Баязет

ьете-то все равно водку!

Дверь отворилась, и молодая армянка с влажными, печальными глазами, выпятив от усилия круглый живот, внесла на руках винный бочонок.

- А вот и наша красавица! - сказал доктор, сошлепывая ладонью со своих брюк пепел сигары.

- Натри барбарису да чесноку побольше, - повелел Исмаилхан, добавив что-то по-армянски, и пинком ноги отправил бочонок в дальний угол.

Девушка легко выскользнула за двери, и Клюгенау сказал:

- Господа, вы, наверное, помните Полонского?

- Еще бы не помнить! - гоготнул Исмаил-хан, снова усаживаясь на паласы. - Он был квартирмейстером в Нижегородском полку, когда мы усмиряли восстание в Польше... Ну хоть бы один день я его видел трезвым!

- Да нет, подполковник, - сморщился Сивицкий, подмигнув Карабанову, это не тот. Вы лучше слушайте.".

Клюгенау вдохновенно читал:

...Ты шла, Майко, сердца и взоры теша,

Плясать по выбору застенчивых подруг.

Как после праздника в глотке вина ограду

Находит иногда гуляка удалой ..

И неожиданно чистым и сильным голосом Карабанов, подхватив стихи, донес их до конца:

Так был я рад внимательному взгляду Моей Майко, плясуньи молодой...

- Вы, наверное, это хотели сказать, барон? - спросил он и засмеялся, откровенно довольный.

- Да, поручик. Именно это. И это - прекрасно!

- Господа! - воскликнул доктор, взглянув на балкон духана. - Казаки ведут кого-то сюда под конвоем...

- Вчера, - сказал Клюгенау, поднимаясь, - на Орговском кордоне был пойман контрабандист. Кажется, это он и есть...

Контрабандист шел посередине улицы. Его босые вывороченные пятки почти не взбивали душной пыли. На днях он перегнал в Бахреванд стадо овец и переправил в Тебриз дочь русского чиновника, запроданную для гаремов, а на обратном пути попался с тюками английских одеял и хорасанских ковров.

Подняв острые плечи, словно орел свои крылья перед взлетом, "ночной гость" шел под конвоем казаков, удивительно прямой и легкий, почти не сгибая ног в коленях; рваный бешмет крутился вокруг длинного тощего тела.

- Встретим его, господа, - предложил Исмаил-хан, берясь за нагайку, - как образованные люди...

Контрабандиста ввели во двор. Казаки-конвоиры устало облокотились на карабины, хозяин харчевни вынес им ковш с вином.

Звали духанщика де Монфор, он был француз и дворянин; Клюгенау успел шепнуть про него, что он видел Кайенну и на плече его выжжено клеймо каторжника.

- Черт знает что! - едва поверил Карабанов; Кавказ поражал его своими контрастами: в долинах зацветали яблони, а в горах выли метели, мужикам-казакам услужает французский дворянин, а владетельный хан снисходит до беседы с грязным разбойником.

- Вонючий шакал, - ласково спросил хан, - когда мать выкидывала тебя наружу, она озаботилась дать тебе кличку?

При упоминании матери контрабандист взвился на дыбы, но казаки с руганью отдернули его назад:

- Стой, чернявенький... стой, сын вражий...

- Ну? - сказал Исмаил-хан.

Ощерив крепкие белые зубы, контрабандист