Баязет

то рада вас видеть, но... Два года, по-моему, - срок не малый, и пора бы вам, Андрей, забыть меня и не делать больше глупостей.

С гневной обидой Карабанов пылко ответил:

- Чтобы только увидеть вас, я загнал лошадь, которой нет цены. Как вы можете?.. И если вам мало одного моего безумства, я могу совершить второе: выйти из коляски и следовать до Игдыра пешком!

Хвощинская с грустью улыбнулась.

- Узнаю вас, - ответила она. - Узнаю, увы и ах, прежнего...

Но только второе безумство, Андрей, пусть по праву принадлежит мне: я не выпущу вас из дормеза...

Карабанов посмотрел ей в лицо: оно и смеялось, оно и печалилось с ним вместе - почти одновременно. И та же вздернутая, как бы в удивлении, жиденькая бровка над карим глазом, и та же крупная родинка на левой щеке, и тот же завиток золотистых волос, который он поцелует, если... захочет.

- Ну, довольно!..

Хвощинская ударила его перчаткой по острому колену, обшитому леем, и повторила:

- Ну, довольно... Глупый. Ах, какой же вы неисправимо глупый! И неожиданный в моей судьбе, как всегда. Вот уж что правда, так это правда!..

Коляску трясло, керосиновый фонарь, привешенный в углу, мотался из стороны в сторону.

- Что забросило вас сюда, на край отечества? - спросил Андрей, понемногу успокаиваясь.

- Сейчас еду к мужу.

- Он просил вас об этом?

- О нет! Еду по доброй воле. Через Красный Крест. Харьков я оставила навсегда. Мне было там скучно... Вот еду - к мужу.

- Вы настолько любите его? - подозрительно и мрачно осведомился он.

- Грешно говорить, но пожалуй...

- Нет, - досказал за нее Карабанов и весь радостно просиял, блеснув зубами.

- А вы не смейтесь, Андрей, - заметила она с нежным упреком. - Я ведь его жена...

- А я вам писал. Мне было очень горько знать, Аглая, что вы принадлежите другому... Почему же вы даже не отвечали мне?

- Муж советовал не делать этого.

- И вы... послушались?

- Да. Он достоин того, чтобы прислушиваться к его советам...

Карабанов отодвинул шторку окна. Светало. За мутным стеклом бежали лесистые увалы, вдалеке пробуждались горы. Рядом с каретой, держа пики у седел, скакали неутомимые казаки, вглядываясь в синеватую мглу.

- Я понимаю, - сказал поручик, подумав. - Но только... Ведь не я один был виноват в нашей разлуке.

Она усмехнулась:

- Я очень изменилась за эти два года. Не подумайте, Андрей, что я осталась прежней. И сейчас я бы уже не позволила вам так обманывать меня, пользуясь моей наивностью и неопытностью!

- Не надо об этом, - попросил Карабанов, - Я вас любил. Я действительно любил вас...

Ответ ее был прост и печален:

- Я вас тоже любила, Андрей, но вы такой человек, что на вас трудно положиться.

- А на него, на вашего мужа, можно?

- О да!

- Он молод, как и я?

- Совсем нет. Что вы!

- Он в больших чинах или, может, красив?

Слабо загораживаясь руками, Аглая сказала:

- Не надо... прошу вас...

- Тогда он, наверное, богат? - настойчиво выклянчивал