Великий океан

Промышленные тогда приставали к Нанкоку князек все дни проводил в казарме и с неизменным гоготом выслушивали всегда одну и ту же историю о том, как жена Нанкокаходила через день спать к соседу, у которого не было жены. И когда Нанкок ворчал на нее,она удивленно отвечала: «А кто же с ним будет спать?»

Жалела, значит!

И в аккурат через день? А по праздникам как же?..

Звероловы смеялись и отпускали шуточки до тех пор, пока разъяренный князек невскакивал с нар и, плюясь, выбегал из жилья. На другой день история повторялась.

К концу ноября дожди утихли на целую неделю. Солнце не показывалось, но ветерсушил размокшую землю, утихомирился океан, партия алеутов выехала на байдарках взалив св. Франциска на поиски морского зверя.

В один из таких дней караульный форта заметил на горизонте парус. Маленький «Вихрь»подходил к берегам Росса.

По случаю приезда семьи Иван Александрович решил устроить пирушку. В самой большойгорнице монах Кирилл отслужил молебен; кашляя, сказал проповедь. Вместо колокольногозвона стреляли из пушки. Больше половины промышленных не поместились в комнате исенях, стояли с алеутами во дворе, месили грязь и мерзли без шапок на холодном ветру.Многие вспоминали жару и солнце в день освящения форта и удивлялись, что так быстропромелькнуло лето.

Зато зима тут не боле двух месяцев. И снегу вовсе нету. Помочит, помочит, а там,глянь, обратно теплынь пошла.

А ты видал?

Люди, которые были, сказывают...

Слов богослужения во дворе не было слышно, люди переговаривались и изредкакрестились, глядя на стоявших у самых дверей. Но скучно никому не было. Правитель колониине баловал праздниками, а помимо всего, каждому еще не терпелось увидеть детей и женуначальника. Высадка с «Вихря» производилась вечером, ничего тогда разглядеть не удалось.

Индейская царевна, бают, была. Дочка самого главного вождя. Из недалеких отселемест.

Ну и царевна! Одними косами прикрывалась, а батя в шалаше из корья жил. Известноеделодикие!

Молодая, видать, крепкая.

А кто ж тебе старую тут возьмет! У них, брат, бабы скоро портятся.

Говорили главным образом холостые. Семейные находились со своими женами в горнице,рядом с самыми почетными обитателями форта. Только что приехавшие женщины были всидевших на них коробом петербургских платьях, выданных им Барановым из компанейскихскладов. Ранее прибывшие в голубых накидках и высоких башмаках,тоже забота главногоправителя. Одна Фрося пришла, как всегда, босая, держа башмаки в руках и подоткнувнакидку, чтобы не заляпать грязью.

Жена Кускова стояла впереди всех, женщины почтительно уступили ей место. Она,видимо, гордилась этим и смущалась. Ей было не более тридцати лет, а черные длинныекосы, выпущенные поверх наплечного платка, невысокий рост, девичьи бедра и широкопоставленные живые глаза на слегка скуластом лице делали ее еще моложе. Два рослыхсветлоголовых мальчика с мокрыми, торчавшими в разные стороны волосами стояли вперединее и все время крестились.

Мужчины, как в церкви, разместились отдельно. Они тоже нарядились по-праздничному,а Иван Александрович надел на шею медаль, пожалованную еще в Ново-Архангельске, ипочти на голову выше своих соратников, стоял торжественный и взволнованный. Приезджены и детей, которых он очень любил, был для него настоящей радостью.

Алексей на молебне не присутствовал. Пользуясь сухой погодой, он отправился с утра вущелье осмотреть недостроенную мельницу. Не хотелось оставаться на людях. После размолвкис Кусковым он честно постарался забыть обиду, но прежнего доброго чувства к стараниями самоотверженному труду правителя уже вернуть не мог. Не компании думал он служить, аотечеству... Иван Александрович не понимал этого и никогда не поймет. Дела компании его плоть и кровь. Правитель колонии умрет не дрогнув, выполняя приказ, но никогда непозволит себе широких самостоятельных действий. Теперь приехали к нему жена, дети,захочется совсем спокойной жизни...

Сознавая, что становится уже несправедливым, Алексей перестал думать о Кускове и,ускорив шаги, спустился в ущелье.

Здесь было тихо и немного мрачно. Гранитные стены казались еще темнее и выше,красные стволы чаги, росшей по краям утесов, побурели от дождя, дубовая роща возлеводопада оголилась, палый лист и обрывки лиан устлали землю. Зато там, где срывался соскал водяной каскад и каньон, расширяясь, постепенно переходил в долину, возле срубанедостроенной мельницы, Алексей не почувствовал дыхания зимы. Все так же бился извенел водопад, мягкой волной уходили к горизонту горы, зеленел лес. А свежеотесанныебревна сруба еще более оживляли место. Не хватало только настоящего тепла и солнца.

Алексей обошел строение, заглянув внутрь. Мельницу ставили на два постава силыводопада хватало с избытком, рассчитывали пустить и сукновальню. Постройка уже быланаполовину готова, приостановили окончание ее из-за дождей.

Помощник правителя давно здесь не бывал. Он вспомнил, как при закладке спорили,где лучше поставить мельницу, и Кусков вымерял шагами пространство. Самолично носилкамни для фундамента, а уходя отсюда, каждый раз тащил на плечах бревно, чтобы невозвращаться в крепость «с пустом». Он не щадил ни себя, ни людей.

Алексей весь день провел в ущелье. Не хотелось возвращаться домой, принимать участиев пирушке. После своего возвращения из похода к индейцам и встречи с Кончей Аргуэлло,после того как его резко отчитал Кусков, ему было трудно заниматься обычным делом.Слова девушки об отношении к ним испанцев, свои личные наблюдения при посещенииРиего и Гервасио форта, дальнейшая судьба поселения беспокоили и требовали действия какого, он и сам не знал. А Иван Александрович еще усерднее занялся внутренними деламиРосса и почти не обратил внимания на рассказ о встрече с бывшей невестой Резанова.Правда, когда гнев на Алексея утих, он спросил о здоровье сеньориты, но о еепредостережении не захотел слушать.

Уже стемнело, когда Алексей вернулся в форт. Гулянье, как видно, продолжалось окна казармы были освещены, двери раскрыты настежь, доносились крики и смех. Двоепьяных спали прямо на крыльце. Подвыпивший караульный сидел посреди двора. Светилисьокна и в правительском доме. Алексей хотел незаметно пройти к себе в горницу, но в сеняхстолкнулся с Лукой, и тот, еле держась на ногах, завопил вдруг восторженно во весь голос: