Пером и шпагой

?

- Довольно наслышан о его неудачах в России.

- А где маркиз сейчас, известно ли вам?

- Он умирает в крепости Ганнау...

- Вот, - подхватил канцлер. - Умирает в крепости... А ведь был он человеком не без дарований. Однако вздумал со мной тягаться и потому умирает в крепости, - с удовольствием повторил Бестужев, закончив грубо:

- Вам же, сударь, не пристало со мной тягаться. Слишком молоды!

- Грех молодости со временем проходит и обращается в другой грех, который времени уже не дано исправить.

- Может, я и стар для вас, - чеканно отвечал Бестужев. - Но я согласен выплатить вам из своего кармана не триста, как императрица, а все три тысячи червонцев, только бы вы...

- Я понимаю! Но, - решил поторговаться де Еон, - дайте уж мне сразу тридцать тысяч, и моей ноги не будет в России!

- Россия только начинается Петербургом, а кончается... Ну-ка, вспомните, сударь, чему вас учили добрые па теры?

- Россия кончается Сибирью, - захохотал де Еон.

- Бездарно вас учили! - грянул Бестужев. - Сибирь только пупок России, а понюхать, чем пахнет русская пятка, вы можете лишь на Камчатке... Так что, закончил он тише, - маркизу Шетарди еще здорово повезло на крепости Ганнау! Прощайте, шевалье; надеюсь больше вас никогда здесь не видеть!

И маленький де Еон, отягощенный золотом, рванулся в путь. Карета его была английской, в которой удобно лежать, и, таким образом, для ночлегов он нигде не задерживался - только менял лошадей. Ехал он налегке, без багажа: пять копченых языков, каравай хлеба и бочонок с вином... Этого вполне хватит!

***

Почти одновременно с де Еоном тронулся в путь и другой "путешественник", тоже любивший спешить и путать чужие карты, - король Пруссии начал свое победное наступление на Австрию, его конные партизаны дошли до Регенсбурга, сея по землям Баварии смерть и ужас. Зима не прошла даром: Фридрих имел под ружьем армию в 200 000 человек, прекрасно обмундированных и хорошо обученных... Запасов у короля было на год!

Прусская армия вошла в Богемию четырьмя колоннами, сметая все на своем пути; австрийцы бежали, бросая магазины, полные добра, оставляя толпы дезертиров и беженцев. Пруссаки сбрасывали телеги со скарбом на обочины, освобождая шоссе для своих непобедимых легионов. На рассвете 6 мая 1757 года Фридрих увидел перед собой древние башни Праги; поодаль сверкали в покое чаши рыбных прудов, синеватые овсы скорбно шелестели на древних чешских полянах...

- Карту! - И он сел; маленький остроносый человек; губы узкие, словно лезвия. - Вон там цветут овсы, - показал тростью. - По овсам можно пустить пехоту...

Но пражане подняли плотину, и вода из прудов хлынула на луга. Прусская инфантерия запуталась в тине, толпами погибала в воде, а среди овсов билась живая рыба.

Огонь чешских пушек молотил врагов нещадно, пруссаки буквально шагали по трупам (это не преувеличение). И, дрогнув, они побежали...

- Шверин! - позвал король, почуяв неладное. - Почему вы здесь? Ваше место - впереди пехоты!