Великий океан

Новый гул одобрения покрыл его слова, а старики, сидевшие рядом с вождем,удовлетворенно закивали головами.

Суровая правда старика тронула Алексея. Даже последние слова не показались жестокими.Испанские солдаты не церемонились с истинными хозяевами края, индейцы лишьзащищались. Еще не было случая, чтобы они напали первыми и, только доведенные докрайности, платили за насилие тем же. Но и тогда убивали столько врагов, сколько убилиили захватили в рабство солдаты. Остальных отпускали, не тронув ни единого волоса.

Ну, Лука, шли боялись, а приобрели себе союзных, шепнул Алексейпромышленному, сидевшему на плетенке и важно расправлявшему свою куцую бороденку.Если с чистым сердцем, всегда так!

Понятно,охотно ответил Лука и, косясь на женщину у входа, добавил:А чо, едынам какой дадут? Душа прямо сохнет.

Но Алексей уже повернулся к переводчику и, подбирая наиболее понятные слова ивыражения, начал рассказывать о русских людях, прибывших сюда с Аляски, чтобы сеятьхлеб и разводить скот, о том, что русские хотят жить в дружбе с индейцами, что их главныйначальник Кусков женат на индейской женщине и многие другие тоже, что русские просятприезжать к ним в гости и быть добрыми соседями... Он умышленно не говорил об отношенияхс испанцами и лишь попросил, чтобы Большой Желудь передал просьбу Кускова вождюмивоков прибыть в форт.

По мере того как Манук переводил, все больше людей набивалось в хижину и все чащеслышались одобрительные возгласы, а один молодой воин доверчиво потрогал Луку заплечо. Когда же алеут кончил говорить, вождь встал и, утишив поднявшийся гул, сказал:

Русский еще мальчик, но он мудр и смел. И он говорит от сердца. Пленные мивокисмеялись нам в лицо, когда никто не верил их словам. Видно, не все белые одинаковы!

Потом повернулся так, чтобы лучше видеть Алексея своим единственным глазом, изакончил тепло и задумчиво:

И олень и рысь пьют воду из одного ручья. Но никогда рысь не станет оленем, а олень рысью. У тебя тоже есть враги. Берегись их. Они бодрствуют и днем и ночью.

Старик больше ничего не сказал, а поднявшаяся кутерьма в хижине прервала беседу.Воины, женщины и даже дети заполнили жилье, толпились вокруг гостей, притрагивалиськ их одежде, заплечным мешкам, оружию. Та девушка, что сидела у входа, пробралась кАлексею и, остановившись перед ним, внимательно разглядывала его с ног до головы. Еемилое лицо с тремя полосками татуировки на подбородке выражало искреннее восхищение.Наконец она дотронулась пальцем до Алексеевой бороды и, засмеявшись, юркнула в толпу.Луке какой-то воин совал в руки копье. Две женщины тащили корзину с лепешками, рыбойи обгорелыми зернами дикой ржи.

После начались игры, пляски. Всю ночь жгли костры. Плясали юноши, привязав кплечам оленьи головы, изображая охоту, плясали девушки, размахивая цветами и гирляндамиперьев, похожими на белые, легкие хвосты. Длинные тени метались по опушке, искрыкостра исчезали в темном небе...

Лука только кряхтел и толкал Алексея в бок. Манук спал. Заснул и вождь, согревшись укостра.

Утром Алексей и его спутники покинули стойбище. Индейцы проводили их до выходаиз распадка, рассказали про дорогу через плоскогорье. Отсюда было значительно ближе дофорта, чем по реке. Лодку Большой Желудь обещал пригнать сам и приехать на ней в гостивместе с вождем мивоков. Гонцов к нему он послал еще с вечера.

По пути через равнину находилась и миссия, куда испанские солдаты увели захваченныхвчера индейцев. Алексей решил зайти в монастырь и попытаться уговорить монахов отпуститьпленных. Он был твердо убежден, что Большой Желудь сдержит свое слово. Не много ликрови и так пролито на этой земле?

Второй день маленький отряд двигался по равнине. Голая, выжженная солнцем прерия,с редкими песчаными холмами, тянулась одуряюще однообразно, и, казалось, никогда некончится. Горные леса и каньоны остались позади, кругом была степь, пустыня, пески.Ничто не останавливало взор, не настораживало слух. Лишь изредка легкий ветер шевелилсухую траву.

Путники шли молча. Жара уже спадала, угасал день, но равнина оставалась по-прежнемуунылой и безрадостной. Ни деревца, ни тропы, ни единого признака близости человеческогожилья. А по словам индейцев, указавших дорогу, миссия должна находиться где-то в этихместах.

Сбиться с дороги путники не могли. Они шли по солнцу, но разница, как видно, былав том, что индейцы передвигались быстрее.

Чертовы стрекачи!ворчал Лука, прихрамывая.

Он стер себе пятку и все откладывал присесть и переобуться. Ждал, что вот-вот покажетсямиссия.

Ну и места господь послал! То тебе бездны, то тебе горы, то тебе геенна огненная! Аможет, набрехал ты чего, Манук?

Алеут брел позади. Он был мокрый и грязный от духоты и пыли, но ни разу непожаловался и не остановился. На темном скуластом лице не отражалось ни досады, ниутомления. Зато жара донимала его больше всего.

Но Алексей не чувствовал усталости. И степь не удручала его. Новые места всегда увлекали,хотя бы они были ледяной пустыней. А тут предстояла встреча с францисканцами, о которыхон столько слышал, представлялась возможность самому побывать в миссии.

Приближался вечер. Медленно склонялось к закату солнце, розовели песчаные холмы.Духота исчезла, идти стало легче, но равнина оставалась безлюдной. Алексей все же решилдвигаться до полной темноты и только тогда стать на ночевку. По крайней мере, сегодня онисделают лишнюю милю.

Так прошли они еще с полчаса, и вдруг неожиданно все трое остановились как покоманде. Из-за видневшихся слева невысоких холмов донесся протяжный звон, через секундуповторился, затем еще и еще... Звон поплыл над прерией, размеренный и неторопливый,странный и чужой для этих диких мест. Как видно, это звонил к вечерне колокол миссии.

Алексей, а за ним Манук и Лука взбежали на пригорок. Так и есть! В полумиле от нихвиднелись строения монастыря. Высокие слепые стены, крытые черепицей, белели средипесков и были далеко заметны. Если бы путники раньше обогнули бугор, они бы их сразуувидели. Зато, кроме колокольного звона, ничто не указывало, что здесь божья обитель. Невидно было ни церкви, ни колокольни, ни даже креста. А закрытые ворота и безлюдье ещебольше усиливали ощущение настороженной замкнутости ее обитателей.