Великий океан

Три дня Иван Александрович не хотел видеть помощника после того, как Алексей,вернувшись, рассказал о результатах похода, о стычке с солдатами и о посещении дальнегомонастыря. Давно уже не видели правителя таким разгневанным.

Сколько раз говорил тебе, что не политикою заниматься сюда прибыли,сказал он,грохая кулаком по столу.Пускай гишпанцы хоть всех своих диких переловят. Мы торговыелюди, и не бонапартовцы, а подданные государя императора! Сеять, пахать приехали,промыслом заниматься! Может, и Василий там драку затеял...

Алексей молчал. Он знал исключительную преданность Кускова интересам компании,понимал его осторожность и боязнь столкновений. Особенно теперь, когда в Европе творилосьбог знает что! Перед отъездом сюда ходили слухи, что Бонапарт опять поссорился с царем,русские войска собираются у польской границы... Видел, как Иван Александрович терпеливомучился, ведя переговоры с офицерами губернатора, занимаясь пересылкою всех этих писем,и вместе с тем знал, что переубедить его нельзя никакими силами. По согласиться не мог.Выслушав до конца сердитые фразы, Алексей повернулся и вышел из горницы.

Вслед за ним прошмыгнула Фрося, подслушивавшая у дверей по просьбе Луки. Сампромышленный, ожидавший вызова в сенях, услышав гневный голос правителя и стуккулаком по столу, на всякий случай скрылся в казарму.

Лексей Петрович...зашептала Фрося сочувственно. Я шанежки горячие испекла...Ты не слушай, что раскричался. Без тебя тут прямо туча тучей ходил. А Лука...Фрося невыдержала, фыркнула и затрясла крепкими крутыми плечами.Почитай, обмочился отстраху. Убег в казарму...

Но Алексей поблагодарил Фросю и пошел к морю. Тогда еще не наступила пора дождей,но лето уже кончилось. Небо было пасмурное, серое, океан гнал тяжелые волны. Однотонныйгрохот и шипенье воды успокаивали, Алексей долго ходил по мокрой гальке. В умескладывались горячие ответы Кускову, и не Кускову только, а всей компании, денежнымвельможам Санкт-Петербурга. Для них интересы заключались в морских котах и бобрах, алюди пусть хоть с голоду дохнут. Для них и колониялишь забота о торговле, и Ситха, и всяАляска... Доброе имя отечества, равноправное со всеми державами положение на берегу,который не принадлежал до сих пор никому, честное отношение к коренным обитателям,отдавшим русским людям свои лучшие земли,пустой разговор и помеха. Если бы не воляи ум Баранова, давно бы здесь не было ничего...

Очень обидело и поведение Кускова. После всего проделанного, после похода, из которогоони могли и не вернуться, такая встреча была незаслуженной. Он даже покраснел, подумав,что сказала бы Конча, увидев, как его отчитали, словно мальчишку. А он еще звал ее вколонию...

Однако горячность его и обида постепенно проходили. Ровный гул прибоя, беспредельныйпростор, ветер, мешающий запахи хвои и водорослей, всегда его успокаивали. Остывая, онподумал о том, что Кускову приходится еще труднее и что своим вмешательством вмонастырские дела он, Алексей, усугубил эти трудности. Но он не мог упрекнуть себя ни вчем. Если бы пришлось снова оказаться в таком положении, он снова бы поступил так, а неиначе.

Алексей повернулся к воде. Оксан вздымал темные гривы волн. Они далеко уходили кчуть просветлевшему на горизонте небу. Низкий берег продолжал грохотать, разбрасываякамни и гальку. Но и небо и океан не были грозными и мрачными, так же как и берег, игоры, и прерия, и новый форт с еще не потускневшим палисадом. Все это стало милее идороже...

Вскоре начались дожди. Верфью и пахотой Иван Александрович занимался сам, Алексеюпоручил снаряжать котиколовов. На помощника больше не дулся остыл, да сейчас былои не до этого. Из Сан-Франциско он привез коротенькое послание Александра АндреевичаБаранова, доставленное шкипером бостонского судна, заходившего в Ново-Архангельск.Шкипер собирался навестить колонию, но из-за непогоды вынужден был пройти мимо.Александр Андреевич сообщал, что в конце месяца «Вихрь» закончит обшивку киля медьюи направится в Росс. Шхуна доставит товары для расторжки: железо, снасти. На «Вихре»прибудут и несколько жен промышленных. На «Вихре» отправится и жена Кускова с детьми.

Иван Александрович не ждал семью раньше весны Его и тронула забота Баранова иобеспокоила. Видно, перехвалил он главному правителю дела колонии. А кроме того. переходиз Ситхи в эту пору труден. Ну, тут, конечно, настояла сама хозяйка. Тихая-тихая, а в любуюпогоду одна на байдарке управится. Недаром выросла у воды. В байдарке он и увидел еекогда-то в первый раз, наполовину голую, с черными косами, перехваченными вышитымобручем. Девушку окружали смуглокожие сестренки. Старшая дочь вождя, она заменяла иммать, и эта любовь к детям и необычная для индианки самостоятельность покорили тогдаИвана Александровича.

Сдерживая добрую улыбку. Кусков несколько раз перечитал письмо правителя, затемотправился на берег осмотреть и приготовить алеутские лодки. К приходу «Вихря» нужнопромыслить хоть сотню шкурок котов первую добычу нового заселения.

Вечером в казарме только и было разговоров, что о прибытии судна. Небольшой ихмурый Ново-Архангельск теперь, когда здесь лето ушло, а дождь лил и день и ночь и людиедва успевали просушить одежду, казался самым родным и обжитым местом на земле. Тудаприходили корабли, съезжались охотники, зверобои, индейцы. Там были товары и ром,новости и происшествия... Говорили о Наполеоне Бонапарте, захватившем все немецкиеземли, беспокоились, что чего доброго посмеет еще напасть на Россию.

И, думая об опасности, нависшей над родной землей, забывали жестокости и горе,загнавшие их сюда. Несмотря ни на что, там была родина, и они ее дети. Слушали свосторгом одного из поселенцев, старого суворовского солдата, бившего французов приТребии и Нови и перешедшего Чертов мост.

Побьют и теперь, коли сунется. Весь народ пойдет, помяни слово!

Повеселев, затевали уже другой, тоже волнующий всех разговор о едущих сюда женах.Гадали к кому.

Наверняка твоя Серафима прикатит,подшучивали над Лукой.Она без тебя вовсеусохла. Мужик ты для нее вроде блохи,

Против обыкновения. Лука не огрызался, а, насупившись, мял свою бороду и не вылезализ угла. Он на самом деле скучал по Серафиме.