все. Любимый!

Что-то говорил. Может, смеялся...

Она расстегнула переметную суму. Пачка патронов. Четыре недозрелые сливы. Фляга с водой. Краюха хлеба. И на хлебе - он был надкусан - следы зубов.

- Ах-х! - сказала Аглая и вяло опустилась на землю.

- Поднимите ее, - хмуро велел Хвощинский. - Это солнечный удар. Скоро пройдет...

И, не оборачиваясь, ушел в крепость. Клюгенау поверил, что это солнечный удар, и побежал к воде - надо как можно скорее намочить платок!..

Солдатики меня любят и рады, когда я велю им кричать "ура". Что же касается К., то он личность ничтожная, прежние связи с Петерб. потерял и уже неопасен. X. скулит и пляшет под мою дудку; жена его, говорят, путается с кем-то в гарнизоне, но с кем - я не знаю. Готовимся отметить день тезоименитства его высочества наместника; скажите - можно ли поднимать тост чихирем, ибо весь запас шампанского в Баязете (62 бутылки) недавно выпил тот же поручик Карабанов; сейчас он ушел в рекогносцировку ищет случая вернуть потерянную карьеру...

Из письма полковника Лацевича

АРАРАТСКОЕ ПЕКЛО

1

Пацевич лежал на кровати паши. Ножки у кровати были из чистого хрусталя. Исхак-паша, очевидно, больше всего в жизни боялся грозы. Перед полковником стоял кувшин для ритуальных омовений перед намазом. А в кувшине что? Винишко, конечно.

Хорошо полковнику. Даже очень хорошо. Ведь он не кто-нибудь, а полковник. И его должны слушаться. И уважать. Кровать удобная, молнией тоже никак не убьет; вина отхлебнешь, а потом можешь читать изречения из Корана. Вон их сколько намалевано по стенкам!

Но полковник арабского не знал.

- Хи-хи-хи, - тоненько смеялся Адам Платонович, подпискивая от удовольствия, - хи-хи-хи... Ой, не могу, хи-хи-хи!..

Это он вдруг заметил, что на потолке арабские письмена переплетаются в забавный порнографический узел. Исхак-паша, видать, был не дурак. Заповеди Корана вроде и не нарушены, а в то же время забавно, очень...

- Ой, господи, хи-хи-хи, - смеялся полковник, и его живот трясся под одеялом мелкой рассыпчатой дробью.

Тут двери открылись, и вошел человек, которого Пацевич никогда и не видел. Рваный казачий мундир, худое, заросшее щетиной лицо, а из разбитых сапог торчат черные, в запекшейся крови, распухшие пальцы.

- Карабанов? - воскликнул полковник. - Это вы?

- Я.

- Но, милый, откуда?.. Что с вами?

- Я закончил рекогносцировку, полковник.

Пацевич всплеснул руками:

- Закончили? Голубчик вы мой...

- Да, закончил, полковник. Турки действительно собирают силы в окрестностях Вана. Численность могу определить лишь приблизительно.

- Ну и сколько же их там, подлецов?

- Тысяч двадцать - тридцать. Не меньше.

- Да идите-ка вы... Откуда их столько?

- Не меньше, полковник. И еще артиллерия... А я потерял за