Великий океан

Теперешнее поручение он принял, как всегда, ворчливо, с усмешкой. Полдня дразнилЛуку, заявляя, что Кусков хочет послать их вдвоем, потому что Лука самый опытный человекв колонии. Промышленный верил, гордился и ждал, а потом обиделся, но сразу же отошел,когда Василий стал с ним прощаться.

Прощай, Лука,сказал креол,не серчай. Гишпаночку тебе приведу. Куда твояСерафима! Гляди, какой орел!

Ну, ты того...строго промолвил польщенный Лука.Серафима ишо... баба!

Уже совсем собравшись, Василий вернулся к нарам, на которых стоял его сундучок,подозвал промышленного.

Ежели что, возьми себе. Лука,сказал он по-необычному серьезно, а затем опятьусмехнулся.Вишь, добра сколько нажил. Только некому оставить.

Он ушел, а котиколов еще долго размышлял, стоя у опустелых нар. Креол еще никогдатак не шутил и не выглядел таким возбужденным.

А Василию было не по себе. Всегда он уходил от людей с радостью, обрадовался инынешнему поручению, но сейчас стало неожиданно смутно, и он сам не знал почему.Однако постепенно привычка взяла свое. Шуршала под ногами трава, в далеком маревебелели горы, кругом тишина и простор, а впереди новые, неизведанные места. Онпочувствовал себя хорошо и спокойно.

До Монтерея столицы Верхней Калифорнии и резиденции губернатора осталосьне больше двух дней пути. Это Василий разобрал по своей бумажке. Он шел теперь средискал, рассчитывая за последним перевалом сразу спуститься в долину. Было очень сухо ижарко, как никогда за все эти дни. Пустынная прерия, казалось, усиливала зной. Толькозеленые ящерицы блаженствовали на огненно горячих камнях.

Василий решил переждать жару. Он издали приметил высокий наклонный утес, торчащийнад гранитным обрывом, и направился к нему. Наверное, там найдется хоть небольшаятень, а может быть, и хорошая выемка. Он свернул в сторону и, минуя заросли чаппареля,двинулся напрямик к скале. Если бы он шел прямо, то заметил бы следы конских копыт напеске, и что они тоже вели к камню, и что лошади были подкованы, но сейчас он ничегоэтого не увидел. Раскаленный ствол ружья жег плечи, войлочная шляпа и одежда пылалижаром, он торопился поскорее добраться до тенистого места.

Всадников он приметил только тогда, когда обогнул утес. Их было двое, и находилисьони именно в таком месте, какое и рассчитывал найти здесь Василий. Высокое и просторноеуглубление напоминало пещеру, пригодную для целого отряда. Нависшие скалы защищалиот солнца, чистый прохладный песок устилал дно убежища. Люди лежали почти у самоговхода, дальше виднелись расседланные лошади.

Василий даже не успел снять ружье. Застигнутый врасплох неожиданной встречей, онмолча стоял перед пещерой. Один из лежавших, в расшитой позументами куртке, с повязаннойголубым платком ушастой головой, темнолицый и горбоносый, был испанцем. Второй,совершенно безволосый, с желтым сморщенным лицом, короткой верхней губой, неприкрывающей зубов, в черной шляпе я черном, наглухо застегнутом сюртуке,как видно,бостонский янки. Людей в такой одежде Василий уже встречал на побережье.

Увидев внезапно появившегося человека, оба лежавших не проявили никакого удивления.Креол не знал, что они наблюдали за ним уже минут десять.

Слава Иисусу, сеньоры! поздоровался он по-испански и, скинув с плеча ружье имешок, сел на камень. Казалось, такая встреча тоже была ему не в новинку.

Господу богу,ответил человек в черной шляпе. Голос у него был громкий.

Василий не торопясь начал развязывать мешок. Что за люди? На разбойников вроде непохожи, да и кого им грабить в таком глухом месте. Ранчеры? Путешественники?

На всякий случай он решил разговор первому не начинать, пускай говорят они. Норужье свое придвинул ближе, мешок завязал снова, достав из него только лепешку и кусоксушеной рыбы. Не снял и сапог, хотя ноги горели и мучительно хотелось остудить их впрохладном песке.

Некоторое время царило молчание, лишь слышалось звяканье уздечек и негромкоепофыркиванье коней, жующих в глубину пещеры ветки нарубленного кустарника.

Джозия Уилькок Адамс,неожиданно представился похожий на бостонца человек,поднимая голову. Он все это время лежал, надвинув на лоб шляпу. Русский траппер?Аляска далеко отсюда.

Джозия говорил, мешая испанские и английские слова, видимо нисколько не беспокоясьо том, что его могут не понять. Ho Василий понял.

Верно. Колония Росс ближе,ответил он, разламывая рыбу.Морем рукой подать.Не то что до Бостону.

Джозия приподнялся и сел.

Мистер... откуда?

Оттуда,с хрустом прожевывая кусок юколы, подтвердил креол.Зовут Василий.

О!..

Бостонец сдвинул шляпу, плюнул между носками сапог. Маленькие острые глаза егоуставились на собеседника. Скопческое лицо стало рысьим,

Русские нам братья,сказал он совершенно другим тоном, и словно повторяязаученное.Да, сеньоры и джентльмены...Pycскиевеликий народ. Мылюди Нового Светапротягиваем им руку.

Апатия и пренебрежение его исчезли, он еще раз энергичноплюнул, поднялся,нахлобучил шляпу.

Пепе! Сеньор мой гость. Виски!

Испанец, до сих пор молча наблюдавший всю эту сцену, встал, порылся в поклажевозле седел, небрежно кинул посудину спутнику. Покрутив длинное багровое ухо, он вышелизпод навеса.

Эта образина не пьет! заявил мистер Джозия, не заботясь о том, что Пепе можетуслышать.

Василий от выпивки уклонился, но подобрел. Он с усмешкой следил за бостонцем,который, ничуть не огорчившись отказом, опрокинул флягу в рот и выпил сам все до дна.

«Здоров, сукин сын, хлестать»,подумал креол одобрительно.

Теперь он почувствовал себя свободнее. Наверно, бостонец ханжа и пьяница и шляетсятут, вынюхивая в горах серебро. На таких прошлым летом они с Кусковым уже натыкались.Василий даже обрадовался. Подвыпивший мистер мог сообщить ему полезные сведения.Видать, он забрался сюда из Монтерея. Но Джозия, сразу захмелев, стал вдруг самрасспрашивать про новую колонию, про солдат и пушки, про русскую армию, будто бывысадившуюся на реке Колумбии помогать англичанам, про самого Василия куда он идети зачем, а потом стал петь псалмы.

Только один раз Джозия очухался и умолк, когда Василий, рассвирепев от его дурацкихвопросов, сказал, что идет к губернатору в Монтерей с важным письмом из самого Санкт-Петербурга. Невольно он потрогал лежавший за пазухой, упакованный в холстину пакет.