Старший брат царя. Книга 2

— Бей по тому, что за санками, седой такой. Это вожак.

В это время позади шалаша зашуршали ветки, и в шалаше показалась волчья голова. Юрша сделал выпад, удар достиг цели, волк с завыванием отскочил. Смертушка пустил две стрелы, одна за другой и все мимо. Вожак, видно, не раз слышал свист стрел, он тут же отошел подальше, за ним и вся стая. Мокруша озлился:

— Из тебя стрелок как из хрена тяж. Не трать зря стрелы. На топор, иди за дровами.

Смертушка жалобно завыл.

— Ступай, ступай, да головню возьми... Ой, трус, а еще Смертушкой зовут! Давай топор, на - саблю, сиди тут.

Мокруша выбрал головню побольше и пошел на волков к повалившейся сосне, чтобы нарубить сучьев для костра. Тут среди волков произошло какое-то движение, они поспешно отошли в глубь леса. Мокруша услыхал быстро приближающиеся крики людей и стук колотушек, увидел мелькающие за кустами силуэты. Осторожности ради повалился в снег. Оказалось, большой шум наделали всего двое, это были Неждан и Дергач, с ног до головы занесенные снегом. Им пришлось разгонять не одну стаю волков.

Затушив костер, они повезли санки по своим свежим следам, продолжая шумом пугать серых разбойников. Вскоре перед ними оказалась заснеженная рубленая избушка.

В этой лесной избе, неизвестно кем построенной, Юрша и его спутники жили до весны. Неждан часто отлучался и возвращался с разной снедью. Кончился пост, теперь к столу каждый день была свежая дичь — Дергач хоть и с одним глазом, но мастерски владел луком.

Предсказание Мокруши не сбылось: Пасха пришла, а ноги у Юрши не заживали. Едва он вставал, как нежная кожица на подошвах тут же лопалась и кровоточила. Но он не падал духом, научился ловко ходить на коленях, а Мокруша сшил ему из шкурок мягкие наколенники. Юрша начал упражняться сабельным ударам сперва по сучьям, потом стал учить своих спутников; сам на коленях отбивался, а они нападали на него. Очень способным учеником оказался Мокруша, а самым злым — Смертушка: когда он бился с князем, бывший кат стоял рядом, готовый в любой момент прийти на помощь, так как немтырь быстро приходил в неистовство и рубил со страшным остервенением, свирепо рыкая: «Г-гы! Г-гы!» Однако все обычно кончалось благополучно: Юрша сильным ударом выбивал саблю из рук Смертушки, и тот, растирая кисть руки, отходил, продолжая хрипеть.

Как только появилась трава, Неждан с Дергачом пригнали четырех коней под седлами. Теперь у Юрши появилась новая забота — научиться забираться в седло без посторонней помощи. Скоро он и этот прием осилил: подтягиваясь на веревочных петлях, притороченных к седлу, довольно ловко оказывался на коне.

За неделю до Троицы, в этом году она была 21 мая, Неждан предложил двинуться в путь. На второй день они добрались до Оки. Здесь их ждала лодка. Ночью они переправились на другой берег, а там их встретила ватажка с лошадьми. Незамеченными они прошли недалеко от Михайлова ближнюю засечную черту и накануне Троицы вышли на Рановское болото.

Юрша увидел над обрывом знакомый огромный дуб и задумался, вспоминая события прошлого года, такие близкие и такие далекие. Неждан угадал его мысли:

— Узнал великана? Оттуда мы знакомство повели! Во как бывает, Юрий Васильич! За этот год ты и сотником был, и барином, и в монахи собирался, а стал беглецом. Недаром говорится — за жизнью сказка не угонится!

На болотах Юрий Васильевич с любопытством присматривался к жизни кудеяровцев. Здесь многие жили семьями в шалашах и землянках, покрытых толстым слоем торфа. Очаги зажигали и варили пищу по ночам и во время тумана, чтобы дым не привлекал внимания чужих людей. А с жителями соседних деревень общались свободно, ходили в гости друг к другу, умыкали невест и вели обмен — хлеб на рыбу: здесь, на болотах, по ручьям и колдобинам рыбы водилось в изобилии.

Число жителей на болотах постоянно менялось. Одни уходили ватажничать, другие шли за Дон в нагорные деревни на полевые работы, батрачить. Постоянно на охране оставался десяток парней. Как только появился на болоте князь, охрану увеличили до полусотни, хотя кто такой новый жилец, знали всего два-три человека.

Неждан побыл в лагере день-другой и пришел прощаться, сказав, что подается к Гурьяну. Старшим остался Филипп, косоглазый старик, который своими в разные стороны глядящими глазами, казалось, видел все. Главная его забота была знать, что творится вокруг. Он каждый вечер посылал по деревням своих гонцов, чтобы выведать у знакомцев, не появились ли где чужаки. Видать, он знал, кто такой Юрий, и считал своим долгом приходить утром справляться о здоровье и поведывать новости.

Для Юрия болото, как ни странно, оказалось очень полезным. Мокруша раскопал где-то синий торф и начал его прикладывать к обожженным ногам. Сразу почувствовалось облегчение, боль уменьшилась, кожица на ступнях окрепла, и стало возможным каждый день понемногу ходить без посторонней помощи.

Однажды Юрша увидел, как на сухой поляне Филипп обучал новых ватажников боевым приемам. Бестолково объяснял, до хрипоты ругался, а ребята втихомолку посмеивались над стариком. Тогда Юрша вызвался обучить новичков сабельному бою. Те встретили его настороженно — сам колченогий, на коленях ползает, а еще берется учить. Однако его ловкость и простота обучения сразу пришлись им по вкусу.

Смертушка перестал следить за Мокрушей и куда-то исчез. Теперь Лука наравне с другими мужиками ходил в лес за дровами, на Дон ловить рыбу и на охоту. Неждан умел держать язык за зубами — никто не знал, что Лука — бывший царский кат.

Юрий занимался не только с молодыми ватажниками. Скоро вся охранная полусотня стала учиться. Юрша охотно встречал всякого. Кроме сабельного боя, он начал учить стрельбе из лука. Староста Филипп часто приходил наблюдать за их занятиями. Как-то он отозвал Юршу в сторону и тихонько спросил:

— Юрий Васильевич, правда, что ты князь?

— А ты сомневаешься?

— Угадал! Ей-богу, сомневаюсь! Тут к нам боярин приезжал. Вот форсу было! На козе не подъедешь. А ты простой.

— А разве простым быть плохо?

— Не, неплохо. Да князю не подходит. Не ругаешь никого. Нужно, чтоб боялись тебя.

— А зачем бояться, деда Филипп? Они понимают, что я им добра хочу, и слушаются меня. В бою же это — главное.

— Может, и так... Одначе все ж...

Так Юрий и не рассеял Филипповы сомнения, а, наоборот, укрепил их. Однако вскоре ему пришлось всерьез защищать свою честь.

Однажды перед вечером на болото приехала ватага человек в двенадцать, и началась шумная гульба. Поили хмельной брагой и зеленым вином всех подряд. Вопреки запрету, жгли костры. Староста Филипп сперва пытался урезонить ватажников, но потом и его напоили допьяна. А утром, еще до света, поднялась тревога: от костра загорелся шалаш, потом торф вокруг. Еще не протрезвившиеся гуляки, мешая друг другу, принялись таскать воду и долго не могли потушить разбегающийся подземный огонь. В результате на месте шалаша образовалась влажная яма.

По такому случаю ватажники опять начали пирушку. Затем молодцы, обученные Юрием, начали хвастаться своим умением. Гульба окончилась всеобщей потасовкой. А вскоре пьяные выкрики начали приближаться к шалашу. Мокруша вышел и быстро вернулся:

— Юрий Васильевич, ватага идет сюда. Может, припугнуть?

— Чем ты их пугнешь? Спокойно! Лечи мои ноги.

Возле шалаша шум затих. Распахнулась шкура, прикрывающая вход, и показалась красная, опухшая физиономия. Пряди русых вьющихся волос прилипли к потному лбу. Насмешливыми глазами окинув шалаш, он спросил пропитым голосом:

— Это ты учитель колченогий? А почему ты к Кудеяру подался? — Не дождавшись ответа, продолжал: — Нас, вольных людей, пришел учить? Да? И меня станешь?

Юрша приподнялся и оказался на коленях:

— Ну, чего же стоишь? Раз пришел, садись... Меня Юрием звать, а тебя?

— Атаманом кличут. Так спрашиваю: меня тоже учить собираешься? Иль я тебя учить буду? — Атаман сел. В шалаш вошел староста.

Юрша ответил: