Баязет

я на этом, - подтвердил Клюгенау.

- Непонятно...

Сивицкий криво усмехнулся:

- Вы, поручик, свежий человек в этих краях, и поначалу многого вам будет просто не понять.

- О черт! - выругался Исмаил-хан, облизывая жирные пальцы. - Опять забыл, какое сегодня число. С утра помнил, а сейчас снова забыл. Совсем не умею запоминать цифр!

- А вам, подполковник, надо бы помнить, - не без яда заметил доктор.

- Зачем это мне? - чистосердечно удивился Исмаил-хан. - Я ведь еще не генерал. А вот мой старший брат, генерал Калбулайхан, - так ему число подсказывают адъютанты...

- Сегодня пятое апреля, ваше сиятельство, - пришел на помощь Клюгенау. - Пятое апреля тысяча восемьсот семьдесят седьмого года!

- Ну и хорошо. Благодарю. Значит, хоперцы опять идут на рекогносцировку. Говорят, что недавно Кази-Магома снова вырезал два наших аула.

- А в долине Арарата, - сумрачно добавил доктор, - Фаикпаша собирает курдов в боевые таборы. Похоже, что война с Турцией окончательно решена.

Карабанов хмыкнул:

- Не будет - так в Петербурге ее сделают!

- Петербург здесь ни при чем, - отозвался борон. - Славянская резня должна прекратиться, и это - дело всех славян, и в первую очередь русского человека, будь то сенатор или же мужик из Пошехонья!

- А вы, - засмеялся Карабанов, - оказывается, славянофил!

- И не подумаю, - вдруг обозлился Клюгенау. - Носить зипун и холить бороду - это не по мне! Я прекрасно чувствую себя и в этом мундире...

Некоторое время все молчали - ели, пили.

- С вашего разрешения, хан, - сказал доктор, брезгливо копаясь в кусках мяса, - дальше я поеду с вашими нукерами. Госпожа Хвощинская, к сожалению, проскочила для краткости через Эчмиадзинский монастырь, и мне уже незачем ожидать ее здесь, в этой харчевне.

Исмаил-хан вдруг оживился и стал поскрипывать красными эрзерумскими сапожками.

- А говорят, у этого колченого коменданта еще молоденькая жена? спросил он.

- Говорят, да...

Карабанов сидел в тени, и никто не заметил, как на его лице отразилось сначала раздумье, потом легкая судорога пробежала в уголках узкого рта, и лицо снова застыло: поручик умел владеть собой.

- Я знавал когда-то одну Хвощинскую, - не сразу, для начала подумав, сказал он. - Может, это она и есть?.. Вы случайно не знаете, господа, как ее зовут?

- Кажется, Аглая Егоровна, - ответили ему.

- А-а-а, - разочарованно протянул поручик, но пальцы рук его затрепетали, и он стиснул их на эфесе шашки. - Нет, - закончил он почти равнодушно, - это не та...

Поужинав, офицеры - в ожидании конвоя - стали укладываться для отдыха. Набросив шинель на плечи, Карабанов вышел из харчевни. Ветры уже выдували из горных ущелий предвечернюю прохладу. По дороге протрусил ишак под грудой дров. А под горлом ишака, вместо привычного для русского глаза колокольчика, болтался треугольный кошелек из кожи.

Карабанов вздохнул. Мимо прошел казак, тащивший вонючее от пота седло и пустую лошадиную торбу.

- Любезный, - обратился