Баязет

, когда они добрались до этого заброшенного караван-сарая, было так темно, что, наверное, и на скорпиона лег бы - и не заметил.

- Пошел вон, - тихо сказал поручик и поддал по сухой черепушке.

Слегка погромыхивая по каменному полу, человеческая голова, когда-то полная надежд, страстей и мечтаний, откатилась в угол...

Через узкие софиты окон уже сочился пасмурный рассвет.

- Конча-ай ночевать! - подражая уряднику, крикнул Карабанов, и старый караван-сарай постепенно пробудился.

Трехжонный, в одних штанах, уже ловил воду из глубин бездонного колодца, а юнкер Евдокимов держал его за ремень, чтобы он не свалился в зияющую страшную пустоту. Подходили казаки и эриванские милиционеры, по-мужицки скребли пятернями свои вихры, строились за водою в очередь.

- Мыться запрещаю, - сказал Карабанов. - Вода только для питья. Наполните фляги...

- Кажись, зачерпнул, - густо крякнул урядник. - Держите меня, господин юнкер. Не дай-то бог, свалюсь и всех дел на этом свете не переделаю...

Ведро тянулось страшно долго. Когда ж вынули его из глубины земли, все увидели, как мечутся в воде какие-то красные жуки вроде клопов, и Андрей ударом ноги перевернул ведро - клопы запрыгали в горячем песке.

- Седлай коней, - хмуро повелел поручик. - Вечером будем на Соук-Су, там напьемся.

Всадники седлали непоёных коней. На обвалившемся балконе караван-сарая синий пустынный голубь чистил перья. Ворковал, как воркуют на родине. Вставало солнце - громадное, рыжее, проклятое. На далекой скале тонким слоем ваты лежало ночное облако.

Уже было жарко. Земля тихо потрескивала...

Юнкер Евдокимов сам напросился в эту рекогносцировку и был причислен состоять при отряде милиции. Сейчас он, взволнованный, подъехал на коне к поручику, сказал шепотком:

- Андрей Елисеевич, мне это что-то не нравится...

- Я думаю, - отозвался Карабанов, - нравиться тут нечему!

- Да нет, вы послушайте... Мои эриванцы поглотали воду с вечера и сейчас недовольны.

- Не надо было глотать с вечера. Что они - дети? Сами должны понимать, куда нас черт занес!

- Вот именно, Андрей Елисеевич, иначе-то как "чертом" они вас и не называют... Оказывается (сами проговорились), что с Исмаил-ханом они в прошлой рекогносцировке далеко от Баязета не отходили. Они уже видят своих лошадей дохлыми, а семьи свои осиротевшими.

- Хорошо, юнкер. Постройте своих всадников отдельно.

Когда взвод милиции был построен, в его рядах недосчитались

трех человек. Видать, утекли еще ночью - тишком, по-абрекски.

Тряся нагайкой, Карабанов вздыбил своего жеребца перед строем:

- Умирать боитесь? Где же ваша честь? При Шамилето вы были куда как смелее!.. Насмерть резались! Или же теперь не знаете, за что воевать? Так я вам скажу: турок придет - хуже будет! Снова в крови будут плавать аулы!.. Запомните, - опустил Карабанов нагайку, - костьми здесь ляжем, но не уйдем, пока разведка не закончена. Поняли, мать вашу?..

Всадники тронулись. Гористая пустыня лежала перед ними.