Старое, доброе время

й России, но даже за границу по сыскной части."

К тому времени Шерстобитов завел себе хорошего помощника - это был Иван Дмитриевич Путилин, еще молодой парень, которого нарочно подсаживали в тюремные камеры, чтобы, на параше сидючи, выпытывал секреты уголовного мира. Ванька Путилин о своем прошлом помалкивал, лишь иногда намекая коллегам, что мораль его зиждилась на шаткой основе той же параши.

Шерстобитов говорил Путилину:

- Как мне тебя Иваном Дмитричем величать, ежели глянешь на морду - и сразу видать, что жулик. Ты бы, стрекулист, хотя бы бакенбарды себе отрастил. для солидности.

Генерал Кокошкин не мог нарадоваться, докладывая царю о небывалых успехах сыскной полиции, и Николай I не жалел для Шерстобитова орденов Станислава, Анны и Владимира, отчего, согласно законам империи, бывший безродный кантонист обрел потомственное дворянство, а чин заимел надворного советника.

Прасковья Артамоновна прифрантилась, орешки щелкала, словно белка, научилась по утрам кофейком баловаться, а мужу сказывала, чтобы сыграл ей на гитаре:

- Коли надворным советником стал, так, выходит, только на дворах твои советы станут выслушивать? А ты бы просил сразу "уличного". Но в дому своем, помни, я останусь главной домашней советницей, а потому ты играй, Карпуша, играй на усладу мне. Гляди, как жизнь-то обернулась: никаких расходов - одни прибытки пошли. Вот и канарейка запела.

Но бывали роковые случаи в уголовной практике Петербурга, когда блистательная карьера Шерстобитова опасно потрескивала, готовая сломаться. Случилось это, когда из дома французского посла герцога Наполеона-Августа Монтебелло украли драгоценный сервиз, которому, считай, цены нет. Жена спрашивала:

- Из серебра аль из фарфора какого сервиз-то энтот?

- Да по мне хоть из дерьма слеплен, - отвечал жене Шерстобитов, - а найти велено свыше. Герцог Монтебелло, чтоб ему ни дна, ни покрышки, уже наскулил нашему императору, что наша полиция плохо работает. Надо Ванюшку Путилина звать: один ум - хорошо, а полтора ума - еще лучше.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Позволю себе небольшое отступление. О случае с этим сервизом в свое время писал знаменитый правовед А. Ф. Кони - со слов самого И. Д. Путилина; при этом Кони называл имена замешанных в эту историю: император Николай I, французский посол Монтебелло и обер-полицмейстер А. П. Галахов. Но в этом сочетании имен, сведенных в один пучок, я вижу нарушение хронологии. Почему, спросите вы. Отвечаю: Николай I умер в 1854 году, герцог Монтебелло стал послом в Петербурге лишь с 1858 года, а Галахов, сменивший Кокошкина в 1847 году, покинул пост обер-полицмейстера столицы в 1856 году. Чувствуете, как вся эта святая "троица" рассыпается? Однако в своем рассказе я решил следовать той версии, которой придерживался и почтенный сенатор А. Ф. Кони.

Итак, Путилин предстал перед своим наставником, уже имея на хитром лице вполне пристойные, чиновные бакенбарды.

- Теперь, - сказал учитель ученику, - нам, Ванюшка,